История №-10009001

Историй об армии достаточно много. Хочу добавить относящуюся к
благословенным дочернобыльским временам 1985 г.
В эти времена пришлось мне послужить верой и правдой огромному
Советскому Союзу, по которому, скажу честно, и на сегодняшний день очень
скучаю, несмотря на раздражающие действия партполитработников. О них и
пойдет речь.
В нашей бригаде партполитработа была поднята на небывалую высоту
героическими усилиями трех замполитов, трех "освобожденных
комсомольцев", замполита бригады, особиста и ряда активистов, рьяно
ищущих благосклонности командиров для поступления в первые ряды
дембелей. Набор таких активистов был и в моем взоде. Но другу моему,
командиру пусковой установки, не повезло. Он имел ответственность за
числящегося за батареей, но никогда в ней не показывающегося рядового
бойца Флорю, выходца из многодетной молдавской семьи и, как предполагал
мой друг, мозг рядового Флори остался ровно такого размера, какой был у
него в пять лет и когда он впервые сменил воду на вино.
Естетственно, при поступлении в ряды Советской армии столь ценного бойца,
ему без голосования было решено отдать почетное место свинаря бригады.
Необходимо отметить, что Флоря был искренне предан своему делу и
неустанно возил и распределял помои среди свиней бригады.
Но грех посещает и не столь чистые создания. От зимней тоски и стужи
Флоря обменял свинью на две трехлитровых банки первача и, несмотря на
многолетнюю тренировку, выпал в осадок прямо среди огорожи для свиней.
От пожирания свиньями его спас заблудившийся по пьяни прапорщик, шедший
через поле на голодный визг свиней.
Флорю привезли в часть, отмочили под струями воды из шланга, переодели в
чистое ХБ и, как в военное время, решили устроить суд на месте. Нужно
отдать должное Флоре, более трех слов вместе он связать не мог и как
мудрый человек, практически всегда молчал. Зная эту его особенность,
никто не требовал от него признаний. Просто в течение 4 часов вся
бригада, сидя в актовом зале, устроила бешеную перепалку по поводу
"некомсомольского" поступка их сослуживца и поочередно ругая его на чем
свет стоит или, беря на себя всю ответственность за просчеты коллектива,
решала быть Флоре изгнанным из комсомола или ограничиться строгим
выговором. Все действо происходило на кумаче стола с протоколами и в
присутствии мучений замполита бригады. В конце он, обливаясь слезами,
сказал о том, что все как один виноваты в том что произошло и
предоставил Флоре слово, пытая, желает ли тот остаться комсомольцем.
Флоря встал, потоптался и с трудом выговорил: "А я не комсомолец".
Честно говоря, я не знаю, от чего больше удивился замполит: от того, что
Флоре удалось произнести столь длинную фразу или от того, что два задних
ряда бойцов (где был и я лейтенант-двухгодичник) упали с грохотом
навзничь и, выдавливая смех и слезы, поползли на карачках вон из зала.