Поиск по автору:

Страшная месть

- Прокомпостируйте талон, пожалуйста, - тронул я рукой за плечо впереди
стоящего пассажира московского троллейбуса. Тот не обернулся почему-то,
а начал дергать головой и плечами.
- Не эпилептик ли? - испугался я не на шутку, но вскоре разглядел на
его голове подкову с радионаушниками, успокоился. - Тьфу, напасть, да и
только. Опять меломан попался... Дерганный весь...
- Прокомпостируйте талон, пожалуйста, - обратился я к соседке
"эпилептика", к худющей девице с узким лицом и со злобой в бесцветных
глазах. Фурия вырвала прямо-таки талон из моей руки, протянула его к
дядьке около компостера и ткнула пребольно в спину.
Тот в испуге оглянулся в уверенности, что затоптал кого-то, но увидев у
своего лица талон, облегченно вздохнул и сделал в нем дырку. Деви-ца же
правую руку так и держала горизонтально для талона, левой же ста-ла
стаскивать с головы соседа радионаушники. А уж меня испепеляла та-ким
взглядом, что у меня в ботинке зачесалась пятка.
- Посмотри, это не тот умник из Энергосбыта? - спросила она у
оглушенного тишиной в ушах не менее худого молодца.
- Чайник, как чайник! - оценил меня меломан, водрузил источники музыки
на место да погрузился поспешно в мир звуков из плейера. Тут я поневоле
увидел в волосяном покрове его головы небольшие круглые пятна лысины –
не то от лишаев, не то от кипятка.
Девица тем временем протянула мне продырявленный талон, но на мое
"Спасибо!" радостно сообщила:
- А мы с мужем на Вас в суд подаем!
Тут какая-то бабка одобрила их намерение:
- Правильно, милая... Засуди его, подлеца... Ишь, седой да беззубый, а
алименты не платит!
Каюсь, я сделал вид, что все эти речи относятся не ко мне, уставился
"замороженными" глазами в окно троллейбуса и озираю Большую
Дорогомиловскую... А сам в панике размышляю над намерением супружеской
четы. После слова "чайник" я узнал их, хотя виделся с ними полтора года
назад в селе Рождественское Смоленской волости Перееславского уезда.
На их дачу я прибыл к концу летнего дня, помню. В этот раз из старой
неприглядной избы слышалась громкая музыка. Значит, хозяева нынче здесь,
значит, я решу сегодня многолетний спор между ними и моим ведомством.
- Хозяйка... Хозяю-юшка-а... - стал вопиять я от калитки, но с очень
низким коэффициентом полезного действия. И только после четверти часа в
дверном проеме строения возник не крутой "новый русский", а, мягко
сказать, крученый какой-то. Голова дергается, глаза закрыты, щелкает
пальцами, будто Кармен, ножками притопывает в такт неслышной мне
мелодии. К ушам его тянулись провода от плейера.
- Чо надо? – процедил свысока, в прямом и переносном смысле.
- Здравствуйте, я контролер Энергосбыта... Зовут Михаил Николаевич...
За вами числится задолженность по свету с 1995 года. Покажите мне вашу
абонентную книжку и электросчетчик...
"Дерганный" не слушал меня, оказывается! Он прямо с крыльца вдруг
справил малую нужду и... скрылся в темноте сеней. Не иначе, как за
приблудную собаку принял меня, злодей... Ан, нет! Из звуковой завесы
донеслись до меня его громкие слова:
- Нет, это не Эдик... Там какой-то чайник кипит у калитки.
Действительно, киплю, да жду-подожду хозяйку дачи. Обычно женщины
занимаются финансовыми вопросами семьи. Опять четверть часа прошло,
никто даже в окошко не выглянул. Душа моя загорелась местью. Открываю
калитку, подхожу к фасаду избы, раскрываю инструментальную сумку,
достаю бокорезы и... чик один провод с изолятора на фронтоне. Благо
старые сельские дома вросли в землю, поэтому до проводов - рукой
подать... Мертвая тишина в обители меломанов возвестила об
обесточивании данного абонента Энергосбыта.
Не успел я спрятать инструмент и резиновые перчатки в сумку, как услышал
звонкий женский голос:
- А ну положите провод на место!
- На какое место положить провод? - изумился я.
- А вон на ту белую чашечку, от которой Вы отгрызли провод...
- Вы не платите за свет более пяти лет, во-первых, - отвечаю. - Ваш муж
обошелся со мною, должностным лицом, по-хамски, во-вторых.
Значит, провод на место я не положу, пока не заплатите долг.
- Да мы не пользуемся светом, - завела хозяйка знакомую мне песню, -
приезжаем раз в неделю, переночуем, разве это использование?
- Покажите мне абонентную книжку и электросчетчик.
- Не работает он, ваш счетчик, - злорадно сообщила молодайка, -книжку по
свету мы забыли в Москве.
- Прибор учета электроэнергии не мой, а ваш, - забубнил я чиновничьим
тоном, - по закону ответственность за счетчик несет абонент. Будет
лучше, если вы позволите мне отремонтировать прибор, а книжку вы
завезете в нашу кантору в городе Переславле, Кривоколенный переулок,
дом 9...
- Вы разбираетесь в такой сложной электротехнике? - с издевкой
поинтересовалась у меня собеседница.
Майн Готт! Что за дачники попались; один при мне малую нужду справляет,
другой говорит об отгрызенном мною проводе!? Поглядел на нее, закипел
еще сильнее. Уж "дерганный" не красавец, но около супруги и он выглядел
киногероем-любовником. Отвергнутым, правда... Росточком мне по грудь,
волосенки на голове жидкие и тонкие, глазки маленькие в окружении
безволосых ресниц, носик острый, ротик - явная щель в деревянном
полу... Ни верхнего бюста заметного не имеет, ни нижнего... Колченогая,
зато - трико в облипочку... Глаза мои бы не смотрели на эту зловредную
красотку! А еще на шее у нее дуга с наушниками, проводки от которых,
словно гайтан нательного креста, тянулся за пазуху застиранной майки...
- Представьте себе, разбираюсь я в этих приборах, - как можно
миролюбивее отвечаю этой ободранной козе-дерезе, а сам лихорадочно ищу
способ мести меломанам невоспитанным.
- Зайдите в гостиную, счетчик там, - смилостивилась хозяйка.
Грех сплетничать, но любители муз не имели никакого представления о
древнегреческих богинях Санитарии и Гигиены! Гостиная, тьфу. Пока я
устранял в счетчике умышленную поломку, пока пломбировал его, Роберт и
Стелла, так, оказывается, звали абонентов, попадали в полуразвалившиеся
кресла, потискали плейеры, воткнули в уши радиозатычки и-и...
задергались под очередную мелодию. С большим неудовольствием они
вынырнули из моря звуков, когда мне пришлось постучать пальцем по
голове одного, потом другую.
- Счетчик сломан умышленно, - сообщаю чете. – А я сейчас составлю акт о
нарушении правил пользования электроэнергией, а в нашей конторе решат,
как вас наказать.
Или от огорчения, или от нечистоплотности, но мои слушатели вдруг
одновременно стали ковыряться остервенело в своем ухе.
- Вот-вот, - радостно закаркал я, - начинается патология кости
слухового канала... Ведь звуковые волны да еще без меры, разрушают
костную ткань подобно перфоратору, разрушающему бетон!
- Что надо делать во избежание Вашего прогноза? - спросила она.
- Да не слушай, Стелла, этого тюлькогона! - сказал он.
- У нас в средней Азии, - не упускал я нить разговора, - эти штучки уже
давно не суют в уши, а приклеивают с помощью пластыря либо скотча к
определенным участкам на голове. Точки на черепе указаны в книжках о
китайском массаже. Они продаются в любом киоске. Но провода от них
подключают не к плейеру, а к телевизору, там есть розетка для
звукоснимателей...
- Да, есть! - с предыханием подтвердила мои слова Стелла.
- Чем хорош телек? - вдохновенно врал я. - Разнообразием!
Хочешь программу МузТв круглые сутки - врубай. Тут тебе и изображение,
и музыка, и воздействие на тактильные рецепторы черепа через приклеенные
штучки! Хочешь эротику - в телек кассету вставляй... Хочешь передачу в
"Мире животных" - туши свет, закрывай глаза и... все ощущения зверей сам
испытаешь: погоня за добычей, поедание трофея, поединок самцов перед
самкой, минуты спаривания с любимой!
- А как пластырь либо скотч от волос отдирать? – спросил Роберт, хотя
такой вопрос должен был быть интересен Стелле.
- С-с-сначала ножницами, - зазаикался я от растерянности, - а-а потом
безопасной бритвой надо оголить нужный участок кожи на голове... Зато
сочетание раздражений глазных рецепторов, ушных и кожно-черепных
неописуемое... - лихо советовал я.
- Стелла, есть ли у нас тут ножницы?
- Есть, Роберт, но тупые!
Провожали меня меломаны, словно директора средней школы, вручившего им
по аттестату зрелости. Заверяли, что рады знакомству, хотя "провод на
белую чашечку" я не положил. Клялись сегодня же заплатить вперед...
Несколько месяцев я мучился угрызениями совести, но и мысли не допускал,
что молодежь уверует в розыгрыш "чайника". И вот встреча в троллейбусе,
круглые пятна лысин на голове Роберта, злобный взор Стеллы, угроза
судом - все свидетельствует о том, что моя месть зашла слишком далеко!
- Та-ак, Михаил Николаевич, внимание, - говорю сам себе, - чета
меломанов двинулась к выходу... Надо поспеть за ними, а то умру от
любопытства при выходе на пенсию...
На тротуаре я с ужасом увидел заметную хромоту Роберта.
- Позвольте спросить, молодые люди, - обратился я к абонентам
Энергосбыта, - Вы задолженность по свету погасили?
- Лучше в темноте сидеть, чем с тобой дело иметь! - ответил мне хромец
двустишием. Правда, никакую нужду справлять не стал...
- Какая задолженность? - истерически заверещала фурия, - Вы нам семью
разрушили... Мужа инвалидом сделали... По суду ответите...
- Я-я-я???
- Да, Вы! После Ваших дурацких советов мы на работу перестали ходить!
Все кайф ловили по новому методу... Поначалу было клево, мы вдвоем
эротику испытывали на себе. Но через полгода Роберт перестал спать со
мной, балдел сам с собой после кассет о животном мире...
- Э-э-э... Кхм... Стелла, скажите честно, а кто Роберту выбривал кружки
на голове? Кто приклеивал на голую кожу звукодатчики?
- Я-я... Дурой была, Вас наслушавшись...
- А Вам на голову кто прилаживал проводки от телека? Какие передачи
лично Вы посылали на китайские точки? - допытывался я.
- Роберт мне помогал... Мне нравилось чувствовать себя Багирой,
покровительницей Маугли, то есть Роберта... Еще акулой с челюстями,
клево.
- Почему же Вы допустили, что Ваш подопечный Лягушонок сорвался с лианы
и сломал ногу?
- Роберт вывихнул себе тазобедренный сустав из-за Вас! А Вы еще
надсмехаетесь над нашим горем... Он не с лианы сорвался, к Вашему
сведению, а стал калекой на диване... Роберт смотрел видеокассету про
льва, который грелся на теплом камне в Африке после сытного обеда тушей
косули... Лев задремал, и муж задремал... Но на несчастье Роберта у
льва зачесалось за ухом! Блоха ли куснула или клещ присосался не помню,
что там диктор пояснял... Короче, лев почесал за ухом задней лапой, а
муж почесал за ухом ногой... Хирург со "Скорой" сказал, что от Ваших
дурацких советов и датчиков на голове у Роберта в мозгу проснулись
ата... атомные инстинкты...
- Атавистические, - поправил я невежу.
- Хирург сказал, чтобы мы подали на Вас в суд за моральный и
физический ущерб, он готов все медицинские справки дать... Вы из села
Бектышево не уехали?
- Нет! - умышленно соврал я с целью, чтобы суд надо мною состоялся в
Переславском уезде, а еще лучше - в клубе села Смоленское. Пусть жители
села Рождественское поглазеют на жертв моей страшной мести. Ну а
положенное мне наказание приму без ропота! Да и чего роптать? Распустил
язык - отвечай старик!

Укус по графику.

Каюсь в том, что делюсь последним куском хлеба с бродячими сельскими
собаками не любви к ним ради, а безопасности для! Поэтому немудрено, что
и они не испытывают ко мне дружеских чувств во время моих обходов
абонентов "Энергосбыта" в деревнях и селах Переславщины. Не раз замечал
уже: лежит у ворот либо штакетника огромная кобелина. Одиннадцать
человек до меня пройдут мимо - людоед ухом не поведет, стоит появиться
около мне - обязательно зарычит, а то и за брюки норовит ухватить. И не
рыжий я вроде, хоть и из ведомства Чубайса, а не любят меня четвероногие
друзья человека.
Мою же нелюбовь к ним невольно подпитывают некоторые систематические
неплательщики за электроэнергию в селах Ефимьево, Смоленское,
Соловеново, Воронцово, Нила и в других весях, которые завели дворовых
собак на цепи, дабы я не мог теперича безбоязненно подходить к двери
домов, как давеча, и просить у нерадивых абонентов разрешения на
проверку электросчетчика и расчетной книжки. Как правило, не платят
регулярно необеспеченные семьи, поэтому они держат впроголодь
четвероногих сторожей, да еще и науськивают их, по-моему:
- Ату контролера, ату!.. Это он виноват в вашей скудной диете!
Большую лепту в мое отрицательное отношение даже к комнатным собакам
вносят и фанаты-кинологи, которые души не чают в своих любимцах и все
враждебные ко мне выходки собак принимают за милые безобидные игры. А у
меня от страха ноги подгибаются, неодолимая заика говорить мешает об
оплате за электроэнергию. Верите, нет ли, но есть у меня знакомая чета
умных и добрых людей, которых дворняга по имени Чурбанчик поработила
настолько, что без ее согласия они не могут спать на диване! Я однажды у
них в гостях заговорился за праздничным столом, как вдруг из-под
скатерти появилась большая собачья морда и слямзила у меня с тарелки две
вкусные котлеты языком! Я онемел от возмущения, тогда как хозяева
находчивого Чурбанчика от души веселились надо мной, разиней. Это
случилось в городе, а вот в деревне Багримово москвичи-дачники радушно
пригласили меня в дом, привычно позабыв о четвероногом члене их семьи -
об огромной восточной овчарке. Каково было мне, когда косматый волкодав
положил мне на плечи свои передние лапы, разверз свою страшную пасть и
давай облизывать мне лицо. Стыдно признаться, но от испуга случился со
мной обморок. Слышу сквозь забытье веселый смех дачников над глупостью
неоправданной, ибо Пупсик - таково, оказывается, имечко у ихнего
мохнатого чудовища! - и мухи не обидит по доброте своей врожденной...
Очнулся я на кровати. Собаки в комнате нет, зато на полу посреди горницы
валяется огромная берцовая кость, плохо обглоданная и вся в крови!
- Ч-ч-че э-э-эттто? - прозаикался я, невольно ощупывая себя ниже
пояса...
- И где-е? - отвечает хозяйка дачи с большой долей юмора. - Ета
косточка, что ли? Так это все, что осталось от прежнего посетителя!
Страхового агента... Либо сборщика налогов... Мы не успели спросить!
Ха-ха-ха! Хи-хи-хи!
Ну не садисты, а?
Вот в такой враждебной остановке самым верным способом самообороны от
собак стали бутерброды с колбасой и косточки из мяса, остатки от вторых
и первых блюд моего семейного рациона. Доходило до того, что я едва не
отбирал эти косточки из рук моей доброй жены, сам недоедал остатки мяса
на них, скорее упаковывал в целлофановый пакетик и прятал в сумку с
табельным инструментом. В феврале сего года я был пребольно наказан за
то, что в спешке пошел в деревню Василисино без испытанных средств
защиты. У дома ныне покойного Героя Советского Союза Ивана Чурочкина
меня встретил пес по кличке Фагот. Встретил дружелюбно: первый подал
переднюю лапу, разрешил почесать за ухом, размахивал хвостом... Мне была
понятна причина собачьей вежливости: зима, щедрых дачников нет в
деревне, любой пришелец одарит животное лакомым куском. Тем более, что я
запричитал над Фаготом вполне искренне: "Сейчас, собачка, я тебя угощу
косточками от куры!"
Лезу в сумку за пищей, а там... фигвам! Забыл я, растяпа, и бутерброды
для себя, и отходы от мяса - для собак... Конечно же, четвероногий страж
деревни Василисино не понял моих извинений, посмотрел с укоризною на
обманщика, да цапнул зубами потом за правую ногу: не обманывай, мол,
бессловесное животное!
Спасибо, аккуратно куснул, хоть и глубоко. Брюки не попортил, ей-богу!
Роковой мой визит был совершен согласно месячного графика моей работы,
то и месть Фагота мне была расценена производственной травмой,
больничный лист был оплачен 100%!
Стоит ли удивляться, что после укуса по графику я никогда не забываю о
бутербродах и косточках в сумке с табельным инструментом? Но 30 августа
моя вооруженность сыграла со мною очень мрачную шутку. В селе Добрилово
мой давний знакомый, дачник Анатолий Михайлович попросил меня сделать
ревизию электрощитка со счетчиком на даче его знакомых по причине
устойчивого запаха горелой изоляции проводов. Поскольку устранение
подобных неполадок входит в круг моих обязанностей, я неохотно пошел за
провожатым, переполненный предчувствиями о грядущих неприятностях.
Во дворе, сразу же за калиткой, нас встретило злобное существо, весьма
отдаленно напоминающее собаку: низкорослое, передние ноги кривые,
короткий хвост, морда бульдожья, но сплющенная, мелкие зубы оскалены в
зловещей ухмылке... Характер злобный...
- Викоша, свои! - бодро возвестил уроду Анатолий Михайлович, а мне
приказал: - Николаевич, не шевелись! Ему надо тебя обнюхать, чтобы
признать за своего...
- Не ел, не спал, все ждал этой минуты, - сварливо отвечал я
добриловскому кинологу. - В позапрошлом году в селе Ивановское один
пятнистый кобель-долматинец вот так же обнюхивал-обнюхивал меня, да
поднял вдруг заднюю лапу и справил малую нужду на мою правую ногу!
Супруга все лето проветривала нашу квартиру от запаха собачьей мочи.
Новые брюки те стирала раз пять, пока не выбросила: пахнут псиной и
все... Не-ет, обнюхивать себя я с тех пор не позволяю!
С этими словами я достал из заветного целлофанового пакетика куриные
ребрышки да сунул их в безобразную пасть Викоши. Оно с радостью
поскакало с добычей к крыльцу. Анатолий Михайлович неодобрительно
посмотрел на меня, но внимание нас обоих отвлек тревожный женский
возглас: - Викоша, что у тебя в ротике?
Черноволосый урод не стал показывать седой старушке "что у него в
ротике", а прошмыгнул между ее ногами с крыльца на веранду, запрыгнул
там на кресло и принялся грызть мой подарок.
- Викоша, что у тебя в ротике? - не унималась дуэнья урода.
- Да не беспокойтесь, хозяюшка, - признался я в своей доброте, - это я
угостил Вашу собачку куриной косточкой…
- Вы носите с собой куриные косточки? – ахнула собеседница, будто речь
шла о синильной кислоте либо о цианистом калии.
- Да не бойтесь Вы ни о чем, - успокаиваю, - косточка не трубчатая.
Своим заверением я искренне хотел успокоить старушку, хотя сам не могу
понять, чем отличается пищеварение комнатных собак от уличных? Почему
дворняга Фагот глодает трубчатые кости с удовольствием, хруст их слышен
аж за квартал, а изнеженному Викоше они не на пользу?
- Какой же Вы человек! - укорила меня управляющая дачей, и по щекам у
нее потекли слезы.
Я привык же к восхвалениям старушек в мой адрес: и за то, что вежливо
разговариваю с абонентами, и за то, что при входе в жилые комнаты снимаю
обувь и головной убор, и за то, что отказываюсь от предлагаемой выпивки
после выполненной мною работы.
Вот почему слезы на старческих щеках я ошибочно принял за слезы умиления
мною, победно оглянулся на моего гида и тут наткнулся на... ненависть в
глазах Анатолия Михайловича!
- Что ты наделал, Николаевич? - прошипел дачник-москвич. - Зачем ты
погубил чемпиона мира?
- Викоша! Выплюнь эту гадость! - плаксиво упрашивала дуэнья собаку на
кресле. - Викоша, нам надо беречь талию!
- Ха-ха-ха! Гы-гы-гы! - заржал я, а не засмеялся от слов моих
собеседников. Урод на кресле расставаться с косточкой не желал. Его
наставница ухватилась рукой за запретное лакомство и вырвала его из
зубастого "ротика". Обиженный чемпион поцарапал скупую длань
человеческую, выпучил на лоб глаза и вдруг бросился с кресла ко мне с
твердым намерением заменить куриную кость человеческой, то есть моею.
Укус не по графику был мне ни к чему, поэтому я захлебнулся смехом и
обратился к гиду с просьбой провести меня на место работ.
- Что ты наделал, Николаевич? - повторял Анатолий Михайлович одно и то
же, подобно певцу Валерию Леонтьеву, который поет припевы своих песен по
10-15 раз...
Во время ремонтных работ гид слушал в пол-уха, хотя я ему описывал
мрачную картину пожара в этом дачном доме из дерева, тряс перед его
обезумевшим взором обгорелым проводом из-за электрощитка, заклинал
заменить старые-престарые предохранители, на которых резьба на клеммах
была сорвана и контакт был пожароопасным...
Мужик больше прислушивался не ко мне, а к шорохам и звукам из соседней
комнаты, комнаты Викоши! Да еще какой комнаты, я потом посмотрел. В
коврах стены и пол, односпальная кровать в полном убранстве, но без
подушки. Оказалось, что и дача построена не для людей, а для этой
кривоногой образины...
Оказалось, что Анатолий Михайлович не острил, когда упоминал про
чемпиона мира, потому что памятных медалей и наград у Викоши больше, чем
огурцов на грядке у нас с супругой. Родословную свою французский
доберман ведет, оказывается, от кобеля из псарни Людовика XIV… Вот какую
животину я отравил куриной косточкой… Вот о чем были думы моего
собеседника, а не про пожар от оголившегося провода....
А тут еще старушенция нагнетала обстановку в нашей комнате своими
визитами, во время которых она замогильным голосом сообщала нам, что
потомок французского пса из королевской псарни не запрыгнул на свою
односпальную кровать, а лежит на полу на... ковре! Что талия у чемпиона
мира - представляете талию у мохнатой собаки? - увеличилась аж на восемь
миллиметров...
Во искупление своего греха я едва не бросился на оголенные провода с
напряжением тока в 220 вольт. Иначе как перенести трагическое сообщение
о роковых восьми миллиметрах? А может, они меня разыгрывают?
- Вы на самом деле обеспокоены размерами талии этой сучки Викоши,
Анатолий Михайлович, или Вы вместе с хозяйкой дачи смеетесь надо мною,
как это было однажды в деревне Багримово?
- Это не девочка, Николаевич, а мальчик, - словно неразумному дитю стал
вразумлять меня мой провожатый. - Это мы по-домашнему, ласково, зовем
его Викошей, а по паспорту он - Виконт! И его предки по мужской линии
вот уже три века - Виконты! На последней всемирной выставке собак
французский кинолог как прочитал его родословное древо, так снял шляпу
перед родовитым животным, преклонил колено и поставил Виконта на шестое
место в списке призеров в числе под сотню голов. Канадский кинолог
измерил грудь, талию и таз Викоши и присудил ему третье место...
- Он что? Извращенец? - удивился я. - Неужто собак измеряют словно
девок-фотомоделей для уточнения пропорции: бюст, талия и бедра?
- Грудь у призера должна быть шире таза, - с видом знатока ответствовал
мне рассказчик, - а какова пропорция, не помню... Знаю, что чемпион мира
должен соблюдать строгую пищевую диету: ни капли молока, на грамма жира,
а уж о мясе и говорить запрещено... А ты что наделал, Николаевич, своей
косточкой? Не знай я тебя, то подумал бы, что тебя подослали конкуренты,
чтобы Викоша сломал зубик... О-о, Николаевич, я тебе не позавидовал
бы... Нет, не позавидовал бы, не проси...
- Да откуда мне было знать, что этот урод - какой-то уникум? Тем более,
что куриная косточка мягкая. А зубиков у него много, по-моему, в два
ряда, как у акулы... Что ему один сломать? У меня 20 не хватает...
Вот ты смеешься над чемпионом мира, - опечалился моему невежеству
собеседник, - а все твои зубы не стоят и пяти баксов... Ты не обижайся,
Николаевич... А американский кинолог как заглянул Викоше в ротик, так
сразу дал ему первое место в мире в 1999-м году. Так же и диплом с
призом вручили. Жюри объявило в специальном бюллетене, что желающие
получить потомство от Виконта должны платить владельцу собаки не одну
тысячу баксов за одну вязку...
- За вязку? Тысячу баксов? - переспросил я. – Да что это такое?
- Ну и тупой же ты, Николаевич, - наконец-то отомстил мне добриловский
дачник. - Вязка эта-а... Сучья свадьба... Ой, нет… Это случка.
- А-а, - понятливо отозвался я и стал собирать инструмент, поскольку
конец работы совпал с концом рассказа о Виконте...
Перед уходом я отказался от праздничного обеда по случаю того, что
французский доберман в своей комнате полчаса назад пукнул и лишних
восемь миллиметров на его талии исчезли. О-о, вот радость для дуэньи
урода!
После долгих душевных мук по поводу случившегося я ношу с собой в
инструментальной сумке и бутерброды с колбасой, и косточки от мяса.
Завтра мне в обход абонентов в селе Рождествснно, где чемпионка
Российской Федерации немецкая овчарка Альма благополучно ощенилась.
Хозяева Альмы распродают потомство за хорошие деньги, а озлобленная
овчарка-мать кусает всякого, кто входит в ограду дачного участка. Меня
она обязательно укусит, не угости я ее бутербродом либо косточками...
Такова моя участь горькая... А зачем мне лишний укус, хоть и по графику?

Графиня Мотя-Христя

В наружную дверь квартиры Елизаветы Ивановны Голубевой я стучал громко
и долго, ибо на подобную неучтивость были уважительные причины: хозяйке
исполнилось на днях 87 лет от роду; хозяйка плохо слышала, видела и
соображала. Зато эта древними годами женщина ежемесячно платила за
электроэнергию не в пример многим более молодым жителям села Бектышево,
у кого с органами чувств было все в порядке, а вот гражданской совести
не было совсем.
Жители улицы Сельская передали мне, что долгожительница обиделась на
меня, контролера Энергосбыта, за то, что я всем ее соседям поменял
электросчетчики, а ее жилье обошел стороной. Вот почему я, полный
решимости исправить эту оплошность, ломился в дверь квартиры Елизаветы
Ивановны.
Внезапно дверное полотно ушло вовнутрь сеней, да так быстро, что я едва
не въехал своим кулаком в приветливое лицо зятя хозяйки!
- Заходи, тезка, заходи скорей! - пригласил Михаил Андреевич радушно.
- А я в окошко увидел, что это ты... Вот с кем, думаю, мы выпьем редкой
водочки да закусим икрой паюсной...
- Если сказать по-простому, то выпьем самогонки и поедим молотой на
мясорубке кильки? - съязвил я зачем-то.
- Обижаешь, нача-а-альник! - ответил мне собеседник.
И он был прав: на кухонном столе стояла хрустальная бутылка объемом
0,75 литра, красивая-красивая... В Москве такая бутылка пустая стоит 68
рублей, а полная - 290! Рядом с хрустальным чудом лежала на столе
открытая консервная баночка с черной икрой, на блюдце - сливочное
масло, далее - черный хлеб и две головки репчатого лука. Ну не пещера
Али-Бабы, а?
- На работе не пью и не тянет! – солгал я мужественно. – Я пришел к
Елизавете Ивановне заменить электросчетчик…
- Ну а потом выпьешь? – не унимался искуситель.
- Да что Вы?! – простонал я. – У меня в горле застрянут такие
деликатесы, ей-богу! Всю пенсию, небось поистратили на этот
губернаторский полдник?
Сказать по-честному? Ни рубля... Это вчера дала в отпуск сюда
благодарная мне до гробовой доски женщина…
Жена, что ли? - ахнул я в изумлении.
- Не-е-т! Одна знакомая… Графиня Мотя-Христя!
- Как? Как ее зовут? – переспросил я тезку. – Смеетесь надо мной, да?
Про графа Монте - Кристо читал, а про названную Вами графиню даже не
слышал… Тем более Вам 68 лет, какая уж тут знакомая…
- Давай по стопарю вмажем, Михаил Николаевич, - продолжал соблазнять
меня зять Елизаветы Ивановны. – А я тебе такой роман изложу, какой Дюме
и не снился…
Вы сами выпивайте и рассказывайте, а я буду менятьэлектросчетчик, ладно?
Соединим полезное с приятным! – начал хитрить я. – С электричеством
работать – не картошку копать… Сами знаете.
Ну, а тогда выпьешь? – не унимался общительный выпивоха.
- Тогда выпью! – расчетливо пообещал я в полной уверенности в том, что
хрустальная емкость опустеет к концу моей работы.
Минуты три каждый из нас молча занимался своим делом: он выпил и
закусывал бутербродом с икрой, а я начал ревизию прибора учета
электроэнергии. Чего греха таить: захлебывался я обильной слюной в эти
минуты, хотя не позже как полчаса назад хорошо пообедал. Да-а слаб
человек и духом, и телом!
У меня младшая сестра, Михаил Николаевич, - нарушил молчание тезка,
задымив дорогой сигаретой, - бойкая была женщина, служила в торговле
продуктами. Сама не пила, других приструнивала по этому делу. За это
грузчики-алкаши на продуктовой базе года два назад изловчились да
опустили ей на голову задний борт грузовика, что разгружали у склада.
Долго она лечилась в клинике №16 для психов, да там и померла, бедолага.
Я нечасто навещал ее потому, как противно было заходить и выходить
через проходную на Каширское шоссе: личный шмон каждый раз, допрос… Да
и на территории больницы какие только дураки к тебе не пристанут…
Вот и в тот день, когда я навестил сестру живую в последний раз, иду
двором на выход, жалею ее, настроение препаршивое, а тут ко мне шасть
одна лахундра в больничной робе.
- Я как граф Монте Кристо, - зашептала быстро-быстро, - заключена здесь
невинно... Будьте мне братом Харей, озолочу...
- Аббатом Фаррио наверное? - не утерпел я, чтобы не проявить свою
начитанность. - Это католический поп помог графу Монте-Кристо бежать из
тюрьмы, а перед этим дал карту для поиска огромного клада.
- Да? - удивился Неодюма. – Ты читал, поди, про все это, а я
собирался-собирался, да так и не прочел. Поэтому я, неуч, и обиделся на
лахундру за то, что она предложила мне быть ее братом Харей. Да-а.
- Если я буду братом Харей, - говорю я дуре, - то ты – графиня
Мотя-Христя, небось? Говори скорее, что мне надо сделать, сестpa!
- Брось мое письмо в почтовый ящик за зоной... Озолочу...
- Давай, - говорю. – Запомни телефон мой домашний... Позвони, когда
золота насобираешь, графиня... Запоминай: 901-87-33!
А самому жалко бабу: слезы в глазах, трясется вся от страха, космы
нечесаные, вся немытая... Тьфу, да и только! На проходной амбал в белом
халате первым делом - вопрос ко мне:
- Вам ничего не передавали на вынос?
- Передавали, - отвечаю.
Охранники бросились ко мне, как собаки за костью.
- Кто? Что? Кому? – загалдели вокруг.
- Привет, - говорю, - передали на вынос. Кому? – не сказала…
Во-он та, лахундра чокнутая. Графиня Мотя-Христя...
- А-а, ту мы знаем, успокоились псы. - Сейчас приветы посылает, а раньше
норовила письма в генпрокуратуру передавать через посетителей, дура
проклятая! Проходите, гражданин, отнесите от нее привет туда - не знаю,
куда, тому - не знаю кому... Хи-хи-хи... Ха-ха-ха...
Бросил я письмо ейное в почтовый ящик далеко от Каширки. Да и забыл
потом обо всем: то сестру хоронил, то с работой неурядицы были,
пустопорожние хлопоты, словом. Так веришь - нет? Месяцев через восемь
после того дня звонок по телефону домой:
- Это Михаил Андреевич? - спрашивает приятный женский голос.
- Он! - отвечаю.
- Это графиня Мотя-Христя Вас беспокоит, - смеется баба в трубку.
- Приезжайте в Высотный дом на Котельническую набережную, подъезд
такой-то, квартира такая-то, и код дверной не забудьте. Пропуск я
закажу, и Вас, мой спаситель, пропустят в квартиру. Пришла пора
отблагодарить брата Хария! Когда Вас ждать, Михаил Андреевич?
- А-а, дура из психушки! - наконец-то врубился я. - Что, уже на воле?
Поздравляю, веришь - нет! В четверг я буду в той стороне Москвы, к
"Вы-сотке" прибуду к четырем дня...
- Значит, пропуск выписать с 16-ти часов? - уточняет графиня.
- Да! - отвечаю. Попрощались и положили трубки. И только тогда я
по-настоящему уверился в том, что со мной говорила нормальная и умная
баба, что ее зря запирали в дурдом. - Ну, скажи откровенно, Николаевич,
- прервал повествователь свой рассказ, - ты вот можешь вот так, с ходу,
будто командарм какой-нибудь, поправить простого мужика: не в четыре
дня, дескать, а с 16-ти часов?!
- Нет, с ходу не могу, - согласился с рассказчиком я. - Не томите
душу, пожалуйста, говорите: ездили в гости к графине?
- А ты слушай, не перебивай...
- "А че было не поехать? Я в аптеке подрабатываю на пенсии, в тот
четверг должен был получать манометры для кислородных баллонов на
центральном складе аптекоуправления, что расположен в окрестностях
"Высотки". Поэтому я с хозяйственной сумкой и поперся в гости. Внизу, на
вахте, меня привратник долго мурыжил, гад: и рылом, видишь, я не вышел,
и одет не по тикету... Спасибо, графиня Мотя-Христя по радио вовремя
цыкнула на этого пса, а то взашей меня вытурить задумал на улицу. Не
глядя на пропуск заказанный... Зато на лестничной площадке у лифта она
ждала меня сама... Ну и женщина, Николаевич! Ну-у, красавица писанная!
Така-а-я дама, я те дам. Правда, и тут не обошлось без сторожевых псов.
Только это я раскинул руки обнять ее, как брат Харей, откуда-то из-за
нее, словно черт из табакерки, выскочил огромный мордоворот -
телохранитель ейный. Лап-лап меня, паскуда, всего! Обшмонал форменным
образом и сумку из рук у меня вырвал, манометры в ней
пересчитал-перенюхал...
- Чисто, Мария Христофоровна! - докладывает хозяйке довольный.
Та с улыбкой приглашает меня в роскошную квартиру... Не квартира, а
музей, веришь - нет? Ковры, хрусталь вокруг... А по площади так девять
таких квартир, как у тещи! Унитаз финский такой красоты, что хоть воду
пей из него. А про ванну - одно скажу: утопиться в ней не жалко. Я в
своих хлопчатобумажных носках штопанных еле-еле вдел ноги в тапочки
меховые, заграничные... Да что говорить, расстраиваться.
Заводит меня в столовую, хотя я на кухню норовлю, по-простому. А она
смеется, да в колокольчик, веришь-нет, позвонила... Служанка, - вот тебе
и лахундра! - столик на колесиках притолкала к нам, а на столике том -
чего только нет! Я настоял на водке, потому как ничего в винах да
коньяках не понимаю. Она рюмочку себе взяла, я - стакан. Выпили за
добрых и честных письмоносцев, помню... Выпили за правильных прокуроров,
что по письму из дурдома восстанавливают справедливость, помню... Выпили
за погибель врагов наших, особенно того, кто объявил Марию
Христофоровну дурой, помню... Им оказался ее новый начальник по работе,
молодой, вместо старого. Во время важного совещания этот кобель под
столом залез рукой ей под юбку, а она над столом тоже рукой заехала ему
по морде! Так вот, чтоб себя оправдать перед подчиненными важного
оборонного завода, этот гад подкупи врачей. И те выписали несговорчивой
бабе направление в дурдом. По письму, которое я пронес через проходную
клиники № 16 досталось всем: и директору - кобелю, и главврачу -
ротозею, и прочей шантропе!
В необычной обстановке я плохо ел деликатесы, а потому быстро окосел.
Веришь - нет? Все про сумку с манометрами беспокоюсь... Ну не дурак, а?
А графиня Мотя-Христя все посмеивается надо мною:
- Там в коридоре не одна, а две сумки-то! Эх, запамятовали Вы, Михаил
Андреевич!
Я скорее в коридор. Глядь, и правда две сумки. - "На хрена так допился
Миша! - бормочу сам себе. - А в то же время что за чудо? Сумки две, а
охранник?" Как был один, так одним и остался...
- Эй, ты кто? - обращаюсь я к амбалу. - И почему ты не раздвоился?
- Я телохранитель Марии Христофоровны, - отвечает тот с гонором.
- Телолапитель ты, вот кто! - умничаю я. - Лапаешь, поди, хозяйку, как
меня лапал около лифта...
- Ну если бывает такой приказ, то исполняю его - лапаю!
- А сколько ты получаешь тут, за торчание в коридоре? - продолжаю
липнуть я к человеку себе на беду.
- Семьсот, - отвечает.
И я семьсот рублей в месяц получаю. Но я за них на трех ставках оформлен
в аптеке, значит, работы невпроворот... Не чета тебе...
- Чего-о? - обиделся наконец-то телолапитель. - Да я за семьсот
деревянных и малую нужду тут справлять не буду! У меня заработок в
ба-а-ксах! Понятно тебе, совок?
- Виктор! - вдруг послышался строгий голос хозяйки. - Прекрати сейчас
же этот дурацкий спор. Ты должен поучиться у Михаила Андреевича доброте
к людям. Ведь это он, а не ты, бескорыстно помог мне вырваться из
неволи... А такие, как ты, стерегут на проходной за баксы невинные
жертвы беспредела!
- Так ведь врачи... – заикнулся дармоед. - Я не такой, Мария
Христофоровна...
- Ах, не такой? Ты более благородный? В таком случае, отвезешь на моей
автомашине Михаила Андреевича домой... Да никаких разборок по дороге...
Позвоните мне оба по телефону из его квартиры, понятно?
- Есть! - ответил лакей, но так посмотрел на меня, что я струхнул.
На прощанье эта необыкновенная женщина расцеловала меня и проводила до
лифта. Амбал нес в руках мои сумки, две - не одну. Довез меня этот жлоб
до дому без мордобоя. Ведь я потребовал от него, чтоб он завез меня в
аптеку для сдачи на склад манометров, веришь-нет?! Как мы любим
рисоваться пьяными на работе, не пойму... А я всегда в подпитии вредный
и нудный, ужас... Короче, довез он меня до дома, да в квартиру затащил
вместе с сумкой второй. Одну я оставил в аптеке... Тут же набрал номер
телефона своей хозяйки, доложился ей сам, да подставил к моему рту
трубку. Я до-о-лго мычал и заикался, прежде чем у меня получилось: -
М-ме-мер-си м-мма-ма-дам!
Ведь ни с кем-нибудь разговаривал, с графиней Мотей-Христей.
Дурак - одно слово! - Михаил Андреевич с горя пропустил стопочку.
- Моя жена была в те дни здесь у вас, в Бектышеве. Пасла тещу: старуху
давно уже нельзя оставлять одну. Вот и сегодня жена в Москве, а я -
около тещи...
Словом, оставил меня телолапитель графини одного, захлопнул входную
дверь за собой, да и был таков. А я ночью, в сумеречном состоянии,
отыскал свою заначку от жены - полбутылки водки, да сосал до утра.
Закусывал, веришь нет, манометрами для кислорода! Грыз их в твердой
уверенности, что это бутерброды с икрой... У одного прибора
прокусил-таки стекло... Зуб впереди сломал до десны аж... Подлый Виктор
нарочно оставил в аптеке сумку с подарками графини, а мне подсунул
другую! Проснулся после полудня в состоянии глубокого бодуна от грохота
взламываемой двери в мою квартиру. Пока я попадал трясущимися ногами
-руки тоже ходуном ходили, - в штанины, в спальню вступили: участковый
милиционер, комендант ЖЭКа, заведующая аптекой, да понятых два
человека. На столе в зале - содержимое той сумки, что
злодей-телолапитель оставил вчера в аптеке. Вместо манометров -
деликатес на деликатесе и деликатесом погоняет! Мент участковый сразу
за протокол и с допросом: - Где грабанул ларек, либо магазин?
Мне и про Марию Христофоровну не с руки ему рассказывать, и самому не
отговориться шуткой. Бубнил-бубнил о дурдоме до тех пор, пока в
наручниках не отвезли меня в КПЗ. Три года заключения мне корячилось,
не меньше. Хотя своими глазами читал в газете, что жена одного
губернатора убила зверски своего пасынка и ей дали за это аж... два
года условно! Пе-ре-стройка! Короче, выручила меня графиня Мотя-Христя.
Позвонила домой - не отвечаю; позвонила в аптеку - ей радостно
сообщают, что сидит мелкий воришка Михаил Андреевич в следственном
изоляторе, ждет суда! Ох и шорох подняла графиня: сняли с работы и
участкового инспектора, и заведующую аптекой! А козла Виктора Мария
Христофоровна выгнала пинками из своей квартиры, хотя тот прибегал ко
мне просить прощения и принес 1000 баксов отступных... Я не простил,
денег американских не взял, за что меня очень хвалила эта порядочная и
умная женщина, нарочная психбольная!
Мы часто видимся, еще чаще перезваниваемся по телефону. Она души не
чает в моей жене, а та прямо-таки влюбилась в Марию Христофоровну.
Богачка предлагает деньги, мы не берем, а вот от деликатесов к
праздникам либо к отпуску - не отказываемся. Вот так закончилась
история с письмом графини Моти-Христи. - И Неодюма смолк, чтобы
закурить. Да, я оказался правым: пить было нечего со мною. И хотя я
домой добрался на своих двоих, а не на иномарке; хотя моя сумка с
инструментом не удвоилась почему-то, мне все равно было радостно на
душе от того, что живут в наше суровое время удивительные люди, чьи
добрые дела, словно робкий подснежник ранней весной, раздвигающий снег,
противостоят разгулу зла в нашей стране. Будьте счастливы, графиня
Мотя-Христя и ее брат Харей!
В следующий мой обход абонентов этого села я застал "аббата Фарио" в
трауре по причине того, что неделю назад был похоронен его постоянный
собеседник и родственник по фамилии Лебедев. Оба мужика были женаты на
двоюродных сестрах и считались свояками. Вроде здоровым человеком был
покойник в три часа своего рокового дня, а в семь вечера - умер! Лицом и
телом стал черным, какие-то пятна проступили на коже - прямо
кровоподтеки по виду и синяки...
Все это привело Михаила Андреевича к уверенности в убийстве
родственника. Он назвал и имя злодея - имя некого Емели, собутыльника и
друга сына покойного. Проклинал его втайне и прилюдно. Я, помню,
посоветовал безутешному свояку Лебедева не отягощать душу беспочвенными
подозрениями, а обратиться в милицию за доказательствами против
душегуба. Тем более, что власти дали "справку о смерти от водки".
- Какая милиция? – отмахивался от советов Михаил Андреевич. - Какие
доказательства? Все говорят на Емелю!
Цену подобным уверениям и слухам сельских кумушек я постоянно испытываю
на себе: не проходит и месяца, чтобы очередной неплательщик за
электроэнергию не обвинил меня, контролера Энергосбыта, в том, что диск
электросчетчика моей квартиры крутится в... обратную сторону! Но мой
собеседник и слушать ничего не хотел, все надеялся сам, без милиции
добиться у Емели чистосердечного признания в убийстве...
- Ох, Михаил Андреевич, - накаркал, как оказалось, я, - доведете Вы
парня своим нападками до припадка ярости... Быть беде... Ведь его,
говорят, из армии комиссовали по случаю болезни менингитом...
- Да в гробу я его видел, не пугай, - ярился он, - да если со мной что
произойдет, то он и месяца не будет землю топтать. Им займется сама
Мария Христофоровна... Как ты говоришь, графиня Мотя-Христя...
Недовольные друг другом, мы расстались тогда. Видимо, я не убедил
собеседника ни в чем, потому как спустя полгода после смерти Лебедева в
доме усопшего собрались на поминки трое: молодой Лебедев, его друг Емеля
и... Михаил Андреевич! Видно, опять приспичило ему выводить
подозреваемого в убийстве парня на чистую воду. Скорее пристал к Емеле
в подпитии, как приставал однажды к телохранителю графини.
Что уж произошло между поминальщиками - в подробностях неизвестно, но
нетрезвый Емеля пошел по селу искать фельдшерицу, которая и нашла
Михаила Андреевича в доме молодого Лебедева в сенях на соломе с
проломленным топором черепом...
К утру из Москвы примчались на легковой автомашине жена, дочь и сын
погибшего. Они решили увезти тело на судебно-медицинскую экспертизу в
столицу. Бензин на скорбный рейс они выпросили у председателя ТОО
"Бектышево", заправлялись на сельской заправке. По словам невольных
слушателей их разговоров, родственники Михаила Андреевича спорили между
собой: сообщать ли о трагедии какой-то Марии Христофоровне? Не сообщать?
Емелю арестовала милиция через несколько дней после убийства. Посадили в
следственный изолятор... Велико и объяснимо горе матери Емели...
Простительны и ее надежды на оправдательный суд над ее непутевым, но
единственным сыном... Но не прошла и неделя заключения, как арестант
Емеля был убит в тюремной камере...
Успешная попытка к самоубийству? Случайная драка среди заключенных? Или
это месть графини Моти-Христи за своего "брата Харея"?
В заключение этой удивительной истории хочется обратиться к семейным
дебоширам, хулиганам и драчунам: не обижайте своих близких, знакомых и
друзей! Не убивайте их, тем более! Знайте, что у каждого из обиженных
Вами наверняка найдется мститель: граф Митя либо графиня Мотя-Христя!