Поиск по автору:

Сурьма для бровей луноликой подобна чернилам,
Простой заключительный штрих добавляющим мило.
Помада ж для губ ее краскам заката сродни-
Два раза мазнешь и получишь лицо, а не рыло.

О, сладостный миг, когда легкой рукою румяна
Наносит на щечки, средь мягких подушек дивана!
О, если могли бы мы с нею остаться одни -
Вот, счастье! Не то, что с Маринкою после стакана.

Но папа ее - падишах, да еще мусульманин.
Куда либеральней, ей богу, родители Мани,
Да и лунолика она, если сзади смотреть.
И кстати, в постель затащив, никогда не обманет,

Ну разве чуть-чуточку только.. Примерно на треть,
Когда сообщит: "Я ничуть не боюсь залететь."

Перья гусиные точит
Дмитрий Иваныч Хвостов.
Пишет о чем-то, пророчет,
Даже порою стихов

Темною зимнею ночью
Пишет на много листов.
Много в стихах многоточий,
Шумных и яростных слов

Кляксу порою посадит
Или уронит блины;
Внуков слышны голоса: "Дед!

Ты подтяни-ка штаны!"
Но на штаны он не тратит
Времени - дни сочтены.

Вышли из винного бара с носами пурпурными двое
Тоги товарищей были со столь же пурпурной каймой.
Пенилось море под ними, и мнилось при этом обоим,
Что Одиссеи они, и не могут вернуться домой...

Двое запели протяжно, как будто морские сирены,
Хором взывая богов посмотреть на весь этот бардак.
Трою смели заодно, добиваясь прекрасной Елены,
И Четверою снесли, совершенно уже просто так.

Вот и мораль: безудержное пьянство к разврату приводит,
Типа взывали лишь Бахуса, с ним же приперся Приап,
Вот уж и Бахус забыт, а Приап между тем верховодит-
В ухо жужжит, предлагая отведать каких-нибудь баб.

Глянь-ка,, нагие красотки рядами выходят из пены...
Путник, умерь свои страсти - ведь это гарем Диогена.

Молодой и застенчивый боров
Головных не выносит уборов.
А увидев чепец
Этот юный скопец
Возбуждается без разговоров.

Учредилку матрос Железняк
Погрузил в настоящий столбняк.
Всех достал:"Я устал!
Караул!" закричал,
Но заснув, подобрел и обмяк.

Как-то раз при посеве культуры
Перебрав обнаженной натуры,
Так изрек агроном:
"Весь разврат перед сном -
Поебень, если нет политуры!"

В пустоту закричал Торичелли:
"Э-эй! Але! Есть тут кто, в самом деле?"
Тишина. Лишь дрозды
Из травы-лебеды
Итальянцу заткнуться велели.

Михаил Афанасьич Булгаков
Кряду пять восклицательных знаков
После слова "Бездарно"
Расставляя попарно,
Загрустил: "Пятый - лишний, однако!"

Раз у Сороса кончились гранты.
Сразу слухи - мол, сдал старикан-то.
Он, подлец, под шумок
Продал, что только смог,
И теперь зарывает таланты.

Изучая теорию струн,
Похудела профессор Супрун.
Но диету такую
Я другим не рискую
Предложить - может быть карачун.

Раззудись ты, плечище артрозное
Распахать надо поле колхозное,
Посадить кукурузу,
Портулак и арбузы,
И... забыл. Эх, мозгище склерозное!

Одна девушка из Паневежиса
С положительным фактором резуса
Как-то раз залетела,
А рожать - не хотела.
Вот, такие апрельские тезисы!

Как-то в Риге гроссмейстеру Талю
Подослали противники кралю -
У нее така грудь,
Что хоть Талем ты будь,
А в цугцванг попадешь, генацвале!

На горячих брегах Мозамбика
Кто-то воет надсадно и дико.
Видно, вождь мальгашей -
Рот до самых ушей -
Chile pepper попутал с клубникой.

В Новгородской губернии летом
Я представился даме поэтом.
А зимою в Перми
Я с тремя дочерьми
Этой дамы - не вспомнил об этом!

Монна Лиза была иудейка.
И однажды ей утром идейка
В ее светлую голову
С бодуна претяжелого
Улыбнувшись, вошла: мол, налей-ка.

Раз случилась со мною история:
Заторчал ненадолго в Месхоре я,
Терпсихоре служа,
Я присел на ежа
У ворот горжилспецкрематория.

Прихожу как-то раз на гандбол,
Вижу, вместо гандбола - кобол.
Так меня замутило,
Все же я не мудило,
Пришлось срочно принять алкогол.

Дорогая, когда-то, в прошедшем веке,
На четвертом, а может, на третьем курсе,
Я поймал Вас на выходе из аптеки
И вручил Вам заветный пучок настурций.

Я и сам не любитель открытой лести,
Но куда уберечься от снов и фактов:
Нам так было чудесно, так славно вместе
В прошлом веке, исчезнувшем безвозвратно.

В том письме, где Вы (кстати весьма по праву)
Обозвали меня подлецом и хамом,
Обещали найти на меня управу
И грозились то виселицей, то храмом,

Есть одна не совсем корректная строчка:
В заключении, после дождя и града,
Вы меня процитировали неточно
В том, что мне от Вас ничего не надо.

Мне не нужен перечень ста предметов
(Говорю ни капельки не солгав),
Но, пожалуйста, память того букета
Вставьте в список моих немудреных прав.

Скажи-ка, бабуля, куда ты несешь
Коробку конфет с государственным флагом?
Народные сласти для личного блага?
И что ты при этом невнятно поешь
О личном участии в штурме Рейхстага?
Ты песнею этой меня не проймешь.
Ни слова родного в ней. Разве поймешь
Хоть что-нибудь тут, окромя гутен тага,
И прочей немецкой ботвы? Ну так что ж,
Оставим попытки. Куда ты идешь
Из нашего русского универмага?
В больницу? Ну вот, откровенную ложь.
Бесстыжая, вспомни березки и рожь...
"Милок, без конфет не гемахтится брага!"

У подружки моей, Нины, именины.
Дозвониться не могу никак до Нины.
Как ее мне, объясните, поздравлять?
Может быть, отправить срочно телеграмму,
Но боюсь, не оберешься после сраму
Попади та телеграмма в руки мамы,
То не пустит Нину вечером гулять.

Как же мне поздравить Нину, подскажите,
Может, спеть ей серенаду? Скажем, Бриттен,
Сон в весеннюю ли, летнюю ли ночь?
Не поймет, боюсь, ни Бриттена, ни Глюка,
Гнесинское, знаю, бросила, гадюка.
И вообще, от этих мам - молчит наука,
И к тому же старой девой станет дочь.

О, когда бы мне дали зарплату
Как у нашего пана директора,
Я б на локте заштопал заплату,
Я б полил грустный фикус в горшке
А на должности скромной корректора
Не мечтаешь и о портвешке.

О, когда бы мне дали машину
Как у нашего пана редактора,
Я взлетел бы на счастья вершину,
По газам бы втопил до отказа!
А в кабине служебного трактора
Куража нет, ни сил, ни экстаза.

Хорошо, хоть живой я пока еще,
А не умер как пан управляющий.

Хорошо в Серебряном Бору
Собирать бутылки утром ранним:
Множество бутылок поутру
Здесь. А ты, валяясь на диване,
Нежишься, как в сумке кенгуру.

Вот, бери авоську и баул,
Лупу для рассматриванья сколов.
Лишь бы нас приемщик не надул,
Серебряноборских новоселов,
Гордых и бесхитростных как стул.

А когда, удачно сдав стекло,
Сосчитаем мелочь в потной длани...
Лишь бы все менялось и текло,
Как в желудок струйка Мукузани.

К восьми приезжает с работы Танюшка.
Прекрасна Танюшка в вечернюю пору!
К несчастью за ней волочится подружка.
Придется обеих любить без разбору.

В подполье голодали крысы,
А их стареющий вожак
Жевал у культовой актрисы
Дорогостоящий пиджак.

Николай Константинович Рерих
Разбирался в народных поверьях.
Но тибетские йети
Все поверия эти
Отвергали. И сколько теперь их?

Раз у Бонча в гостях был Бруевич,
От Засулич поймавший себе ВИЧ.
Он хотел поделиться,
А потом застрелиться,
Но попал мимо Бонча, козлевич.

Гордый Гиви из г. Тибилиси,
Воспаряя в заоблачны выси,
Два баллона вина
Выпил залпом до дна,
Подхватив воспаление писи.

Серафим Серафимович Кац
Как-то внес предложение (рац-):
"Унитазы в сортирах
Для убогих и сирых
Заказать в фирме "Ссац и Усрац".

КалугИни был наглый чувак.
Попадая частенько впросак,
Он так нагло держался
Что народ весь смеялся,
Говоря: "Калугини - дурак"

Поживал как-то раз псих из Кащенко
По фамилии Длинно.уященко
В славном граде Москва.
Про него шла молва
Что он часто хватал за бока щенка.

Старики, что живут в Бессарабии,
Не слыхали гендекасиллабия.
Очевидно, оглохли,
Или уши засохли,
Или не до него в Бессарабии.

Жил поэт по фамилии Светик,
Открыватель двух новых эстетик
Он открыл их с похмелья,
Но от ентого зелья
Проще стать открывателем этик.

Разночинец Зиновий Насон
По конторам ходил без кальсон.
И при этом смеялся:
Цел костюм и не смялся.
Экономия - целый дублон.

Очень вреден, друзья, никотин.
Но просмотр голливудских картин,
Он не менее вреден
Тем, кто баксами беден:
Туп, тупее, тупее... кретин.

Молодой и неопытный кролик
Обожрался морковкой до колик
А потом удивлялся,
Что живот не сдувался,
И похож был полгода на нолик.

Моисей вел евреев в пустыне,
Обещая всем груши и дыни.
Вдруг навстречу Саддам,
На футболке "ФИГ ВАМ!"
Безполетная зона там ныне.

Давидсон ненавидел Харлея-
За разврат, потребление клея,
Гомосексуализм
И антисемитизм -
Дружбы не было в бизнесе злее.

Изобрел как-то раз Эдисон
Аппарат для поддержки кальсон.
И пошел к проститутке.
Ну а там ради шутки
В аппарат запихнул пенис он.

Молодой человек из Чернобыля
Пожевать пожелал гонобобеля.
Пожевал-пожевал,
А потом не вставал
У дурашки perpetuum mobile.

Знаменитый писатель Гюго
Не хотел обижать никого
Ни деньгами, ни ласками,
Ни стихами, ни сказками,
Ни же сочным парижским арго.

Жил-был в бочке мудрец Диоген,
Не дикарь и не абориген,
Просто не был прописан,
И таким компромиссом
Был доволен: прописка, мол - тлен.

Говорят, в славном городе Киеве
К Херциговой вчера мужики Еве
Заявились бухие
И бильярдные кии
Применили. Сияли зрачки ее!

Как-то раз экспедиция Нобиле
Набрела на Перпетуум-мобиле.
Завести ж не смогла,
И без сил полегла -
К счастью, наши там недалеко были.

Говорят, перед смертью Онассис
Захотел пожевать ананассис.
Но супруга Жаклин
Заартачилась, блин:
"Может, рябчика? Хрен, выкусь-нассис!"

Один юный силач из Сибири
Две стокилограммовые гири
Закрепил между ног,
Но не смог, сосунок,
Вверх поднять их на счет "три-четыре".

О, осенний Лондон, как ты мне противен
То ли дело - милый зимний Петербург
Впрочем, в Сан-Франциско или в Тель-Авиве
Мне противно тоже. Замкнут этот круг.

Грустно петербуржцам в пошлом грязном мире
Всех других епархий, стран и городов...
Остается скорбно предаваться лире
Или же бутылке, от больших трудов.

Подкоплю деньжонок, прикуплю билетик,
В серебристый лайнер, место у окна,
Пронесу с собою дамский пистолетик
И над Акапулько с криком "Оба-на"

Кинусь к стюардессе, паспортом серпастым
Погрожу и крикну: "Жми в Россию, баста!"

Холодная постель, измятая подушка,
Закуска на столе четвертый день стоит...
Давно, допив вино, ушли друзья-подружки,
Остались лишь амбре, окурки и гастрит.

Стреляет в голове, как будто из царь-пушки,
И старый огурец за пазухой лежит,
И мечется душа от пяток до макушки -
То ль ищет выхода, то ль просто так шустрит.

Не надо было мне устраивать поминки
По старой лжи, по развалившейся стране.
Ну, развалилась - что ж, спиваться, в самом деле?

Щас полежу еще чуток - и в гости к Нинке
Которая скорей всего жива вполне,
Но помнит не вполне, как мы тут посидели...

К Отцу-Дюма Дюма-Сынуля
Пришел и робко воспросил:
Какого хрена ты, папуля,
Мне не сказал про "Клерасил"?

Была ответом сыну дуля,
Но из последних детских сил
Сынок чугунную кастрюлю
Отцу на темя водрузил.

Пускай роман "Отцы и дети"
Дорогу жизни вам осветит,
А не какой-то "Бражелон",

Папаши-бражника творенье.
Пронесся, словно страшный сон
Финал сего стихотворенья.

Ежели строк
Больше, чем мыслей,
Или повисли,
Словно шнурок

Значит порок:
Мысли закисли
(Кончились, в смысле) -
Будет творог.

Как ни крути,
Мыслей тринадцать
(Так, ассорти)

Я соберу.
Не разбежаться,
Брат по перу.