Поиск по автору:

В 7 часов утра собаки отвели меня на улицу. Там я погуляла и пошла обратно, думая о том, насколько все-таки приятнее поутру спать в кроватке, нежели тусоваться на улице. У подъезда притормозил автомобиль и водитель спросил: "это какой дом?".
Я попыталась реактивно проснуться и что-нибудь понять, но не смогла. Поэтому я без обиняков спросила: "а какой атрибут дома Вас интересует?"
"Не понял...", - расстроился автомобилист.
Я сильно напряглась и искрометно переформулировала: "нну... что бы Вы хотели узнать об этом доме?"
Водитель высунулся в окно и убедился, что больше ни одного живого человека нигде не видать. Тогда он, видимо, тоже сильно напрягся, ибо спросил: "номер у дома есть?"
"вот", - сказала я поощрительно, - "другое дело! есть. номер у него шестнадцатый."
дядька испуганно прикрылся окном и пискнул из-за стекла: "а корпус?"
"третий", - вежливо дополнила я и устремилась к дверям, мечтая о возвращении в мир сновидений.
Когда я уже взялась за ручку двери, меня вновь окликнул: "эй! а атрибут какой?"

Есть приложение GetContact, там можно посмотреть, как ты записан в разных телефонах и как твои контакты записаны у кого-то. Правда, не указано, у кого именно, можно только догадываться.
A меня кто-то записал "Совесть Ахуенный Архитектор"! Ну ладно, мой старый ник в интернетах действительно Совесть. И я действительно архитектор, смею надеяться, ахуенный. Но мои старые френды, знавшие мой ник, и мои заказчики - непересекающиеся множества! Я всю голову сломала, кто мог меня так записать.

- Заходил на остров Лесбос.
- И как там, капитан?
- Как-как... Оказался никому не нужен!

После проверки контрольной работы о творчестве Шекспира преподаватель, проверявший работы, пригласил студента на беседу.
- Дорогой мой, - начал преподаватель, - вы, наверное, не знаете, что я закончил этот же университет и жил в том же общежитии, где живете и вы. Более того, у нас хранились контрольные работы прежних студентов для того, чтобы мы могли, при нужде, заглянуть в них, что делаете сейчас и вы. Должен сказать, что лично вам "повезло": вы списали буква в букву ту работу по Шекспиру, которая была когда-то написана мной.
Студент заметно побледнел, но преподаватель продолжил:
- Наш твердолобый преподаватель литературы поставил мне тогда только трояк. А я все время чувствовал, что заслуживаю пятерки. Спустя столько лет справедливость восторжествовала — сегодня эта работа наконец получит недостающие два балла !

В магазинчике двух братьев напротив моей ташкентской квартиры давно ничего не покупаю, — объявил ему личное эмбарго за дороговизну, просрочку, регулярные обсчёты и отсутствие кассовых чеков. Но сегодня дождь. Грустный продавец — один из двух братьев, ловит мокрых клиентов прямо на дороге:
- Салам алейкум, сасьед, пащиму ни видна вас?
Из вежливости вхожу в его лавку, долго разглядываю прилавки, делаю выбор:
- Дайте мне орбит эвкалипт, десять штук
Продавец достает жвачки, в коробочке остаются всего две упаковки.
- Это последние?
- Да
- Их тоже заверните
Считаю деньги, продавец кладет двенадцать жвачек в крохотный целлофановый пакетик, но не может удержаться от любопытства:
- А защьем вам столки орьбит?
И тут мне хочется как-то взбодрить хитрого и алчного торгаша, вдохнуть в него жизнь:
- Понимаете, вот у вас он еще по старой цене, а со вчерашнего дня во всем Ташкенте уже в два раза дороже, кое-где даже по 15000. Говорят, новых поставок больше не будет
Продавец замирает с пакетиком в руках. На лице очень сложные чувства, от глубокого потрясения до горькой досады. В мгновенно остекленевших глазах отражается высшая математика — коммерсант в уме подсчитывает убытки. Взять пакет с жвачками из его рук не получается, тот вцепился в него мертвой хваткой. Наконец, с трудом вырвав покупку, кладу деньги на прилавок:
- Есть еще орбит? Может на складе запас?
- Нет!!!

Anzor Bukharsky

Сижу тут дома. Никому не мешаю. Раздается звонок с незнакомого номера. Зачем-то беру трубку.
«Это xxx?» - слышу в трубке
«Я» - отвечаю
«Когда ты вернешь мне крышку?» - уточняет голос
«Какую?» - не понимая ничего переспрашиваю
«Ну, от сковородки» - уже немного раздраженно говорит голос
Сбрасываю звонок ибо ничего не понимаю.
Через несколько минут звонок. Номер уже определен - старшая по подъезду. Беру.
Общаемся, я удивляюсь. Оказывается все очень просто и даже может показаться логичным.
Выкинул кучу мусора с балкона. В том числе и старую сковороду, которая пришла в негодность ввиду долгого срока эксплуатации. Именно долгий срок эксплуатации. Тот факт, что пару раз я забывал в посудомойке на пару дней и еще пару (5 минимум) я ее тупо оставлял на плите так что она очень перегревалась никак не влияет - что не убивает и все такое. Короче купил я новую, а старую выкинул. Бабулька увидела сковородку, решив что так еще послужит, взяла ее себе. Начала искать крышку - крышки нет. Вывернула пакет - нет крышки. А я забыл уточнить что мусор я выношу раз в неделю, так что двухсотлитровые мешки. И, практически смирившись с поражением, увидела коробку от пиццы. А там предательский есть имя и адрес. Быстро поняв какой именно дом и подъезд (а я в Сталинке живу. 5 этажей по 5 квартир на площадке), набрала старшей по подъезду, пробила мой номер и позвонила мне.
Причем не стала говорить что-то типа «я тут случайно нашла, не могли бы вы мне и крышечку отдать», а сразу «когда крышку отдашь».
Сказать что я охуел - ничего не сказать.

Hardwarer

Чтобы определить, девственница девушка или нет, разные народы придумывали массу остроумных и разнообразных тестов. Например, народы, проживающие на берегах Каспийского моря, ставили обнаженную невесту перед пчелиным роем и наблюдали за ее поведением. Если девушка спокойно стояла, глядя в лицо опасным насекомым, и они её не кусали, значит, девственница, а если невеста обращалась в бегство — значит, целомудренность потеряна. Другие сажали невесту на корточках над сосудом с вином и пытались унюхать винные испарения изо рта испытуемой. Если не девственница, то изо рта пахло вином.

Однажды понадобилась старая рама. Найденная за пятнадцать евро по объявлению, рама пришла вместе с картиной, которую хозяин с извинениями просил выкинуть. Нет, не думайте, чуда не случилось и неизвестный Ван Гог нам не достался, но достался Людвиг Кляйн - тридцатые годы, трогательный немецкий постимпрессионизм, - который почему-то сразу запал Диме в душу. И Дима полез на антикварные сайты, чтобы найти другие его работы. И нашел.
Владелец жил в Гамбурге и ни за что не соглашался принять платеж через банк и выслать картину почтой. Гамбург от нас ровно на противоположном конце страны, когда у нас цветет миндаль, у них разгар зимы, депрессия и дождь со снегом, и Дима начал метаться и искать выход, и, пока он метался, я тихо позвонила моему однокласснику Жене, который в этом самом Гамбурге живет сто лет, и Женя смотался к вредному мужику, и выкупил картину, и прислал ее мне. Выждав несколько дней, я как бы невзначай поинтересовалась, что там картина-то, не уломал ли Дима хозяина? Бедный Дима сунулся на сайт, обнаружил, что картина исчезла, и расстроился чуть ли не до слез. Несколько дней подряд он горестно бродил по дому, размахивая руками, причитая и ругая себя. Мне было его жутко жалко. Но ведь радость должна быть выстраданной.
Оставался пустяк - дело было в конце сентября, а день рождения у Димаса тридцать первого мая. Но какая разница? Кто может запретить взрослым людям отмечать день рождения, когда им захочется?
И мы сговорились с друзьями, надули у них в саду чертову уйму разноцветных шариков, купили шампанское, засунули свечи в торт, а Диме ничего не сказали - просто, мол, Петя с Мариной ждут нас в воскресенье на барбекю. Увидев шарики и надписи «хэппи бёздэй», Дима вначале ничего не понял. «Это что, кто-то из ребенкиных друзей попросился к вам в сад день рождения отметить?» Да, сказали мы хором, стараясь не выдать себя, но в воздухе отчетливо болтался празднично-заговорщицкий дух, и Дима уже что-то почуял, и растерялся, заволновался, стал вглядываться в наши лица, подозревая, что он один тут блуждает в темноте, но к разгадке приблизиться не мог.
Он хотел было налить всем вина, но Петя остановил его, вытащил бокалы для шампанского, и сразу стало шумно, пенно, все стали поздравлять ошеломленного Диму с давно прошедшим днем рождения и говорить в его честь тосты, а потом… Оказалось, что с подарком явилась не одна я. «Праздновать, так праздновать!» - решили дети и выложили на стол новую электронную книгу.
«Праздновать, так праздновать!» - решили Петя с Мариной и притащили огромную коробку с кальяном, всю в лентах и бантах. «Димас, с днем рождения, как здорово, что ты у нас есть!»
И тут стали звонить мои итальянские девочки, мои подруги, буквально за пару недель до этого гостившие у нас всем кагалом. С днем рождения, Димочка! Мы тебя любим, Димочка! Ты такой хороший, Димочка! «Tanti auguri, Dimitri!» - это уже присоединились итальянские мужья, которые и понятия не имели, что настоящий день рождения у Димы в мае.
В конце вечера Дима плакал. Оказалось, что столько людей готовы воспользоваться даже случайным и совершенно дурацким моментом, чтобы просто сказать ему, что они его очень любят.

Lisa Sallier

Когда-то давно, когда у нас ещё были мопеды, я придумал сконструировать сигнализацию. Но не простую, стандартную, подключенную к гудку, это было бы легче лёгкого. А авторскую, голосовую - чтобы она орала страшным голосом разные фразы: "отойди от мопеда, идиот!", "не трогай, кому сказал!", "я те щас покачаю!" Это было, разумеется, сильно сложнее.
Самодельные динамики в мопеде у меня и так были давно встроены - я любил ездить с музыкой. Датчик вибрации/качения присмотрел автомобильный. Вариантов микропроцессора с флешкой и ЦАП, чтобы выбирать произвольные сэмплы и гнать звук в колонки, тоже было несколько. За помощью в записи сэмплов страшным голосом планировал обратиться к Бочарику. В общих чертах электрическая схема и программный алгоритм были придуманы, осталось приступить к реализации.
Я воодушевленно поделился своей идеей с другом Алексом Янгом. Он меня выслушал и спросил: ты серьезно собираешься делать всю эту красивую работу для одного мудака, который попытается спиздить твой мопед?

Леонид Каганов

У нас в вытяжку регулярно залетали птички и дохли там. В какой-то момент я стала находить на плите маленьких червяков, думала из органического салата выпали, а потом как-то увидела, как один из них лезет из отверстий вытяжки. Орала долго и надсадно, на вопль пришли муж со средней дочкой. Пока они разбирали вытяжку, разбирали трупики и все это выносили на дальнюю помойку, я сидела на диване, заткнув уши наушниками.

Doula Anna

— Знакомиться в инстаграме глупая идея.
— А где можно?
— В бассейне конечно. И фигуру видно, и косметика смылась.
— Так там и мою фигуру будет видно...

Олежа - наш с Димасом друг, веселый парень, он приехал в свое время, кажется, из Екатеринбурга, где он учился в театральном училище и подрабатывал, танцуя по клубам гоу-гоу. Олежа был юн, высок, голубоглаз, талантлив и исключительно прекрасен. Он был моим партнером по сцене, когда Дима из-за работы не мог со мной мотаться, и я помню, как вечерами в баре гамбургского отеля Олежа рассказывал мне, под каким углом нужно надевать кепочку в городе Свирске, где он родился и вырос, и что отвечать, если вдруг подойдут и предъявят. Теперь я точно знаю, что, случись мне вдруг попасть в Свирск, меня сразу идентифицируют как свою.
И вот однажды спорили мы с ним о незыблемости нравственных границ. И я говорю: «Понимаешь, это недопустимо ни при каких условиях, это ведь то же самое, как если бы тебе предложили десять тысяч евро, чтобы ты разделся догола на Дворцовой площади». Это было давно, и в деньгах Олег нуждался сильно.
«Десять тысяч?!» - подскочил он. - Десять?! Да я за тысячу разденусь! И еще и голым домой пойду!»

Lisa Sallier

Соседка по койке вчера попросила пройтись с ней на первый этаж, чтобы забрать у курьера пакет с конфетами для медперсонала. На обратном пути говорю: давай пешком поднимемся. Всего-то третий этаж.
Лифты в больнице ездят медленно-медленно. Сами знаете, пока на каждом этаже не остановятся и не заберут или наоборот не выплюнут кого-нить из себя, не угомонятся и не приедут. «Нет», -говорит, подождём. Приехал лифт. Зашли мы с моей девчушкой, следом таджик-рабочий и дядечка в белом халате и синей шапочке (далее Синяя Шапочка). Сначала лифт нас опустил зачем-то в подвал (видимо давал последний шанс одуматься и пойти ножками), потом закрылся, немного попыхтел поднимаясь вверх и замер. Усё. Устал. Синяя Шапочка прошептал: мы застряли, это очень плохо. И начал … молиться. Мы с подругой переглянулись, вжались в стену, потому, как казалось, что Синяя Шапочка уж точно знал что-то, чего не знаем мы. Он был ближе всех к панели управления наших полётов, но почему-то впал в ступор и ничего не нажимал.
Грю: может вызов нажмем всё-таки?
Жмёт.
Девушка с того конца света начинает вопросы задавать: сколько человек в лифте?
Ответ Синей Шапочки: «вроде пока четверо». Я добавляю «не сомневайтесь. Нас и будет четверо к моменту высвобождения. мы не собираемся тут плодиться».
Девушка: «больные есть?», отвечаю: двое больных, двое пока относительно здоровых.
Синяя Шапочка продолжил причитать: «Господи ты боже мой. Это правда очень плохо.» осталось только добавить, как в кино «мы все умрём» и ЗТМ (ну или конец фильма).
Спрашиваю Синюю Шапочку:
- клаустрофобия?
- нет.
- Вообще, говорю, - надо ходить нам всем пешком побольше и по лестнице в том числе.
- У меня колени болят,- отвечает Синяя Шапочка, - я не смогу.
- Тогда дышем носом и ждём помощи.
Надо отдать должное, подруга моя палаточная за 20-25 ть минут нашего заключения не проронила ни единого слова. А это, знаете ли, конечно не подвиг для неё, но что-то героическое в этом есть!
Таджик сохранял полное спокойствие и лишь улыбался. Пять балов!
Когда нас освободили наконец на том же 1-ом этаже, на третий мы всё таки пошли пешком.

Elena Rifenschtal

Русские топят собак, мужчины там убивают старушек топором, а женщины бросаются под поезд. И этому их обучают в школах. Стоит ли удивляться тому, что у них мёртвые души?

К метафизике вопроса «кем вы себя видите через пять лет?»
Вот объявление в газете "Йоркшир Пост" о том, что семья продаёт дом, в котором жила прошлые семьсот лет (двадцать восемь поколений примерно).
Трогательное замечание от хозяйки дома - продадим семье, которая проживет в этом доме хотя бы один век.

Maxim Goryunov

Мы с другом искали что-то в шкафу его отца, когда я заметил в глубине кучу дорогого электрооборудования — все оно было упаковано. Я спросил друга об этом. Оказалось, что его отец хранит все новые вещи, которые покупает, нераспечатанными примерно год и только после этого начинает ими пользоваться. Друг не знал почему, а мне до сих пор интересно.

dingobiscuits

Моей подруге нос сломал муж - рубил дрова, полено отлетело аккурат по носу жене, которая проходила мимо. Ей сделали пластическую операцию, получилась красотка голливудская. Теперь у неë девиз: что ни делается, к лучшему.

Lubov Petrova

Работаю спасателем (не МЧС). Зимой дежурю на горнолыжном курорте.
Как-то попалась мне в кабинке гондольного подъемника компания москвичей. Увидели на мне красную форму с белыми крестами. Начали задавать тупые вопросы:
- Что делать, если подъемник остановился?
- Ждать, когда запустят.
- Долго не запускают?
- Звонить спасателям, узнать обстановку. Номер телефона на карточке скипасса есть.
- А если ждать долго и мороз?
- Утеплись, сиди и попеременно напрягай и расслабляй мышцы ануса. Согреешься и геморроя не будет.
(Это реальное упражнение от гипотермии)
Надо было видеть их глаза. Интересно, а что они желали услышать?

Kaukazian

- Ну и как он в постели?
- 5 баллов…
- По какой шкале?
- Рихтера…

Всю историю человечество переживает прогресс, и после очередного скачка приходится расхлёбывать неочевидные последствия. В частности, в сфере распространения информации: появление книгопечатания довольно быстро перевело идею "некоторые бабы - ведьмы, их надо выявлять и уничтожать" из категории чьих-то одиноких умствований в категорию "умные люди в умных книгах пишут...". А распространение радио и даже немножко телевидения сделало возможным Гитлера. Без радио он писал бы газетные статьи, столь же нудные, как его программная книжка, а вживую выступал бы перед товарищами в пивной, и до заметного уровня дорос бы к пенсии.
Сейчас возник интернет и соцсети. Последствия явно будут разными, и не всегда приятными.

djatlov

у меня ребёнок в двадцать лет путешествовала в одиночку по Бразилии. Сейчас думаю: как хорошо, что я была ещё намного моложе и глупее и вообще выжила эти месяцы. Когда она посреди ночи сообщила мне, что на последние 5 евро зашла в интернет-кафе в каком-то богом заброшенном городке, чтоб написать мне, что банкомат съел её кредитку, и она не может даже переночевать в гостинице, которую забронировала, то последняя надежда у меня была, что она выживет эти 20 часов, пока я буду до неё добираться Но она справилась (почти) сама. Tам такие люди оказались, что я рыдала уже не от ужаса, а от благодарности. Пожилая женщина прихватила моего ребёнка прямо от банкомата, привела домой, накормила, ей отдали лучшую постель в доме. А с утра она отвела её к автобусной остановке и велела знакомому водителю бесплатно отвезти ребёнка в соседний город, где была некоторая цивилизация, чтоб она могла получить деньги, которые я ей послала через Western Union. А сама бабуля в это время за шкирку приволокла двух полицейских, которые вскрыли банкомат и достали дочкину карточку.
Но если у меня к тому времени ещё и оставалась пара дюжин не седых волос, то в эту ночь они даже не побелели, а выпали к черту от страха и беспомощности.

Irina Hobbensiefken

Скажите, часто ли вы здесь, в Лондоне, вызываете убер? Приезжают исключительно арабы, турки и индусы. Говорят, с акцентом, в основном о мультикультурности нашего современного мира. Начинается разговор обычно с того, что они видят в своем уберовском вызове мое имя, и спрашивают, откуда я.
- Ах, Вадим - это русское имя?
Ну, и потом разговор постепенно переходит на то, что ислам – это мирная религия, и что они, мусульманские жители Лондона, никогда не называют ИГИЛ ИГИЛом. А называют его «они». Чтобы не поощрять «их».
Вот и сегодня.
- Вадим – это какого народа имя? – спросил меня сегодня Тарик, мой уберовский водитель. – Ах, ты из России? Путин – молодец! А, ты только родом из России, а живешь в Америки? Ясно. Путин – диктатор!
- А ты откуда? – спросил я. – Тарик – это иракское имя?
(Я помнил о Тарике Азизе, министре Саддама Хуссейна.)
- О, нет, что ты! – воскликнул Тарик. – Я не араб! Тарик - это просто распространенное имя на всем востоке. Оно же в Коране упоминается, в 86 суре. Очень распространенное! Нет, я – не араб.
- Чем ты занимаешься по жизни, Вадим? – спросил Тарик. – Преподаешь? В школе или колледже? В колледже! Ну, конечно же в колледже! С таким уникальным именем, конечно!
- Если тебя родители назвали Вадимом, - говорил Тарик, - тебя автоматически ждет великая судьба. Так всегда бывает, когда имя редкое. А меня они назвали зачем-то Тариком. И у меня, я подсчитал, есть 28 знакомых, которых тоже Тариками зовут.
- Когда у тебя имя популярное, - продолжал Тарик, - ты себя чувствуешь самым обычным человеком, таким же как все. Если не хуже. И ты уже не штурмуешь высоты. Ты уже с самого детства знаешь, что твой номер – двадцать девять! Ты - просто пешка в руках аллаха. Submit yourself to God!
- А откуда ты, Тарик? – спросил я. – Как, ты из Кашмира? Надо же, знаешь, ты – первый кашмирец, которого я встретил в своей жизни.
- Ха, - воскликнул Тарик. – Это большая честь для меня. Быть твоим первым кашмирцем! Я тебя подвезу по первому классу! Только держись за подлокотники!
- А скажи честно, - засомневался Тарик, - ты, наверное, вообще никогда о моем Кашмире не слышал? Скажи честно, я ничуть не удивлюсь!
- Я не только слышал, - опроверг я. – Я еще и книжку «Клоун Шалимар» читал. Салмана Рушди. И в Нью Йорке я был на лекции Салмана Рушди об истории Кашмира. Удивительная страна! Салман Рушди много говорил о терпимости к другим культурам в Кашмире, об особом пути. Он говорил, что несмотря на Коран, люди в Кашмире запросто всегда ели свинину и пили вино….
- Салман Рушди? - удивился Тарик. – Ты о нем знаешь? Он же вон в том доме живет. Вон в том доме, через дорогу.
- Насколько я знаю, - возразил я, - Салман Рушди живет в Нью Йорке.
- Две недели назад он вызвал убер, - веско сказал Тарик. – И я его от вон того дома до станции Виктория подвозил. И в вызове было написано - Салман Рушди. И он точно такой, как в газетах. Может он на два города живет? На две страны?
- Вадим, - еще раз подтвердил Тарик. – Две недели назад Салман Рушди сидел в том же кресле, в котором сейчас сидишь ты. Он такой жирный и толстый! Еле поместился!
- А о чем вы разговаривали? – спросил я. – Ты ему сказал, что ты его узнал?
- Нет, - ответил Тарик. – Не сказал. Мы всю дорогу молчали. Только в самом конце он сказал, - ну ты и гонишь, Тарик! Я всю дорогу сидел, вцепившись в кресло!
Сказал и ушел. Захлопнул вот эту дверь и направо к станции Виктория наискосок пошел. И потом, через телефон уже, он мне 10 фунтов чаевых дал. Щедрый!
- А чего же ты с ним молчал? – удивился я. – Вроде ты человек открытый, разговорчивый. Странно…
- Понимаешь, - после паузы произнес Тарик. – Он же в романе своем каком-то назвал овец именами жен пророка. Некрасиво. Я смотрел на него, и думал, какой он плохой. Зачем он? Ведь его же потом когда-нибудь обязательно за это покарает аллах. А он об этом и не думает даже, сидит в твоем кресле, и в фейсбук свой что-то строчит. И улыбается. Ему весело, понимаешь ли!
- А потом я подумал, - продолжал Тарик. – Вдруг. Подумал, как хорошо, что я – суннит! Ведь аятолла Хомейни сделал фатву против Салмана Рушди. И если бы я был иранцем и шиитом, я был бы обязан Салмана убить. А как убивают? Я не знаю, я никогда не пробовал. Ведь ислам же – религия мирная. Мы так и приветствуем друг друга – мир тебе. Peace upon you! Но если бы я был шиитом, это было бы моим религиозным долгом. И я сидел, крутил руль, старался на этого Салмана не смотреть. И думал, иншалла, как хорошо, что я – суннит. А он рядом сидит, вот здесь (Тарик похлопал меня по запястью.) Вот. Рядом со мной сидит, и мне надо его вдруг убивать. А как? У меня в багажнике монтировка лежит. Можно остановиться, открыть багажник, взять монтировку. Подойти к его двери левой, открыть ее. Он бы увидел меня и все понял бы. Руками бы закрылся. А я бы сказал: «Аллаху акбар!» И по голове его.
- Можно было не идти к багажнику, - рассказывал Тарик. – Можно просто остановиться на светофоре и руками задушить. Но я никогда раньше не душил человека. Как это делается? Сколько времени нужно душить человека, пока он задохнется? С какой силой? А он бы еще бить меня в ответ начал бы, дергаться, очки бы мне разбил.
- Руками душить трудно, наверное, - рассказывал Тарик. – Смотрю, а шея у него короткая, складки жира, а у меня пальцы короткие. Трудно будет. Но зато у у меня в багажнике кабель есть для аккумулятора. Для джамп старта. В кино они сзади подходят и удавкой душат. Можно было пойти и кабель из багажника достать. И потом заднюю дверь, вон ту. Открыть и сесть за ним. Он бы все понял бы, догадался, но уже поздно было бы.
- Или отвертка, - говорил Тарик. – У меня же в багажнике отвертка тоже есть… Ей можно? Но куда ее втыкать в Салмана, в какое место, чтобы быстро и наверняка?
- Понимаешь, - после паузы произнес Тарик. – Я никогда о таких вещах не думал вообще. Мне 35 лет, и за все 35 лет я никогда не думал даже о маленьком насилии. А тут – представил себя шиитом, и все! Сердце стучит, я об этих вещах думаю, и остановиться не могу. Придумал 12 способов, как его убить, пока ехали.
- Представляешь, Вадим, какая штука жизнь? - повернулся ко мне Тарик. - Представляешь? Ты утром ушел на работу, поцеловал жену, четверых детей. И вдруг - бац! И в один прекрасный момент к тебе в машину садится Салман Рушди. И все! И все, ты уже домой не вернешься. Представляешь?
- Я думаю обо всем этом, - рассказывал Тарик. - Сердце колотится, и я на газ жму. И машина по Лондону несется с дикой скоростью. А Салман сидит рядом, вижу – боится. Телефон свой с фейсбуком отставил в сторону, в подлокотники вцепился.
- Ужас, - искренне сказал я. – Ужас. И что дальше было?
- Ну, что? – продолжал Тарик. – Ничего. Он ушел на станцию Виктория, вон туда, направо наискосок. И я перевел дух. И машину развернул, вокруг клумбы объехал. И поехал домой. После такого уже нельзя работать. В другой раз!
- А по дорогое, - продолжал Тарик. – Я остановился вон возле того паба, через дорогу. Видишь в окне барную стойку? Я за нее сел, заказал себе дринк. Сам же говоришь, что нам, кашмирцам, можно. Иногда. Заказал дринк, потом еще один. Потому что знаешь, как это страшно – убивать?
Тарик остановил машину.
- Вон твоя гостиница светится, - сказал он. - Налево наискосок. Тебе вон туда.
Он уехал. Я немного постоял на мерцающей неоном улице. Потом достал свой телефон, оставил Тарику через убер 10 фунтов чаевых. Как Салман Рушди. И пошел к своей гостинице налево наискосок, уступая дорогу двухэтажному лондонскому автобусу.

Ольшевский Вадим

Подумала, что в моем возрасте вполне уместно на реплику: «У вас такое лицо знакомое», отвечать: «Я раньше в порно снималась,» - и наблюдать за реакцией.

Monika Dussouchet

Была приятельница одна, бельгийка, в прошлом голландка, она родилась и выросла в каких-то тропических голландских колонях. Её рассказы про детство меня завораживали: типа вышла из школы, взяла доску, побежала на океан, и так изо дня в день… Скука! - вздыхала она.
Вспоминаю её каждый раз, приезжая на Гавайи.

Tania Popova

Мало кто помнит, что великие 12 подвигов сына богов Геракла — это 9 эпизодов браконьерства, 2 кражи и сброс отходов в реку. Так чего вы ждёте от героев современных?

Леонид Каганов

Я не то, чтобы артист, но мы работали секретарями на ночных шоу драг-рейсинг-автогонок ещё в нулевых. А там по формату предусмотрены стриптизерши. И мы немедленно выяснили у организаторов, сколько платят стриптизершам, сравнили со своей зп за ту же ночь - и порадовались. Потому что бедные девочки за меньшие деньги холодной туманной ночью работали раздетые, а мы - в тепле, одетые и с кофе.

Татьяна Сачкова

Дама пристраивает котят. Звонит молодой парень, приятный голос, хочет завести котеночка, все прекрасно, уже закупил лотки, миски и переноску. Но она дама опытная и говорит: я перед передачей обработаю его от глистов ядом Стронгхолд. Парень сразу завял и отпал.
Яд Стронгхолд убивает змей. Котенка хотели на корм питону.

Павел Шехтман

У меня подруга работала фитнес-тренером в средиземноморском клубе для нудистов. Приехал дед, пришел на рецепцию голым. Ему сказали, что в ресторан и на рецепцию надо одетым приходить. Дед покорно кивнул, пошел в номер и вернулся в длинной футболке, на которой была напечатана фотография. А на фотографии - он в полный рост, голый.

Lisa Sallier

Пример не в тему, но очень в тему. Обратите внимание, как советские люди ходят по обочинам дорог. Пока на улице - ясный день, они ходят по разному. Но когда наступает ночь, начинается дождь, то по обочинам неосвещенных дорог советские люди в темной одежде ходят исключительно спиной к автомобилям - наплевав на требование ПДД идти лицом. Почему? А потому, что срабатывает глубоко вбитый советский инстинкт: "Если тебя не заметят, самое худшее что с тобой может произойти - тебя собьет машина, и ты умрешь в мучениях. Ничего страшного, по сравнению с тем, что может случиться, если тебя заметят."

I.D.

однажды выкинул только полученную карточку из банка в урну. на входе в здание. засучил рукава, нашел. две девчонки стояли смотрели. подумал еще, хоспадя, видят меня в первый и последний раз. вымыл руки, прихожу в офис. а они там — пришли ко мне на собеседование наниматься на работу в нашу контору.

С. Иоффе

заметил, что мне уже давно не звонят на московскую симку мошенники, хотя раньше звонили по два-три раза в неделю годами.
Вышло интересное наблюдение - симка та была отключена месяца три, нужен был слот под другую. Включил обратно перед новым годом, и с тех пор тишина и ни одного мошенника.
Отличный получается способ вычистить номер из ихних баз.

lavart

На эстрадном фестивале в Индии было весело. За нас платил Институт Гёте, мы с Димой ехали как немецкий дуэт, поэтому никаких россий даже упоминать было нельзя. И вот спрашивают нас исландцы, where, мол, are you from. Мы на голубом глазу рапортуем: from Germany. «Ага, щаз, - говорит «исландец», - я из Германии! так что давай, признавайся». Через минуту спрашивают исландцев, where, опять-таки, are you from. «Фром Айсланд», - говорит мужик. А я сзади язвительно: «Всё он врет!»

Lisa Sallier

Небезынтересна история опубликования в СССР роман братьев Стругацких «Обитаемый остров» — рассказ про страну, в которой работают башни облучения, превращающие людей в покорное население. Для того, чтобы книга была напечатана, нужно было показать, что над ней долго и плодотворно работал редактор — тогда в случае чего вся вина ложилась на него — это он пропустил крамолу.
«Обитаемый остров» пробивал через издательство видный критик Самуил Лурье. Он объяснял, что если, допустим, автор давал такой образ: «Трещины будто паутина на старом бетонном покрытии взлетной полосы военного аэродрома», то весь этот образ летел в помойное ведро сразу, без задержки.
Почему? Ну, во-первых, плохое состояние взлетной полосы — это недопустимо. Никаких трещинок на военном бетоне быть не может. А во-вторых, куда важнее: никто не должен знать, из чего сделано покрытие на взлетных полосах наших военных аэродромов. Упомянул бетон — в корзину.
А теперь собственно про творческий метод работы с машинописным текстом Самуила Лурье:
«Я рукопись Стругацких топтал…» — «КАК?» — «Ногами, в ботинках. Приехал к Борису Натановичу на улицу Победы. Разложил на полу листы машинописи, надел ботинки и потоптал листы. Потом снял ботинки. Помял листы и приступил к работе. Я густо зачеркивал одно слово, ставил на полях корректорский значок, писал синоним; если лень было подбирать синоним, писал то же самое слово. Густо зачеркивал абзац, на полях ставил красным вопросительный знак…
Брал неаккуратно оторванный листок бумаги, писал от руки, неразборчиво, или тот же абзац, или абзац с переставленными словами. Приклеивал листок бумаги. Обязательно канцелярским клеем, можно сбоку, можно внизу, тогда через весь текст — стрелка. Я проработал так всю машинопись. И когда пачка грязных, истоптанных, смятых, исчерканных листов с кое-как приклеенными (сбоку, снизу) клочками бумаги, с вопросами на полях, поступила в Главлит, никто и смотреть не стал, что там братья придумали и написали. В набор. Видно же, что редактор работал.

Никита Елисеев

Зигмунд Фрейд рассказывал, что придумал технику укладывать своих пациентов на кушетку, потому что не мог выносить, когда на него смотрят другие люди по восемь часов в день.