Поиск по автору:

Едут в одном купе такой подтянутый, в годах, хорошо одетый мужчина и сногсшибательная юная особа, с томным взглядом. Он читает газету, она делает вид, что читает книгу, то и дело постреливая на него глазками.
Через некоторое время меж ними происходит следующий диалог:
— Молодой человек, а я вам что, совсем неинтересна?
— Отчего же, – отвечает тот, — вы просто само очарование.
— Но тогда почему же вы ничего не предпринимаете, ведь это так увлекательно, завоёвывать, развлекать девушку, соблазнять её, вы наверняка умеете это в совершенстве, и быть может тогда вам достанется главный приз.. – вдохновенно улыбнулась девушка.
— А смысл? – спросил мужчина, — вот например, скажем, вы любите по утрам свежие круассаны?
— О, да, они такие хрустящие и вкусные...
— А тесто месить любите?
— Ну что вы, мне проще пойти и купить их в булочной, – недоумевая ответила юная дама.
— Вот и я человек небедный, – улыбнулся он.

Что вчера было…
Не помню…
Как вспомнить…
Как вспомнить…
ААА…
Вспомнил!!!
…Как забыть… Как забыть!!!

Многие расписывались на Рейхстаге или считали своим долгом оплевать его стены. Автографы были разные: "Мы отомстили!", "Мы пришли из Сталинграда!", "Здесь был Иванов!" и так далее.
Лучший автограф, находился на цоколе статуи Великого курфюрста.
Здесь имелась бронзовая доска с родословной и перечнем великих людей Германии: Гёте, Шиллер, Мольтке, Шлиффен и другие.
Она была жирно перечеркнута мелом, а ниже стояло следующее: "Е...л я вас всех! Сидоров".
Все, от генерала до солдата, умилялись, но мел был позже стерт, и бесценный автограф не сохранился для истории.
Но Сидоров был прав!

«Чтобы подавить любое восстание, не нужно действовать насильственно.

Методы, подобные гитлеровским, устарели.
Достаточно создать настолько сильную коллективную обусловленность, что сама идея восстания больше не будет появляться в умах людей.
Идеальным было бы формировать людей с рождения, ограничивая их врожденные биологические навыки.
После этого мы продолжили бы кондиционирование, резко сократив образование, сведя его к усвоению профессиональных навыков.
Необразованный человек имеет ограниченный кругозор, и чем больше его мышление ограничивается посредственными занятиями, тем меньше он способен восстать.
Мы должны сделать так, чтобы доступ к науке становился все более трудным и элитарным, чтобы существовал разрыв между людьми и наукой, и чтобы информация для широкой публики не имела подрывного содержания.
Главное – без философии.
Здесь мы также должны использовать силу убеждения, а не прямое насилие: мы будем массово транслировать по телевидению развлекательные программы, затрагивающие только эмоции или инстинкты.
Умы будут заняты бесполезным и игривым.
Удерживать ум от размышлений можно непрерывными разговорами и музыкой.
Мы поставим сексуальность на первое место в списке интересов человека.
Нет лучшего социального транквилизатора.
В общем, мы будем делать это таким образом, чтобы устранить серьезную часть существования, высмеивать все ценное, постоянно поддерживать легкомыслие, чтобы эйфория публичности стала эталоном человеческого счастья и образцом свободы.
Таким образом, обусловливание приведет к такой интеграции, что единственный страх, который нам придется поддерживать, будет заключаться в исключении из системы и, следовательно, в невозможности получить доступ к условиям, необходимым для счастья.
С массовым человеком, сформированным таким образом, нужно обращаться как с тем, кто он есть: как с коровой, и за ним нужно следить, как за стадом. Все, что ведет к апатии его ясномыслия, является общественным благом, и то, что могло бы его разбудить, нужно высмеивать, подавлять, бороться с ним.
Любая доктрина, которая ставит под сомнение систему, должна быть обозначена как подрывная и террористическая, а с теми, кто ее поддерживает, будут затем обращаться как с террористами».

Гюнтер Андерс «Устарелость человека» 1956 год.