Поиск по автору:

Этот грязью тебя с головы перепачкал до ног,
Тот же дал тебе кров, и одежду и хлеба кусок.
Кто тут друг, а кто враг,
Если грязь оказалась целебной,
И тюремными - роба, жилье и бесплатный паек?

Я, влюбленных щадя, подсчитать даже бегло боюсь
Все те минусы, что им готовит семейный союз.
Впрочем, надо заметить -
В конце этой длинной цепочки
Перспектива развода. И это единственный плюс.

Мне бросает жена ежедневно не раз и не два:
"Не мужик ты, а баба!" Неужто супруга права?
Но вдруг слышу в трамвае:
"Мужчина! Нельзя не толкаться?!!"
Как бальзам животворный мне на душу эти слова!

Король Артур, проснувшись рано,
Об угол круглого стола
Ударил рыцаря Бертрана
И встал, в чем мама родила -
Вершить великие дела.
Меж тем, Джиневра с Ланселотом
Игриво брызгались компотом
И устриц полный котелок
Перевернули, обормоты,
Задев его за уголок.
Король Артур бинтует рану,
Читая книгу "Кабала,
Потом две суры из Корана,
И ест из общего котла,
А Джина с Лансом догола
Меж тем разделись - а чего там?
Чего стесняться гугенотам?
Танцуют, черти, кек-уок,
Смеясь до колик, до икоты,
Держа живот за уголок.
Король Артур добыл барана
И делит ровно пополам
Его рога: один Тристану,
Другой себе, а третий нам.
Меж тем Джиневра - стыд и срам:
Кидает Ланселоту что-то
Но, промахнувшись, с разворота
Тристану попадает в бок.
Да это - томик Вальтер Скотта!
Но съели мыши уголок.

Сдержи, читатель мой, зевоту:
Тристаны эти, Ланселоты,
Джиневры где-то между строк
Странны, но в сердце отчего-то
Всегда находят уголок.

Нежный юноша из Конотопа,
Что долбишь по кейпаду лаптопа?
Ты бы лучше берег
То, что есть между ног,
Конотопская нежная жопа!

Как-то раз на восьмом этаже
Илья Ратнер гулял неглиже.
Подгулявши поближе,
Приглядевшись, я вижу:
У него - два яйца Фаберже!

Журналист-скандалист Киселев
На экране всегда крайне клев,
Что касается Йордана -
Морда просит не ордена
А скорее - больших пиздю.ев.

Говорят, что Артюру Рембо
Премучительно жали сабо
И еще сапоги
Оба с правой ноги -
Ну не жизнь, а сплошное "бо-бо".

Космонавт-инженер Феоктистов
Не любил ненародных артистов,
Незаслуженных тоже.
И однажды по роже
Дал Высоцкому, в гневе неистов.

Старый киллер из города Грозного
От запора страдал варикозного
Выходя на работу,
Подавлял он икоту
Сверхусилием мозга склерозного.

Клавишник по кличке Фортепьянь
Пил аперитив в такую рань,
Что его коллеги по профессии
На него обрушивали брань.

Лишь трубач по прозвищу Пердун
Улыбался, старый гамаюн,
Так как сам участвовал в процессе, и
Столь же был нетрезв, сколь и не юн.

А тапер (по паспорту Бобер)
Тайно потребляющий Кагор -
Тот и вообще не реагировал,
Опираясь рылом о забор.

Я один сидел и репетировал -
Деликатно, тихо мастурбировал.

Снова дети елку наряжают,
А того пока еще не знают,
Что доел подарки Дед Мороз,
В бороду угрюмо усмехаясь,
В глубине души немножко каясь
И кляня рассеянный склероз.

Но зато весной, восьмого марта,
С низкого начнут детишки старта
Маму поздравлять наперебой,
Доведя папашу до инфаркта
Гамом и неистовым азартом,
Фейерверком, дымом и пальбой.

Нет в своем отечестве пророка,
Круглый год с детишками морока.

Я пришел на новый фильм. Соседка слева
Целовала парня слева от нее.
В это время на экране околела
Героиня, получив в живот копье.

Я почувствовал: соседкино колено
Лезет правое на левое мое
И массирует довольно откровенно
То, что мне вчера лечило мумие.

Я блаженствовал: соседкина подмышка
Пахла нежною Шанелью номер пять.
И, признаюсь, захотелось целоваться,

Но соседка вдруг шепнула: "Шалунишка,
Хочешь новые колготки мне порвать -
Будешь с мужем после фильма обьясняться!"

Хорошо летним утром на море
Парус белый расправить над яхтой,
С легким утренним ветром не споря,
Положиться на волю судьбы,
И от счастья почти что кудахтать
Хорошо... Если бы да кабы!

Впрочем, просто лежать на диване,
Наслаждаясь бездельем сполна
И мешая мартини в стакане,
Знать, что жизнь хороша и легка-
Очень здорово! В сердце весна
И душа без причин широка.

Хорошо быть счастливым, богатым...
Где б червончик занять до зарплаты?

Поднимите мне веки! Хочу напоследок взглянуть
На извечный покой океанского злого заката,
Завершая свой странный, нерадостный жизненный путь
Вдалеке от страны, где считался когда-то своим,
От друзей позабытых, от женщин, любимых когда-то-
Неудачник-паяц, слишком вжившийся в пошленький грим.

Калифорния, ты - мой не вовремя найденный рай,
Где была ты, когда я скитался, о рае мечтая?
Здесь окраина мира, и скоро шагну я за край,
Отдохнуть от погони за детским загадочным мифом.
Там навстречу мне истина выйдет, до боли простая:
Рая нет. Веры нет. Ни мечтам, ни закатам, ни рифам,

Не вернуть мне надежду на жизни достойный итог.
Я о многом прекрасном мечтал, только сделать не смог.

Когда в столыпинском вагоне Мандельштама
Везли в дорогу, бесконечную, как зло,
Мелькали мимо то ристалища, то храмы,
Неторопливо время страшное текло.

Вершилась в мире непонятная программа,
И зарешеченное грязное стекло
Не пропускало взгляд недвижный и упрямый.
Внизу колеса грохотали тяжело.

Простор и воля за окном. Чужая воля.
Мелькает лес, мелькает луг, мелькает поле...
Дано мне тело - что мне делать с ним теперь?

Чужая воля подавляет и смеется,
В лицо хохочет, беспощадный злобный зверь.
Ох, если б знать, как наше слово отзовется...

Обладатель красотки из Монте-
-Карло встретил вдруг Карлу дель Понте
И с красоткой, конечно,
Завязал. Ведь не вечно
Будет Карла та на горизонте.

Ночью поезд Гаага - Брюссель
Заезжает тихонько в Марсель.
Это страшный секрет
И свидетелей нет,
Куда двинет он дальше отсель.

У полковника Кольта спросили:
"Как умом воспротивиться силе?" -
"Очень просто: бабах -
Силачу прямо в пах!"
На руках долго Кольта носили.

Как-то раз углекоп из Макеевки
Выпил водки с наклейкой "Кащеевка"
И живой до сих пор -
Правда, пьет лишь "Кагор"
Нет угля больше в копях Макеевки

Старый дядька из города Киева
Бузины разростил вот такие вот-
Метра три в вышину
Соблазняет жену
Толшина с вышиной бузины его.

Как прекрасна весною Женева-
Гитлер думал, вкипая от гнева.
Ева Браун, меж тем,
Предпочла Ангулем.
"К лягушатникам? Смилуйся, Ева!"

Косиор не любил Розенгольца:
Тот не дал ему как-то рассольца.
К счастью, маршал Егоров
Раздобыл помидоров
Для несчастного главкомсомольца.

Бывший вице-премьер Альфред Кох
Далеко, уж поверьте, не лох
И заботит его
Пресса, прежде всего,
Ну, и чтобы Гусинский подох.

Михаил Тимофеич Калашников
Нанял дачу построить шабашников,
А отхожее место
Поручил Стройинвесту
Михаил Тимофеич Калашников.

Кто в разгонный блок окурок бросил?
В тлеющий костер подлил бензин?
Кто намазал клеем ручки весел?
Так и есть, историк Карамзин!

Даже Пушкин в болдинскую осень
Не пугал так ни своих кузин,
Ни крестьянских девок на покосе,
Несмотря на то, что сукин сын.

Вот с кого пример берите, дети!
Волен всяк в историю попасть-
Так что Карамзин за все в ответе.

Как старик сумел так низко пасть?
Нет печальней повести на свете,
Чем в маразме к розыгрышам страсть.

Стеб да стеб кругом,
Ширится маразм,
Ну, а мы вдвоем
Чувствуем - оргазм.

Судороги. Спазм.
Мы тревогу бьем:
Нас привел соблазн
В сумасшедший дом.

Там помоют нас,
Хлеб дадут и квас
В ягодицы серу

Всем введут на раз.
Лучшего примера
Нет для пионера.

Закончилась Шахерезады последняя сказка
О том, как погибла в далеком краю Златовласка.
Закончилась сказка, поплакав, заснул падишах.
Но евнух - не спит, он часами стоит на часах,
Хоть давит и жмет его глупую голову каска.

Храпит падишах под расшитым цветным балдахином,
А евнух грызет свой сухарик, посыпанный тмином,
А Шахерезада не ведает - казни ли ждать
Иль утром ее падишах наградит и опять
О сказке попросит, измучен тоскою и сплином.

Но сколько же можно, ведь - тысяча первая ночь!
И звезды сияют над старым уснувшим Багдадом...
Лишь евнух глядит немигающим огненным взглядом:
Сухарик - сухариком. Он бы и плову не прочь.

Все будет хорошо. Все кончится печально.
Любой зигзаг судьбы известен изначально,
Но стоит ли грустить над тем, что суждено.
Пока цветет весна, своей улыбкой грея,
Неважно, что в конце - пучина или рея,
Ведь что б ни делал ты - жизнь проживешь, старея.
А что там, за чертой - не видно все равно.

Все будет хорошо. Старухи ль нам бояться?
Но роль ее проста - в той точке дожидаться,
Что, к счастью, нам с тобой отсюда не видна.
Пока мы все свои зигзаги не пройдем,
Маячить будет где-то рядом отчий дом
Весенняя капель и речка подо льдом,
И лес, и снегопад, и просто тишина...

Я начинаю сонет об Эмилии,
Ибо Эмилия - та героиня,
Что штурмовала в Париже Бастилию!
На баррикадах она как богиня
Полуодетая нюхала лилии.
Ей бы, Эмилии, в сад, где магнолии,
В руки собачку и зонтик в оборках,
Ей бы в бессилии, в неге, в безволии
Млеть в гамаке на Европы задворках.
Или же в Азии - скажем, в Монголии.
Только Эмилия, бросив камелии,
Мучаясь духа и тела томлением,
Ярко, как солнечный диск в перигелии,
Символизировала поколение.

Так говорила Тристану, средь ночи проснувшись, Изольда:
"Как меня жутко во сне напугал этот меч твой холодный,
Под одеялом, слегка кое-где нежно тронутым молью
Ног моих ты им коснулся внезапно и неблагородно".
"Что ты, Изольда! Откуда мечу появиться в кровати?
Тут для хорошего боя, увы, слишком мягко и тесно.
Кроме того, я устал, я изрядно намаялся за день,
Спать мне охота, и меч не мешает ничуть, если честно". "
А обо мне ты подумал? - Изольда нахмурила бровки,-
Я тут полночи лежу и мечтаю о принце прекрасном,
Чтобы наружности милой он был не лишен и сноровки,
Чтоб на тебя был похож, хоть об этом и думать опасно..."
Храп мелодичный ответом ей был нетактичным, но метким...
Женская доля! В обнимку с мечом в позолоченной клетке.

Ты со мной сыграла злую шутку:
Мне пришлось жениться на тебе(
А ведь я всегда любил другую,
Нежную невинную малютку
С родинкой на пухленькой губе,
Ту, чью попку в сердце берегу я)
И теперь с тобою вместо милой
Мне придется коротать свой век
(Сделай, Боже, век мой покороче!)
На двуспальной пустоши постылой
Разметавшись, стонет человек
Под покровом теплой южной ночи.
Молчаливо небо.Спит жена.
Ах! Моя душа обожжена!

Василий Иваныч и друг его Петька
Решили однажды Урал переплыть.
Но мне есаул: "К пулемету, Бередько!" -
А сам, гад, в Париж драпанул во всю прыть.
Вот ты, этих строчек читатель, ответь-ка:
В кого было мне пулемет разрядить?
Гадать поздно, брат, разрядил уже метко!
Уж нету Чапая, утоп он, едрить!
Зато поколенья тимуровцев юных
Вдолбят себе в голову несколько слов:
"Тачанка", "по коням" и "врешь, не возьмешь".
И в памяти прошлого ржавые струны
Бренчать будут долго еще "Будь готов!"
Ты спишь, мой читатель? Обидно. Ну что ж...

Люди! Подайте копейку - я здесь уже сутки.
Сам я не местный, зашел в Интернет из кафе.
Кстати, скажите, а водятся здесь проститутки?
А принимают клиентов слегка под шафе?
Да, вам смешно - для меня ж это вовсе не шутки.

Я целый мир открываю себе виртуальный,
Я и не думал, что это настолько сильнО.
Вот, например, список сайтов меньшинств сексуальных...
Я - не меньшинство, но мне интересно оно,
Где еще встретишь так много людей небанальных?

Разве что в чате. Зайду-ка я, кстати, и в чат,
Модно назвавшись какой-нибудь звонкою кличкой.
Или двумя. Завсегдатаи пусть поворчат -
Это у них там давно уже стало привычкой.

Приходи скорее! Я сгораю,
самая несчaстная на свете,
То к глазку дверному припадая,
То в смятеньи ерзая по сети.
Приходи! Я мучаюсь безумно
Ем мучное неблагоразумно
И куpю сигару за сигарой
В уголке с несданной стеклотарой.
Я тебе раскрою настежь двери,
Я тебе бессрочный выдам пропуск,
Выбегу в воздушном неглиже
Или без...как сказочная Пери.
Я - твоя, без ордера на обыск.
Где же ты, я извелась уже...

Что так жадно читаешь Сократа
Ненаписаный труд о любви-
Философия, вот ведь мура-то!
Как любовь эту ни назови,

Все же есть в ней помимо разврата,
Дикой пляски гормонов в крови,
И такая, где брат любит брата
В душу мать их обоих язви.

Пpочитав же маркиза де Сада,
Ты поймешь,что пугаться не надо-
Жизнь есть жизнь даже в виде таком.

Ведь не голой,как леди Годива,
на кобыле несешься верхом-
А в открытом "Феррари" красиво...

Когда бы Пушкин не убил Дантеса,
А только бы слегка бы придушил,
Хороший бы поступок совершил,
Его бы оценила наша пресса.

Когда бы Пушкин в наше время жил
И дни свои влачил без интереса
Под гнетом водки, карт и просто стресса
Он ничему б основ не заложил.

И был бы заурядный он повеса,
Таскался б по графиням, баронессам,
Смотрел TV и власть бы материл

И посешал Москву,а не Одессу,
Содействуя коррупции прогрессу

Если кто-то где-то как-то, но не очень,
А быть может, даже очень, но не так?..
Как бы честно жить порой у нас не хочет
Даже тот, который с этим и с другим,
Но не так, как все, а наперекосяк.
Если так уж - пусть, как говорится, с ним.
Если ж кто-то где-то как-то, но ого как,
Да к тому же почему-то как-то странно.
Kak-то просто, очень странно, что за так,
(Видно, есть за этим задняя мыслишка),
В общем, если вдруг "ого!" совсем нежданно,
Понарошку, а не так, чтоб сразу крышка,
То, конечно, тут же, типа, невзначай
Хлопни махонькую, плюнь и не скучай.

Изыди, нечистая сила!
Зияет отверста могила
У края кремлевской стены
Воскрес сухорукий, усатый
Инкуб - и. о. Старшего Брата,
Стучит головою о врата
Под главною башней страны.

Бледнеет, опешив, охрана
И с криком бежит - что не странно,-
Небыстро, что странно, бежит...
"Лаврэнтий,где друг ти мой вэрний?"
И пахнет могилою скверно,
И адским исчадием серным
По площади призрак кружит.

Ехал на телеге
холоcтой мужик,
Думал о ночлеге
Посреди межи
В хлебном Виннипеге.

Смерклось. Посвежело.
Лошадь задрожала.
На дороге тело
Женское лежало.
Тело не успело

Перейти дорогу,
О любви мечтая,
Подвернуло ногу.
Вот же, хрень какая!

Шатаясь и скрипя на резких поворотах,
Несемся мы вперед, на долгожданный отдых
Неси нас, голубой вагон, вперед и с песней -
ее не знаем слов, зато знакомы ноты.

Мелькают за окном знакомые до боли
Наташи, Лены, Светы, Татьяны, Маши, Оли,
Унесшие с собой пороки и болезни,
Не зря за них мы столько долгих лет боролись.

Тяжелую стезю забыв на месяц краткий
Я свой бокал вина допью, друзья, украдкой-
Хоть доктор и сказал, что это чистый яд,
Но яд - целебный, интригующий и сладкий.

Встречайте, дикий пляж и горы, наш отряд!
Алеха, Мити, Коля, Саша и Руфат...

Говорят, будто Фрэнсис Форд Коппола
Аппарат имел длинный - аж доппола.
И когда к унитазу
Подходил, то не сразу
Попадал - а вокруг все да около.

Говорил Аристотель Платону:
"Не по совести, а по закону
Надо жить и любить!"
А Платон: "Так и быть, -
Ты нагнись, да держись за колонну"

Ростроповича как-то спросили:
"Вы в каком выступаете стиле?"
"Ась? - ответил старик
И сорвался на крик, -
Я играю на свадьбах кадрили!"

Как-то Кеплер глядел в телескоп,
И стаканчик со спиртиком - хлоп!
Тут ему показалось,
Что земля завращалась
Астрономия, мать ее еб!

Как-то Феликс Дзержинский в ЧеКа
Захотел повалять дурака.
Он спустился в подвал
И слегка повалял,
А потом расстрелял дурака.

Всем известно, что Понтий Пилат
Был насильник, обжора и гад,
Но умытые руки
Этой твари и суки -
Образец для послушных ребят!

Как-то Горькии задумалса крепко -
Для чего была Ленину кепка?
И в итоге решил,
Что Ильич в ней сушил
Свою мудрую, лысую репку.

Здравствуйте, дети! Меня по мешку с бородой вы узнали?
Помните, деда? Я к вам приходил в позапрошлом году!
В прошлом не вышло: болезни совсем старика доконали,
Но уж теперь я останусь у вас, вообще не уйду!

Вам же, родители, вот что скажу без цензуры без всякой -
Мать вашу за ногу, что за подарки вы детям купили?
Как я могу подарить малышу вот такую вот бяку?
Зря только деньги потратили, лучше бы, право, пропили.

И напоследок, дедулям с бабулями тоже замечу,
Хоть выражаться стихами мне, прямо скажу, непривычно:
Вы бы могли, полагаю, получше устроить мне встречу-
Водки налить, поднести огурец и одеться прилично,

Я ж появляюсь раз в год, то есть, в целом, назойлив не слишком.
Как вам не стыдно такой редкий праздник испортить детишкам!!!

Паруса белоснежные в дымке сверкают,
На флагштоке голландский колышется флаг.
А на палубе жирные крысы мелькают,
Горы трупов, вонища, ну, в общем, бардак.

Но несется корабль, волну рассекая.
Позади остается пролив Скагеррак,
А штурвал обхватила рука неживая,
Держит строго по курсу, не вырвать никак.

Так спешу я к тебе, без любви и без цели,
Труп души разлагается в бодреньком теле
Словно зомби ,услышав тамтам колдуна,

Сквозь шторма и туман, через рифы и мели,
Сквозь толпу и кусты, через кучи говна,
Так стремлюсь, будто ты мне и вправду нужна.