Рассказчик: комментатор
текст удалён
21.09.2019, Новые истории - основной выпуск
А говорят, что у военных нет чувства юмора. Оказывается и строем ходят, и убойные анекдоты рассказывают.
Глава Генштаба Вооруженных сил России Валерий Герасимов рассказал анекдот президенту страны Владимиру Путину, передает РИА «Новости».
Анекдот был посвящен питанию в армии.
В нем говорится о командующем, который был недоволен питанием в столовой. Он вызвал повара для разговора.
«Приходит начпрод — худющий. Он смотрит на него: сам не ешь и людей не кормишь!» — пошутил Герасимов.
Путин в ответ улыбнулся.
Глава Генштаба Вооруженных сил России Валерий Герасимов рассказал анекдот президенту страны Владимиру Путину, передает РИА «Новости».
Анекдот был посвящен питанию в армии.
В нем говорится о командующем, который был недоволен питанием в столовой. Он вызвал повара для разговора.
«Приходит начпрод — худющий. Он смотрит на него: сам не ешь и людей не кормишь!» — пошутил Герасимов.
Путин в ответ улыбнулся.
Послать донат автору/рассказчику
09.08.2025, Новые истории - основной выпуск
О ВЫДАЮЩЕМСЯ УЧЕНОМ И НЕПРИЯТНОМ ЧЕЛОВЕКЕ
Крупный германский ученый XX в., нобелевский лауреат по медицине 1931 г. Отто Генрих Варбург, почивший 1 августа 1970 г., ровно 55 лет назад, – одна из любопытнейших фигур в истории науки, если не сказать, экзотических. И не столько в плане чисто научных поисков, малопонятных среднестатистическому читателю, сколько в чертах его характера и обстоятельствах биографии. Недаром книжка о нем, написанная другим выдающимся ученым, учеником Варбурга и нобелевским лауреатом Хансом Кребсом, так и называется: «Физиолог, биохимик и эксцентрик».
Немало исследований посвящено как самому Отто Варбургу, так и знаменитому семейству Варбургов. Варбурги заявляли себя сефардскими евреями и настаивали, что являлись выходцами из средневековой Италии. Но первый сертифицированный, так сказать, их предок зафиксирован в 1559 г., когда Симон из Касселя перебрался в город Варбург, что в Вестфалии. Его дом, построенный в 1537 г., сохранился до сих пор. Симону была дарована охранительная грамота, благодаря которой он успешно выстроил карьеру менялы и ростовщика, Среди его потомков-Варбургов было много видных фигур, и отнюдь не только банкиров. В частности, были и два Отто Варбурга. Об одном, биохимике, речь еще впереди, а другой, лет на 30 постарше, был видным ботаником, специалистом по сельскому хозяйству и страстным сионистом – президентом Всемирной Сионистской организации. В 1921 г. он переехал в Палестину, возглавил сельскохозяйственную станцию в Тель-Авиве, основал Национальный ботанический сад в Иерусалиме, но выйдя на пенсию, вернулся в Берлин, где и умер в 1938 г. – надо сказать, вовремя.
Но вернемся к нашему Отто Варбургу, который Берлин не покидал. Он вырос в подходящем семействе – отец его, Эмиль Варбург, был известнейшим ученым, профессором физики в Берлинском университете и президентом Германского физического общества, другом Эйнштейна. Отто вырос в окружении величайших умов в истории науки, и это на него повлияло. Про него говорили, что к науке у него какая-то религиозная страсть. А религиозность в прямом значении этого слова ему не мешала, поскольку полностью отсутствовала: семья была ассимилированной, отец крестился, был женат на христианке; соответственно. он крестил и Отто, но религией в доме никоим образом не интересовались.
Отто отличало сильное честолюбие: он хотел добиться не меньшего, чем его кумиры – Луи Пастер и Роберт Кох. И он сосредоточился на идее победить самую страшную болезнь XX в. – рак. В 1911 г. он получил степень доктора медицины, шесть лет работал на морской биологической станции, а в 1-ую мировую войну храбро воевал в прусской кавалерии и был награжден Железным крестом. Когда стало ясно, что немцы войну проигрывают, Эйнштейн по просьбе друзей написал письмо Отто, чтобы тот, как обладавший огромным научным талантом, вернулся в академию. В 1923 г. Варбург сделал открытие, касающееся питания раковых клеток, отличного от всех иных клеток, что привело его к исследованию связей между метаболизмом и раком, а также к параллельным открытиям. Варбург изучал обмен веществ в клетках опухолей, фотосинтез, химию брожения, другие вопросы. В конце 20-х он чуть не дотянул до Нобелевской премии в области физиологии и медицины, но был ей награжден в 1931 г. за открытие природы и функций «дыхательных ферментов».
С приходом нацистов начался самый противоречивый и скандальный период его жизни. Поскольку его отец был евреем, то, согласно Нюрнбергским законам, Отто относился к полукровкам (мишлинге) первой категории. Однако, в отличие от 2600 ученых-евреев, покинувших Германию, Отто никуда уезжать не собирался, заявив как-то: «Я здесь был раньше Гитлера». И вовсе не только из романтических соображений германского патриотизма, свойственного многим тамошним евреям и ему тоже. Он на самом деле терпеть не мог нацистов, но по совершенно другим, не традиционным для нас причинам. Его мало беспокоило, что нацисты делали с другими евреями. Нацисты просто мешали ему работать. Когда они ворвались в его Кайзера Вильгельма Институт клеточной физиологии , Варбург стал орать на них, что сожжет институт, как только попытаются прервать его работу. Он не поднимал руку в нацистском приветствии и отказался развесить в лаборатории нацистские знамена – для науки это было лишним.
Впрочем, высказывался на тему нацизма он редко, и в целом оставался аполитичным. Ни трагедии клана Варбургов, часть которого погибла, ни общая трагедия еврейства его не волновали. Иностранным коллегам, упрекавшим его в терпимости к нацистским антиеврейским мерам, он объяснял, что сколотил слишком хороший исследовательский коллектив и потому остался в Берлине. В Америке, по его мнению, к нему проявили бы мало интереса. В любой эмиграции, в любом месте, кроме своего института, говорил он, его работа по спасению людей от рака была бы менее эффективной, а это есть самое главное. Русские после войны предложили построить ему институт в СССР, но он отказался, после чего с гордостью говорил, что ни Гитлеру, ни Сталину не удалось выдворить его из родного института. Правда, он постарался защитить от нацистов несколько человек из своего научного окружения, но беспокоился о них не столько как о евреях, как о своей работе.
И еще Варбург был геем: он прожил всю жизнь с неизменным партнером – Якобом Хайсом, администратором института кайзера Вильгельма, – и этот факт никогда особо не скрывался. Точно так же он не позволял нацистам препятствовать его гомосексуальной практике, как и вмешиваться в работу.
Однако нацисты его не трогали ни как еврея, ни как гея, ни как нелояльного к нацизму. Сначала в силу послаблений евреям-героям 1-ой мировой войны, а потом по другой причине. Как полагает Сэм Эппл, автор недавно вышедшей книги о Варбурге, его спасла специфика научной деятельности. Гитлер был помешан на страхе перед раком, который свел в могилу его мать. Он был зациклен на онкологических исследованиях, придумывал разные теории болезни, придерживался разных антираковых диет. Даже 21 июня 1941 г., когда вступил в действие план «Барбаросса», зафиксирован разговор Гитлера и Геббельса об онкологических исследованиях. Эппл полагает, что непосредственно Гитлер и распорядился не трогать Варбурга. В итоге, в течение всего нацистского режима Варбург с Хайсом жили на роскошной вилле в Далеме, на юго-западе Берлина, поблизости от других нобелиатов и его института. Вилла с ее пятиметровыми потолками, паркетами, облицовкой дорогим камнем, с внушительной конюшней и большим манежем, была построена согласно его подробным указанием. Соседи часто видели Варбурга прохаживающимся в сапогах со шпорами, сохранившихся еще со времен его военной службы, и называли «императором Далема».
Работы продвигались весьма успешно. За 12 лет нацистского режима он опубликовал 105 статей. В 1944 г., согласно ряду источников, Варбургу собирались присвоить вторую Нобелевскую премия, уже за открытия в области ферментов, но этого не случилось: по указу Гитлера граждане Германии не могли становиться нобелиатами.
Но самое удивительное – это то, что происходило после войны. Варбург был рад, что война закончилась. Но сразу после того, как со слезами на глазах сообщив об этом своему родственнику, он немедленно попросил у него 40 литров бензина, необходимых для исследований. Работа есть работа.
В отличие от всех прочих известных деятелей, работавших при нацистском режиме и проходивших процесс денацификации, Варбург ни с какими проблемами не столкнулся. Даже во время войны он продолжал оставаться членом в Королевском обществе – старейшей международной научной академии. Американцы вернули ему институт, где он продолжал работать до 87 лет; он благополучно возобновил контакты с научным сообществом, получал бесчисленные восторженные отклики, ездил читать лекции в европейские страны и США, в 1965 г. получил почетный докторат в Оксфорде. Трое сотрудников его лаборатории стали впоследствии нобелевскими лауреатами. Послевоенные плоды его научной работы нашли отражение еще в 191 статье и трех книгах. Институт получил его имя, и каждый год, с 8 октября 1963 г., дня 80-летия Варбурга, германское Общество биохимии и молекулярной биологии присуждает медаль Отто Варбурга.
Он был абсолютным фанатиком науки. Ничего больше его не интересовало, все остальное было мусором. И, видимо, как следствие, человеком он был подозрительным и неприятным. Его никто не любил, потому что на людей, если они не являлись интересующими его учеными, ему было наплевать. Весь вспомогательный штат лаборатории, с которым Варбург работал, после войны он уволил, поскольку считал, что они стучали на него в гестапо. Отличаясь аристократическими манерами и одновременно крайним нарциссизмом, он всегда считал себя гением высшей пробы и не уставал всем об этом напоминать. Как заметил один из его коллег, если уровень самолюбования оценивать по 10-балльной шкале, то у Варбурга он был равен 20. Шведский биолог Клейн как-то привез ему раковые клетки для исследований, а когда научный руководитель Клейна попросил дать рекомендацию своему подопечному, Варбург написал: «Джордж Клейн внес очень важный вклад в исследования рака. Он привез мне клетки, с помощью которых я решил проблему рака». Хотя некоторые его научные выводы считались ошибочными после войны (потом интерес к ним снова резко возрос), сам он этого никогда не признавал. И применял свои научные достижения к самому себе. Так, к концу жизни он фанатически следовал придуманным им научным диетам, пил молоко только из надоя коров из особого стада, хлеб ел, только выпеченный в его доме, а масло и сметану сбивал на центрифуге в собственной лаборатории. Невероятно упрямый, он отказывался пользоваться вошедшими в научный оборот терминами, в частности, словом «митохондрия», предпочитая сочиненные им самим.
Его называли воплощенным Фаустом. На замечание собеседника, что иногда приходится выбирать – наука или человеческие качества – Варбург ответил, что счастлив, занимаясь наукой. Но непомерное честолюбие его оказалось оправданным. Варбург считается одним из самых выдающихся биохимиков XX в. Его номинировали на Нобелевскую премию 51 раз, с 1929 по 1952 г., сначала трижды по химии, потом по медицине и физиологии, и он входил в список претендентов на премию 7 раз.
По крайней мере, наука таким выбором должна была остаться довольна.
Из сети
Крупный германский ученый XX в., нобелевский лауреат по медицине 1931 г. Отто Генрих Варбург, почивший 1 августа 1970 г., ровно 55 лет назад, – одна из любопытнейших фигур в истории науки, если не сказать, экзотических. И не столько в плане чисто научных поисков, малопонятных среднестатистическому читателю, сколько в чертах его характера и обстоятельствах биографии. Недаром книжка о нем, написанная другим выдающимся ученым, учеником Варбурга и нобелевским лауреатом Хансом Кребсом, так и называется: «Физиолог, биохимик и эксцентрик».
Немало исследований посвящено как самому Отто Варбургу, так и знаменитому семейству Варбургов. Варбурги заявляли себя сефардскими евреями и настаивали, что являлись выходцами из средневековой Италии. Но первый сертифицированный, так сказать, их предок зафиксирован в 1559 г., когда Симон из Касселя перебрался в город Варбург, что в Вестфалии. Его дом, построенный в 1537 г., сохранился до сих пор. Симону была дарована охранительная грамота, благодаря которой он успешно выстроил карьеру менялы и ростовщика, Среди его потомков-Варбургов было много видных фигур, и отнюдь не только банкиров. В частности, были и два Отто Варбурга. Об одном, биохимике, речь еще впереди, а другой, лет на 30 постарше, был видным ботаником, специалистом по сельскому хозяйству и страстным сионистом – президентом Всемирной Сионистской организации. В 1921 г. он переехал в Палестину, возглавил сельскохозяйственную станцию в Тель-Авиве, основал Национальный ботанический сад в Иерусалиме, но выйдя на пенсию, вернулся в Берлин, где и умер в 1938 г. – надо сказать, вовремя.
Но вернемся к нашему Отто Варбургу, который Берлин не покидал. Он вырос в подходящем семействе – отец его, Эмиль Варбург, был известнейшим ученым, профессором физики в Берлинском университете и президентом Германского физического общества, другом Эйнштейна. Отто вырос в окружении величайших умов в истории науки, и это на него повлияло. Про него говорили, что к науке у него какая-то религиозная страсть. А религиозность в прямом значении этого слова ему не мешала, поскольку полностью отсутствовала: семья была ассимилированной, отец крестился, был женат на христианке; соответственно. он крестил и Отто, но религией в доме никоим образом не интересовались.
Отто отличало сильное честолюбие: он хотел добиться не меньшего, чем его кумиры – Луи Пастер и Роберт Кох. И он сосредоточился на идее победить самую страшную болезнь XX в. – рак. В 1911 г. он получил степень доктора медицины, шесть лет работал на морской биологической станции, а в 1-ую мировую войну храбро воевал в прусской кавалерии и был награжден Железным крестом. Когда стало ясно, что немцы войну проигрывают, Эйнштейн по просьбе друзей написал письмо Отто, чтобы тот, как обладавший огромным научным талантом, вернулся в академию. В 1923 г. Варбург сделал открытие, касающееся питания раковых клеток, отличного от всех иных клеток, что привело его к исследованию связей между метаболизмом и раком, а также к параллельным открытиям. Варбург изучал обмен веществ в клетках опухолей, фотосинтез, химию брожения, другие вопросы. В конце 20-х он чуть не дотянул до Нобелевской премии в области физиологии и медицины, но был ей награжден в 1931 г. за открытие природы и функций «дыхательных ферментов».
С приходом нацистов начался самый противоречивый и скандальный период его жизни. Поскольку его отец был евреем, то, согласно Нюрнбергским законам, Отто относился к полукровкам (мишлинге) первой категории. Однако, в отличие от 2600 ученых-евреев, покинувших Германию, Отто никуда уезжать не собирался, заявив как-то: «Я здесь был раньше Гитлера». И вовсе не только из романтических соображений германского патриотизма, свойственного многим тамошним евреям и ему тоже. Он на самом деле терпеть не мог нацистов, но по совершенно другим, не традиционным для нас причинам. Его мало беспокоило, что нацисты делали с другими евреями. Нацисты просто мешали ему работать. Когда они ворвались в его Кайзера Вильгельма Институт клеточной физиологии , Варбург стал орать на них, что сожжет институт, как только попытаются прервать его работу. Он не поднимал руку в нацистском приветствии и отказался развесить в лаборатории нацистские знамена – для науки это было лишним.
Впрочем, высказывался на тему нацизма он редко, и в целом оставался аполитичным. Ни трагедии клана Варбургов, часть которого погибла, ни общая трагедия еврейства его не волновали. Иностранным коллегам, упрекавшим его в терпимости к нацистским антиеврейским мерам, он объяснял, что сколотил слишком хороший исследовательский коллектив и потому остался в Берлине. В Америке, по его мнению, к нему проявили бы мало интереса. В любой эмиграции, в любом месте, кроме своего института, говорил он, его работа по спасению людей от рака была бы менее эффективной, а это есть самое главное. Русские после войны предложили построить ему институт в СССР, но он отказался, после чего с гордостью говорил, что ни Гитлеру, ни Сталину не удалось выдворить его из родного института. Правда, он постарался защитить от нацистов несколько человек из своего научного окружения, но беспокоился о них не столько как о евреях, как о своей работе.
И еще Варбург был геем: он прожил всю жизнь с неизменным партнером – Якобом Хайсом, администратором института кайзера Вильгельма, – и этот факт никогда особо не скрывался. Точно так же он не позволял нацистам препятствовать его гомосексуальной практике, как и вмешиваться в работу.
Однако нацисты его не трогали ни как еврея, ни как гея, ни как нелояльного к нацизму. Сначала в силу послаблений евреям-героям 1-ой мировой войны, а потом по другой причине. Как полагает Сэм Эппл, автор недавно вышедшей книги о Варбурге, его спасла специфика научной деятельности. Гитлер был помешан на страхе перед раком, который свел в могилу его мать. Он был зациклен на онкологических исследованиях, придумывал разные теории болезни, придерживался разных антираковых диет. Даже 21 июня 1941 г., когда вступил в действие план «Барбаросса», зафиксирован разговор Гитлера и Геббельса об онкологических исследованиях. Эппл полагает, что непосредственно Гитлер и распорядился не трогать Варбурга. В итоге, в течение всего нацистского режима Варбург с Хайсом жили на роскошной вилле в Далеме, на юго-западе Берлина, поблизости от других нобелиатов и его института. Вилла с ее пятиметровыми потолками, паркетами, облицовкой дорогим камнем, с внушительной конюшней и большим манежем, была построена согласно его подробным указанием. Соседи часто видели Варбурга прохаживающимся в сапогах со шпорами, сохранившихся еще со времен его военной службы, и называли «императором Далема».
Работы продвигались весьма успешно. За 12 лет нацистского режима он опубликовал 105 статей. В 1944 г., согласно ряду источников, Варбургу собирались присвоить вторую Нобелевскую премия, уже за открытия в области ферментов, но этого не случилось: по указу Гитлера граждане Германии не могли становиться нобелиатами.
Но самое удивительное – это то, что происходило после войны. Варбург был рад, что война закончилась. Но сразу после того, как со слезами на глазах сообщив об этом своему родственнику, он немедленно попросил у него 40 литров бензина, необходимых для исследований. Работа есть работа.
В отличие от всех прочих известных деятелей, работавших при нацистском режиме и проходивших процесс денацификации, Варбург ни с какими проблемами не столкнулся. Даже во время войны он продолжал оставаться членом в Королевском обществе – старейшей международной научной академии. Американцы вернули ему институт, где он продолжал работать до 87 лет; он благополучно возобновил контакты с научным сообществом, получал бесчисленные восторженные отклики, ездил читать лекции в европейские страны и США, в 1965 г. получил почетный докторат в Оксфорде. Трое сотрудников его лаборатории стали впоследствии нобелевскими лауреатами. Послевоенные плоды его научной работы нашли отражение еще в 191 статье и трех книгах. Институт получил его имя, и каждый год, с 8 октября 1963 г., дня 80-летия Варбурга, германское Общество биохимии и молекулярной биологии присуждает медаль Отто Варбурга.
Он был абсолютным фанатиком науки. Ничего больше его не интересовало, все остальное было мусором. И, видимо, как следствие, человеком он был подозрительным и неприятным. Его никто не любил, потому что на людей, если они не являлись интересующими его учеными, ему было наплевать. Весь вспомогательный штат лаборатории, с которым Варбург работал, после войны он уволил, поскольку считал, что они стучали на него в гестапо. Отличаясь аристократическими манерами и одновременно крайним нарциссизмом, он всегда считал себя гением высшей пробы и не уставал всем об этом напоминать. Как заметил один из его коллег, если уровень самолюбования оценивать по 10-балльной шкале, то у Варбурга он был равен 20. Шведский биолог Клейн как-то привез ему раковые клетки для исследований, а когда научный руководитель Клейна попросил дать рекомендацию своему подопечному, Варбург написал: «Джордж Клейн внес очень важный вклад в исследования рака. Он привез мне клетки, с помощью которых я решил проблему рака». Хотя некоторые его научные выводы считались ошибочными после войны (потом интерес к ним снова резко возрос), сам он этого никогда не признавал. И применял свои научные достижения к самому себе. Так, к концу жизни он фанатически следовал придуманным им научным диетам, пил молоко только из надоя коров из особого стада, хлеб ел, только выпеченный в его доме, а масло и сметану сбивал на центрифуге в собственной лаборатории. Невероятно упрямый, он отказывался пользоваться вошедшими в научный оборот терминами, в частности, словом «митохондрия», предпочитая сочиненные им самим.
Его называли воплощенным Фаустом. На замечание собеседника, что иногда приходится выбирать – наука или человеческие качества – Варбург ответил, что счастлив, занимаясь наукой. Но непомерное честолюбие его оказалось оправданным. Варбург считается одним из самых выдающихся биохимиков XX в. Его номинировали на Нобелевскую премию 51 раз, с 1929 по 1952 г., сначала трижды по химии, потом по медицине и физиологии, и он входил в список претендентов на премию 7 раз.
По крайней мере, наука таким выбором должна была остаться довольна.
Из сети
Послать донат автору/рассказчику
14.11.2025, Новые истории - основной выпуск
Многие годы считалось, что язык, на котором говорили лилипуты, был произвольной выдумкой автора. И даже такой авторитетный автор, как Айзек Азимов писал: "Попытки найти смысл в словах и фразах, придуманных Свифтом - потеря времени". Однако некоторые исследователи, изучая текст "Путешествий Гулливера", пришли к выводу, что лилипуты Джонатана Свифта говорили на иврите.
Когда в первой главе романа потерпевший кораблекрушение Гулливер просыпается и обнаруживает, что его привязывают к земле крохотные человечки, роящиеся вокруг него с крошечными луками и стрелами, один из них выкрикивает "Hekinah degul", где "Hekinah" - "היכנע" - дословно "сдавайся", а "degul" - "דגל" - "флаг". Звучит, как призыв к Гулливеру капитулировать перед их лилипутским флагом. В той же сцене Гулливер описывает, как лилипуты предложили ему выпить две свои маленькие бочки с вином и дали ему сигнал бросить их, когда он их осушил, предупредив людей внизу, чтобы они стояли в стороне, громко крича "Борах мэволах", что является вариантом древнееврейского "барух меворах" - "ברוך מבורך" - "дважды благословенный".
По мнению профессора Хьюстонского университета Ирвинга Ротмана, специализирующегося на биографии Свифта, писатель в момент написания романа служил Англиканским министром и по долгу службы изучал иврит в Тринити-колледже. Знание иврита помогло ему оставить загадки своим будущим читателям.
Когда в первой главе романа потерпевший кораблекрушение Гулливер просыпается и обнаруживает, что его привязывают к земле крохотные человечки, роящиеся вокруг него с крошечными луками и стрелами, один из них выкрикивает "Hekinah degul", где "Hekinah" - "היכנע" - дословно "сдавайся", а "degul" - "דגל" - "флаг". Звучит, как призыв к Гулливеру капитулировать перед их лилипутским флагом. В той же сцене Гулливер описывает, как лилипуты предложили ему выпить две свои маленькие бочки с вином и дали ему сигнал бросить их, когда он их осушил, предупредив людей внизу, чтобы они стояли в стороне, громко крича "Борах мэволах", что является вариантом древнееврейского "барух меворах" - "ברוך מבורך" - "дважды благословенный".
По мнению профессора Хьюстонского университета Ирвинга Ротмана, специализирующегося на биографии Свифта, писатель в момент написания романа служил Англиканским министром и по долгу службы изучал иврит в Тринити-колледже. Знание иврита помогло ему оставить загадки своим будущим читателям.
Послать донат автору/рассказчику
24.11.2025, Новые истории - основной выпуск
Приговор ей был объявлен 22 ноября 1950 года . 23 ноября ее расстреляли...Суда в отношении Мирры Железновой не было вовсе. Вот что пишет дочь Мирры в своей книге «Мою маму убили в середине XX века»: «4 июня 1950 года случилось невероятное: мне передал записку от мамы паренек, явно служивший внутри Лефортовской тюрьмы. Я не знаю других таких примеров, не обижусь на тех, кто не поверит мне, но это было. В записке мамы, обращенной к отцу и ко мне, полной любви и страдания, были и такие слова: "Обвинения, предъявленные мне, чудовищны. Я ничего не подпишу, и значит, мы никогда не встретимся". Она ничего не подписала, в ее деле – два листка: протокол допроса от 20 мая 1950 года и – смертный приговор».
Ровно 70 лет назад, Мирру Железнову расстреляли без суда и следствия за публикацию списка имен 135 евреев, ставших Героями Советского Союза.
В послевоенные годы в СССР упрямо замалчивали роль евреев в победе над фашистской Германией. Мало того – замалчивали эту тему и во время войны: распускались слухи, что евреи под разными предлогами уклоняются от участия в боевых действиях на передовой, что они отсиживаются в тылу и воюют лишь на так называемом «Ташкентском фронте». Порой доходило до того, что родственники еврейских солдат под гнетом такой дезинформации просто не верили письмам, в которых те рассказывали об участии в той или иной битве.
Этой теме был отчасти посвящен и второй пленум Еврейского антифашистского комитета, состоявшийся в марте 1943 года. Тогда Илья Эренбург принял решение собирать документы и материалы, которые легли бы в основу «Черной книги» – о фактах уничтожения евреев нацистами, и «Красной книги» – о мужестве еврейского народа в борьбе с фашизмом. Как известно, «Черная книга», вызвав на себя разрушающий гнев партийной верхушки, была впервые опубликована на русском языке лишь в 1980 году в Иерусалиме. «Красная книга» так и не увидела свет. Лишь за один материал, перечисляющий фамилии 135 евреев со званием Героя Советского Союза, под репрессии попали десятки людей.
Основной виновник – журналистка Мирра Железнова, опубликовавшая этот список, была расстреляна без суда и следствия. Список был опубликован в середине 1945 года и перепечатан европейской и американской прессой. Несмотря на то, что все данные были получены Миррой на основании официальных запросов из государственных источников, ей было предъявлено обвинение в разглашении военной тайны.
Не только к евреям на войне была явлена несправедливость. Ко многим. К миллионам! Нельзя было представлять к званию Героя чеченцев, ингушей, немцев, крымских татар, корейцев, карачаевцев, черкесов, калмыков… Всех сынов и дочерей репрессированных народов.
Надя Железнова (дочь Мирры Железновой) рассказала об одном преступлении – как убили ее маму. Книгу посвятила своим детям и внукам. Эпиграфом взяла слова из записной книжки Соломона Михоэлса: «Жизнь всегда старше смерти, хотя бы на одну жизнь. Ибо, если бы не было жизни, нечему было бы умирать».
Данными, за которые расплатилась жизнью Мирра Железнова, сейчас открыто пользуются историки, а имя мужественной журналистки есть на памятнике жертвам сталинских репрессий в Иерусалиме.
Из сети
Ровно 70 лет назад, Мирру Железнову расстреляли без суда и следствия за публикацию списка имен 135 евреев, ставших Героями Советского Союза.
В послевоенные годы в СССР упрямо замалчивали роль евреев в победе над фашистской Германией. Мало того – замалчивали эту тему и во время войны: распускались слухи, что евреи под разными предлогами уклоняются от участия в боевых действиях на передовой, что они отсиживаются в тылу и воюют лишь на так называемом «Ташкентском фронте». Порой доходило до того, что родственники еврейских солдат под гнетом такой дезинформации просто не верили письмам, в которых те рассказывали об участии в той или иной битве.
Этой теме был отчасти посвящен и второй пленум Еврейского антифашистского комитета, состоявшийся в марте 1943 года. Тогда Илья Эренбург принял решение собирать документы и материалы, которые легли бы в основу «Черной книги» – о фактах уничтожения евреев нацистами, и «Красной книги» – о мужестве еврейского народа в борьбе с фашизмом. Как известно, «Черная книга», вызвав на себя разрушающий гнев партийной верхушки, была впервые опубликована на русском языке лишь в 1980 году в Иерусалиме. «Красная книга» так и не увидела свет. Лишь за один материал, перечисляющий фамилии 135 евреев со званием Героя Советского Союза, под репрессии попали десятки людей.
Основной виновник – журналистка Мирра Железнова, опубликовавшая этот список, была расстреляна без суда и следствия. Список был опубликован в середине 1945 года и перепечатан европейской и американской прессой. Несмотря на то, что все данные были получены Миррой на основании официальных запросов из государственных источников, ей было предъявлено обвинение в разглашении военной тайны.
Не только к евреям на войне была явлена несправедливость. Ко многим. К миллионам! Нельзя было представлять к званию Героя чеченцев, ингушей, немцев, крымских татар, корейцев, карачаевцев, черкесов, калмыков… Всех сынов и дочерей репрессированных народов.
Надя Железнова (дочь Мирры Железновой) рассказала об одном преступлении – как убили ее маму. Книгу посвятила своим детям и внукам. Эпиграфом взяла слова из записной книжки Соломона Михоэлса: «Жизнь всегда старше смерти, хотя бы на одну жизнь. Ибо, если бы не было жизни, нечему было бы умирать».
Данными, за которые расплатилась жизнью Мирра Железнова, сейчас открыто пользуются историки, а имя мужественной журналистки есть на памятнике жертвам сталинских репрессий в Иерусалиме.
Из сети
Послать донат автору/рассказчику
Вольный перевод: «Пусть им сходить с ума и идти на гибель, - нам делать свою работу»
Послать донат автору/рассказчику
Демонстрация перед американским посольством в Москве, 7 марта 2015 года.
Надпись на плакате: «Мы не просили США бороться за наши права. Убирайтесь домой!»
Послать донат автору/рассказчику
17.10.2023, Новые истории - основной выпуск
В израильской армии новый тренд - смазывание свининой пуль перед использованием. А для палестинских террористов - это худший кошмар, который ставит жирный крест на их влажных фантазиях о 72 девственницах после смерти. Тот случай, когда с терроризмом борются всеми доступными способами.
Послать донат автору/рассказчику
05.07.2025, Свежие анекдоты - основной выпуск
Армянское радио спрашивают:
- Чем отличается проститутка от продавца наркотиков?
Армянское радио отвечает:
- Проститутка может свой товар помыть и продать снова.
- Чем отличается проститутка от продавца наркотиков?
Армянское радио отвечает:
- Проститутка может свой товар помыть и продать снова.
Послать донат автору/рассказчику
25.11.2025, Новые истории - основной выпуск
23 ноября 1902 года родился еврейский «отец» зеленых беретов Аарон Бэнк. Проживший 101 год Бэнк начинал спасателем на пляже, в 40 лет пришел в УСС (прообраз ЦРУ), в 1944-м был заброшен во Францию для командования операцией по захвату Гитлера, а в 1952 году создал и возглавил первое в мире армейское подразделение спецназначения.
Будущий диверсант родился в Нью-Йорке в 1902-м, рано лишился отца и был воспитан мамой, зарабатывавшей на жизнь преподаванием иностранных языков и фортепиано. В ревущие 1920-е подрабатывал спасателем и инструктором по плаванию на Лонг-Айленде — и, казалось, нашел свое призвание. На склоне лет Аарон не без удовольствия вспоминал, как зиму проводил на Багамах, а летом отправлялся в Биарриц на юге Франции, где работал старшим спасателем. «Это была шикарная жизнь», — резюмировал пенсионер. Отчасти она продолжилась и в тревожные 1930-е — симпатичный и атлетически сложенный американец много времени проводил в Европе, где научился бегло говорить по-французски и по-немецки.
Когда уже вовсю шла Вторая мировая, 39-летнего Бэнка призвали в армию США. Сколь ни далек был его прежний образ жизни от суровой военной дисциплины, Аарон окончил офицерские курсы и получил звание младшего лейтенанта. Учитывая возраст командира, его направили в Форт Полк, штат Луизиана офицером по тактической подготовке в железнодорожный батальон. Ничто не мешало лейтенанту отсидеться на глубоком американском юге до конца войны, но в 1943-м ему попалось на глаза объявление о наборе добровольцев со знанием иностранных языков для «особых заданий». Так он познакомился с вербовщиками Управления стратегических служб (OSS), на основе которого в 1947-м было создано ЦРУ. Новобранцу предстоял длительный учебный курс, включавший обучение приемам партизанской войны, диверсиям и саботажу, прыжкам с парашютом и т.д. Благодаря прекрасной спортивной подготовке, 42-летний Бэнк оказался в числе лучших и был приписан к департаменту специальных операций.
Его боевым крещением стала операция Jedburgh, проведенная разведками США и Британии во второй половине 1944 года. Около сотни диверсионных групп были сброшены над оккупированной нацистами Францией, чтобы установить контакты с Сопротивлением и обеспечить связь с союзными войсками. Командиром одной из таких групп, действовавшей в южном департаменте Лозер, был Аарон Бэнк. Выдавая себя за гражданских лиц, американцы помогали лидерам Сопротивления формировать партизанские отряды, бойцы которых взрывали мосты и линии электропередач, а также устраивали засады на немецкие колонны. Все это происходило на фоне вторжения войск антигитлеровской коалиции в южную Францию. Из некоторых населенных пунктов группе Бэнка с французскими соратниками удавалось вытеснить немцев еще до подхода регулярных частей.
В декабре 1944 года на американского диверсанта возложили невероятную миссию: завербовать и подготовить 175 антифашистов из числа немецких военнопленных, и высадиться с ними в австрийских Альпах под видом горнострелковой роты вермахта. Конечная цель операции «Железный крест» выглядела крайне амбициозно — пленить Гитлера и высших нацистских бонз, которые, ввиду наступления союзников, планировали укрыться в резиденции фюрера в Берхтесгадене в Баварских Альпах. Группу захвата учили штурмовать здания, ликвидировать охрану и эвакуировать свою «добычу» для последующего суда. В специальном тренировочном лагере в Сен-Жермене добровольцам (дезертирам вермахта, военнопленным, идейным антифашистам) платили шестьдесят центов в час и обещали выплату компенсации семье в случае смерти. «Железный крест» отменили в последний момент, когда стало ясно, что Гитлер уже не появится в Берхтесгадене, поскольку американские войска прорвались на этом участке. К тому же, многие из добровольцев были коммунистами, и в Штатах, как полагал Бэнк, опасались их участия в столь деликатной миссии. «Я никогда в жизни не плакал, но чуть не разревелся, когда мне сообщили об отмене операции», — вспоминал Аарон в интервью The Times в 1993 году.
После падения Берлина капитана забросили в джунгли Французского Индокитая — для освобождения сотен европейцев из японских лагерей. Здесь он сблизился с основателем Компартии Индокитая и будущим президентом Вьетнама Хо Ши Мином, которого очень ценил. На тот момент цели США и боровшегося с японцами Хо, несмотря на идеологические разногласия, совпадали. Вскоре, правда, отношения Запада с повстанцами испортились, а официальный Париж даже обвинил Бэнка во враждебной пропаганде и симпатиях к местным националистам. Тем не менее, Аарон справился с заданием, обнаружив 165 интернированных французов в районе Вьентьяна.
Вернувшись в Европу, 45-летний офицер, наконец, женился. Его избранницей стала гражданка Люксембурга Кэтрин Вагнер. Девушка владела пятью языками и работала переводчицей в Висбадене, где шло следствие по делам нацистских военных преступников. Увидевший ее впервые Аарон, желая привлечь внимание незнакомки, сделал стойку на руках. 4 августа 1948 года они поженились и отправились в медовый месяц на Французскую Ривьеру. Вскоре пара уехала в Соединенные Штаты, но главу семейства ждала новая командировка — в Корею, и должность заместителя командира воздушно-десантного полка.
В 1951-м его отозвали в Вашингтон, назначив главой отдела специальных операций в Управлении психологической войны при министерстве обороны. Именно Бэнку Пентагон поручил создать и укомплектовать оперативное подразделение, название которого было придумано значительно позже. Задачи, однако, были сформулированы сразу: «проникновение по суше, морю или воздуху вглубь оккупированной противником территории и …проведение операций спецназа с упором на партизанскую подготовку». Так Аарон приступил к главному делу своей жизни, за что много лет спустя удостоился абзаца в военной энциклопедии. Ядро будущих «зеленых беретов» составили десять человек, обладавшие достаточной подготовкой — сам полковник, его заместитель и восемь рядовых — добровольцев. Летом 1952-го первая 10-я группа воздушно-десантного спецназа начала тренировки в Форт-Брэгге, Северная Каролина. Цифра 10 должна была ввести в заблуждение потенциального противника, предполагавшего наличие у американцев еще девяти подобных групп. Вскоре подразделение насчитывало уже более сотни солдат и офицеров — главным образом, ветеранов УСС и бывших десантников.
В том же году армия профинансировала создание сил специального назначения общей численностью 2300 человек. Как отмечал Бэнк, «спартанские стандарты, постоянная готовность к выполнению сложнейших миссий… добровольное принятие опасностей, выходящих далеко за рамки служебного долга, сделали 10-ю группу подразделением с наибольшим боевым потенциалом в вооруженных силах». Полковник предложил своим бойцам носить береты в качестве знака отличия, предложив три возможных цвета на выбор: фиолетовый, винно-красный или зеленый. В 1954-м зеленый берет стал частью униформы спецназа, но вскоре армейское начальство запретило этот головной убор. Лишь в 1962-м президент Кеннеди официально разрешил армейскому спецназу носить «берет, мужской, шерстяной, ружейно-зеленый, армейский оттенок 297». Как вспоминал Бэнк, JFK «утвердил зеленый, поскольку был ирландцем».
Сам полковник вышел в отставку в 1958 году, поселившись в Капо Бич в Южной Калифорнии, где работал начальником службы безопасности жилого комплекса. В начале 1970-х он обратил внимание на проблемы безопасности атомной электростанции близ городка Сан-Клементе. У АЭС дежурил один охранник с пистолетом, которого легко мог «снять» любой боец спецназа, устроив диверсию национального масштаба. От ветерана отмахнулись, но после шума, поднятого в СМИ, Комиссия по ядерному регулированию обязала все атомные электростанции в США выполнить рекомендации Бэнка. С тех пор миллиарды долларов были потрачены на меры антитеррористической безопасности, включая создание выездных группы реагирования и возможность удаленного аварийного отключения АЭС.
До глубокой старости Бэнк сохранял прекрасную спортивную форму, ежедневно проплывая несколько миль в Тихом океане. На пенсию он вышел в 85 лет. Тогда же вышла первая его книга: «От УСС до зеленых беретов: рождение спецназа». В 1993-м увидел свет документально-художественный роман «Железный крест», написанный в соавторстве с Эрвином Натансоном. Автор бестселлера «Грязная дюжина» Натансон в интервью The Times назвал Аарона национальным достоянием. «Он был изысканным джентльменом и выдающимся солдатом, — отмечал писатель. — Наверное, в этом кроется противоречие, но Бэнк соответствовал обоим определениям».
В 2000 году Аарон и Кэтрин переехали в дом престарелых. В 97 лет в присутствии высших командиров спецназа полковник был удостоен медали «За выдающиеся заслуги», добавив ее к длинному списку своих наград. В день своего столетия Бэнк получил благодарность от президента Джорджа Буша за разработку нетрадиционных методов ведения войны, использованных для свержения режима талибов. «Отец зеленых беретов» скончался 1 апреля 2004 года в городке Дана-Пойнт (Калифорния) на 102-м году жизни и был погребен на Национальном военном кладбище Риверсайд.
На сегодняшний день на действительной службе в подразделениях специального назначения США состоит около 7700 бойцов, а Форт-Брэгг, где в 1952-м Бэнк начал тренировать первых спецназовцев, по-прежнему является главной базой «зеленых беретов».
Михаил Гольд, Jewish.ru
Будущий диверсант родился в Нью-Йорке в 1902-м, рано лишился отца и был воспитан мамой, зарабатывавшей на жизнь преподаванием иностранных языков и фортепиано. В ревущие 1920-е подрабатывал спасателем и инструктором по плаванию на Лонг-Айленде — и, казалось, нашел свое призвание. На склоне лет Аарон не без удовольствия вспоминал, как зиму проводил на Багамах, а летом отправлялся в Биарриц на юге Франции, где работал старшим спасателем. «Это была шикарная жизнь», — резюмировал пенсионер. Отчасти она продолжилась и в тревожные 1930-е — симпатичный и атлетически сложенный американец много времени проводил в Европе, где научился бегло говорить по-французски и по-немецки.
Когда уже вовсю шла Вторая мировая, 39-летнего Бэнка призвали в армию США. Сколь ни далек был его прежний образ жизни от суровой военной дисциплины, Аарон окончил офицерские курсы и получил звание младшего лейтенанта. Учитывая возраст командира, его направили в Форт Полк, штат Луизиана офицером по тактической подготовке в железнодорожный батальон. Ничто не мешало лейтенанту отсидеться на глубоком американском юге до конца войны, но в 1943-м ему попалось на глаза объявление о наборе добровольцев со знанием иностранных языков для «особых заданий». Так он познакомился с вербовщиками Управления стратегических служб (OSS), на основе которого в 1947-м было создано ЦРУ. Новобранцу предстоял длительный учебный курс, включавший обучение приемам партизанской войны, диверсиям и саботажу, прыжкам с парашютом и т.д. Благодаря прекрасной спортивной подготовке, 42-летний Бэнк оказался в числе лучших и был приписан к департаменту специальных операций.
Его боевым крещением стала операция Jedburgh, проведенная разведками США и Британии во второй половине 1944 года. Около сотни диверсионных групп были сброшены над оккупированной нацистами Францией, чтобы установить контакты с Сопротивлением и обеспечить связь с союзными войсками. Командиром одной из таких групп, действовавшей в южном департаменте Лозер, был Аарон Бэнк. Выдавая себя за гражданских лиц, американцы помогали лидерам Сопротивления формировать партизанские отряды, бойцы которых взрывали мосты и линии электропередач, а также устраивали засады на немецкие колонны. Все это происходило на фоне вторжения войск антигитлеровской коалиции в южную Францию. Из некоторых населенных пунктов группе Бэнка с французскими соратниками удавалось вытеснить немцев еще до подхода регулярных частей.
В декабре 1944 года на американского диверсанта возложили невероятную миссию: завербовать и подготовить 175 антифашистов из числа немецких военнопленных, и высадиться с ними в австрийских Альпах под видом горнострелковой роты вермахта. Конечная цель операции «Железный крест» выглядела крайне амбициозно — пленить Гитлера и высших нацистских бонз, которые, ввиду наступления союзников, планировали укрыться в резиденции фюрера в Берхтесгадене в Баварских Альпах. Группу захвата учили штурмовать здания, ликвидировать охрану и эвакуировать свою «добычу» для последующего суда. В специальном тренировочном лагере в Сен-Жермене добровольцам (дезертирам вермахта, военнопленным, идейным антифашистам) платили шестьдесят центов в час и обещали выплату компенсации семье в случае смерти. «Железный крест» отменили в последний момент, когда стало ясно, что Гитлер уже не появится в Берхтесгадене, поскольку американские войска прорвались на этом участке. К тому же, многие из добровольцев были коммунистами, и в Штатах, как полагал Бэнк, опасались их участия в столь деликатной миссии. «Я никогда в жизни не плакал, но чуть не разревелся, когда мне сообщили об отмене операции», — вспоминал Аарон в интервью The Times в 1993 году.
После падения Берлина капитана забросили в джунгли Французского Индокитая — для освобождения сотен европейцев из японских лагерей. Здесь он сблизился с основателем Компартии Индокитая и будущим президентом Вьетнама Хо Ши Мином, которого очень ценил. На тот момент цели США и боровшегося с японцами Хо, несмотря на идеологические разногласия, совпадали. Вскоре, правда, отношения Запада с повстанцами испортились, а официальный Париж даже обвинил Бэнка во враждебной пропаганде и симпатиях к местным националистам. Тем не менее, Аарон справился с заданием, обнаружив 165 интернированных французов в районе Вьентьяна.
Вернувшись в Европу, 45-летний офицер, наконец, женился. Его избранницей стала гражданка Люксембурга Кэтрин Вагнер. Девушка владела пятью языками и работала переводчицей в Висбадене, где шло следствие по делам нацистских военных преступников. Увидевший ее впервые Аарон, желая привлечь внимание незнакомки, сделал стойку на руках. 4 августа 1948 года они поженились и отправились в медовый месяц на Французскую Ривьеру. Вскоре пара уехала в Соединенные Штаты, но главу семейства ждала новая командировка — в Корею, и должность заместителя командира воздушно-десантного полка.
В 1951-м его отозвали в Вашингтон, назначив главой отдела специальных операций в Управлении психологической войны при министерстве обороны. Именно Бэнку Пентагон поручил создать и укомплектовать оперативное подразделение, название которого было придумано значительно позже. Задачи, однако, были сформулированы сразу: «проникновение по суше, морю или воздуху вглубь оккупированной противником территории и …проведение операций спецназа с упором на партизанскую подготовку». Так Аарон приступил к главному делу своей жизни, за что много лет спустя удостоился абзаца в военной энциклопедии. Ядро будущих «зеленых беретов» составили десять человек, обладавшие достаточной подготовкой — сам полковник, его заместитель и восемь рядовых — добровольцев. Летом 1952-го первая 10-я группа воздушно-десантного спецназа начала тренировки в Форт-Брэгге, Северная Каролина. Цифра 10 должна была ввести в заблуждение потенциального противника, предполагавшего наличие у американцев еще девяти подобных групп. Вскоре подразделение насчитывало уже более сотни солдат и офицеров — главным образом, ветеранов УСС и бывших десантников.
В том же году армия профинансировала создание сил специального назначения общей численностью 2300 человек. Как отмечал Бэнк, «спартанские стандарты, постоянная готовность к выполнению сложнейших миссий… добровольное принятие опасностей, выходящих далеко за рамки служебного долга, сделали 10-ю группу подразделением с наибольшим боевым потенциалом в вооруженных силах». Полковник предложил своим бойцам носить береты в качестве знака отличия, предложив три возможных цвета на выбор: фиолетовый, винно-красный или зеленый. В 1954-м зеленый берет стал частью униформы спецназа, но вскоре армейское начальство запретило этот головной убор. Лишь в 1962-м президент Кеннеди официально разрешил армейскому спецназу носить «берет, мужской, шерстяной, ружейно-зеленый, армейский оттенок 297». Как вспоминал Бэнк, JFK «утвердил зеленый, поскольку был ирландцем».
Сам полковник вышел в отставку в 1958 году, поселившись в Капо Бич в Южной Калифорнии, где работал начальником службы безопасности жилого комплекса. В начале 1970-х он обратил внимание на проблемы безопасности атомной электростанции близ городка Сан-Клементе. У АЭС дежурил один охранник с пистолетом, которого легко мог «снять» любой боец спецназа, устроив диверсию национального масштаба. От ветерана отмахнулись, но после шума, поднятого в СМИ, Комиссия по ядерному регулированию обязала все атомные электростанции в США выполнить рекомендации Бэнка. С тех пор миллиарды долларов были потрачены на меры антитеррористической безопасности, включая создание выездных группы реагирования и возможность удаленного аварийного отключения АЭС.
До глубокой старости Бэнк сохранял прекрасную спортивную форму, ежедневно проплывая несколько миль в Тихом океане. На пенсию он вышел в 85 лет. Тогда же вышла первая его книга: «От УСС до зеленых беретов: рождение спецназа». В 1993-м увидел свет документально-художественный роман «Железный крест», написанный в соавторстве с Эрвином Натансоном. Автор бестселлера «Грязная дюжина» Натансон в интервью The Times назвал Аарона национальным достоянием. «Он был изысканным джентльменом и выдающимся солдатом, — отмечал писатель. — Наверное, в этом кроется противоречие, но Бэнк соответствовал обоим определениям».
В 2000 году Аарон и Кэтрин переехали в дом престарелых. В 97 лет в присутствии высших командиров спецназа полковник был удостоен медали «За выдающиеся заслуги», добавив ее к длинному списку своих наград. В день своего столетия Бэнк получил благодарность от президента Джорджа Буша за разработку нетрадиционных методов ведения войны, использованных для свержения режима талибов. «Отец зеленых беретов» скончался 1 апреля 2004 года в городке Дана-Пойнт (Калифорния) на 102-м году жизни и был погребен на Национальном военном кладбище Риверсайд.
На сегодняшний день на действительной службе в подразделениях специального назначения США состоит около 7700 бойцов, а Форт-Брэгг, где в 1952-м Бэнк начал тренировать первых спецназовцев, по-прежнему является главной базой «зеленых беретов».
Михаил Гольд, Jewish.ru
Послать донат автору/рассказчику
14.10.2009, Остальные новые анекдоты
Что американцу медсестра, то русскому неуправляемый ракетный снаряд.
комментатор (252)