Поиск по автору:

Я не подарил букет цветов.
Максим Бланк
Может быть, не верю я в любовь,
Или умираю от похмелья;
Я не подарил букет цветов,
Не создал для женщин я веселья.

Помню, как бухая возле дам,
В клубе "Жанна Дарк" у эшафота,
Говорил мне Петя Листерман:
- Подари, старик, не ссы, чего там...

И когда запела мне звезда,
Голосом Алсу, на сцене зала,
Посетила мысль меня тогда;
Как мне все, в натуре, заебало!

Завтра обязательно пойду,
Закуплю сто роз им на усладу,
Если как поэт не пропаду;
Мне еще споют они браваду.

Сотню разноцветных колких роз;
Пусть они от счастия гогочут.
- Подари немного и мимоз, -
Вторил мне Малахов, - Только к ночи!

- Если не подаришь, буду мля, –
Говорил писатель мне Добрынин, -
За тебя воздаст им сам Илья,
Резник! Ты же знаешь это имя?

Огорчившись, не сдержал я слов;
Не поздравил с праздником прилюдно,
Хоть по мылу, лично, Михалков
Написал: "Поздравь! Хоть это трудно".

Может быть, не верю я в любовь,
Или снег на улице не тает.
Хоть пытайте бабы меня в кровь,
Но поэт о женщине мечтает.

Он витает, падла, в облаках, (Variant:: где-то)
И своими мыслями о чуде,
Словно очарованный Петрарк
Ждет свою Лауру, как на блюде.

Поздравляют женщин все, а я,
Все грущу один, среди похмелья:
- Я не подарил букет, друзья.
Подарю. Когда настанет время!

7.03.08. Максим Бланк, поэт из Москвы

"Бальзаковская мечта красотки"
Максим Бланк

Если в душе скребутся кошки,
От неуемности внутри.
Если все пьяные дорожки
Уже снегами замели...

То не расстраивайся сразу.
Официанта голос мил,
Подкинь ему на думу фразу,
О женщине в рассвете сил.

Тебе разлив еще по сотке
Он даму эту приведет
И в благодарность, за красотку,
Купюрой отплати за форт.

Лишь только с возрастом девицы
Так сладко. с чувством, не спеша...
Не торопясь в тебя влюбляться
Одарят страстью колыша.

Подарят прелести оргазма.
Возрадуют собой творца.
И сладояростью соблазна.
Тобой воздвигнут жеребца.

И только с ними ты постигнешь
Все тонкости тибетских лам.
Влезая в них, упруго киснешь
Во глубине старинных рамп.

Ее ты, мучая в постели
Отдай ей молодости фонд.
В печалях старости хмелея
Она полюбит и умрет.

Ведь каждая красотка тает.
Еще, при жизни песню спеть...
Но только от любви желает
С пиписькой в жопе помереть!

МОСКВА ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ

Московский ветер над оврагом стонет,
над вычурностью серого снега,
не каждая дворняга здесь находит
пристанище клазетного греха.

Суровая московская погода
и облака густые с "ЦеОдва",
даруют нам распятие невзгоды
сердечного покоя и блуда.

Курчатовский реактор мирно дышит
домами и оконцами с людьми,
которые внимают все и слышат,
озоновыми дырками судьбы.

Укутано несчастьем и развратом
в столице все, от смерти до любви.
Лужков, как голубиный прокуратор,
воркует над столицею мольбы.

Все замерло, лишь дым из труб клубиться
и алым пламенем дымит рассвет.
В столице ничего не приключиться,
пока мы дышим гарью вилайет.

Азотные московские метели
с помоек нам несут свой аромат.
Формальдигидным запахом пострели
привносят в атмосферу свой уклад.

Мы радуемся, дышим и смеемся,
пока сердечко стонет, словно зуб.
Развратом и свободой предаемся.
от выхлопа автомобильных труб.

В России с экологией херово.
В Москве еще живем мы, кое-как
и чернота и грязь, увы, не ново,
но светится над Белым Домом флаг.

И светится он по другим причинам:
от шинного завода выброс был.
Пока у нас стоит, то мы – мужчины,
но экология уймет нам пыл.

И будем мы ходить в тоске зеленой,
от цинка, хрома, никеля, свинца.
И импотенцию любви бессонной
заменит нам виагра без конца.

Тяжелые суровые металлы:
пятнадцать тонн за судки для любви.
Не нужно алкоголя с перегаром,
и нет нужды наркотиков в крови.

И тормозит в нас окись углерода
и сера давит мыслями на мозг,
и не нужна нам всякая природа,
зеленого исчадия Леспромхоз.

Давайте же резвиться и смеяться,
стихами заполняя этот мир!
Девчонками давайте упиваться!
Спускать в них бомбы атома сатир.


МОСКВА ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ РАЗВЕСеЛАЯ.

Радиоактивные могильники свободы
И новостройки на отходах из под них
Москвы реки химические воды
Болячек прогресируемый стих.

ПОЭТ.

Пришла пора мне, за бумагу садиться, в этой тишине и, отложив в
сторонку флягу, открыв бюро из тулипье, достав перо свое в лохмотьях,
что чиркала не мало книг, рифмованных скупых угодьях; я на секундочку
затих... И начал было стих про женщин, про их распутство во грехе, про
тысячи своих затрещин, что оставались на щеке. Потом подумал; нафиг
надо... Про пиво лучше напишу; про пену бархата плеяду, про то, как с
водкою грешу. Но что-то сталось мне херово. Я не поэт, едрена мать.
Меня с поэзией херовой на пьедесталы не поднять. И сам быть не хочу во
славе, как Резник, Господи прости; на первом пыжиться канале и
умиляться в забытьи. "Мене и так, типа, не плохо"... Я ж знаю, что поэт
и власть под ручку ходят одиноко, - а так в капкан можно попасть, иль
возгордиться ненароком, что рядышком гуляет масть; в Союз писателей
порока войти, чтобы забыться всласть: "Писать про то, что нужно людям.
Всю правду, так сказать, писать; про жизнь прекрасную на блюде, лЮдям
красоты раскрывать"... А я все вижу не на блюде. Не так, как нужно
понимать. "Ты веришь, что поэты-люди? А не верю. Ну-ка сядь". Пришла
пора свободно мыслить, забыть о всяческих благах; душой очистить свои
выси, витая слогом в облаках. Сейчас все увлеклись романом; любовной
лирикой цветов, а сами же самообманом; считают баксы за любовь. Я тоже
бы писал про это, но вижу в этом деле фальшь; играть на лирики куплета,
чтобы пополнить саквояж деньгами грешного разврата, которые во власти
душ гражданской лирики заката, любовной лирикой кликуш. Бесспорно, в
мире все херово. И Пушкин, брат, еще успел покувыркаться на оковах и
заточить свой острый перл. Сейчас ждало б его забвенье, ибо не модно
так писать. Донцова, Господи, с похмелья, за сто динаров может снять...
"И ты готов? А я – не стану. Почто мне рубль золотой, иль доллар
грязный и поганый. Чтоб стать гламурною звездой?" Я видывал таких
поэтов, которых власть на пьедестал толкала, опустив при этом, пиита,
чтоб он написал; "О, власть прекрасная принцесса! Как хорошо на свете
жить. Завидуйте мне, вы, повесы, как нужно с властию дружить"... Я
видел слезы Украины. И как сытой халеный дед, своей поэзией лащеной,
поднял в России свой портрет; прописывая слогом четким про фальшь в
душе своей скупой, играяся, при этом в четки, блатной продажною душой.
Лишь им возможно силой истин ваять огромным тиражом. Всем вдалбливая
свои мысли, что власть им воздарила в том. Да, деньги правят этим миром
и помогают дым глотать, водяру всасывать игриво и девок за подол
таскать. А если б денег было много, среди моей судьбины дней, издал бы
всех писак убогих, а остальное – на блядей потратил, ибо грешны боги,
которые в моей судьбе, невольника создали строки, ведущие меня к
блядве. Вопрос опять печенку давит и не дает спокойно спать: "Ты
веришь, что поэт мечтает? А не верю теперь, блядь". Нас ненавидят и
сажают. Мы не по правилам поем. И сверху только и желают, что мы,
когда-нибудь помрем. На нас там смотрят с укоризной: "Почто, мол, не
живется вам? Пишите, мля, о лучшей жизни. Стремитесь, и воздастся вам.
Ваяйте вы, как все в округи. В Союз вступайте, вашу мать. Зачем
терзанья вам и муки? Пора вам правильно писать!" А пишем мы, что нам
дается. Мы с богом этим говорим, и муза плачет и смеется, среди полотен
и гардин. На тексты наши джаз играют, поют в прокуренных дырах, стихи у
нас на нотах тают и остаются на словах. Нам орденов, медалей разных, не
заслужить среди лучей писателей благопрекрасных и правильных тугих
идей. И пусть мы все и утописты, и пусть с манерой не в ладах; мы
линией своею чисты, мы миф для многих на устах. Дороги разные бывают
и, мы, поэзией своей, описываем то, что знаем, иль чувствуем в тревоге
дней. Призвание поэта - "счастье", что дадено ему во свет. И раз
привносишь ты участье, то ты, к несчастию, поэт. Ты жалкое кривое слово
и критик точит уж свой нож, чтобы тебя, перстом суровым убить, отняв
при этом грош. "Ну что, боишься быть поэтом? Не ссы! Опасность нам
сродни". И смерть нам не страшна, при этом; ведь все записанные дни на
строчках наших дум корявых, где Нимфы таяли в слогах, где кавалерией
слов бравых, ложились гласные в стихах. И уходить из жизни просто, коль
ты средь братии творцов. Знай, поэтический есть остров в печальном
переплете слов. Он навсегда живет. Он вечен. Ты лишь его скупая тень.
Ты проводник Ты быстротечен. Поэт ты, а не поебень! И пусть стихи твои
не знают, точи перо свое всегда, бумагу мучай. Так бывает, ведь на небе
горит звезда. Она есть ты. Почувствуй это. "Ну что. Не страшна тебе
смерть?" Запомни, смерти для поэта - Нет! Ибо выше ты, чем смерть. Ты
вечно жив в тревоге бренной. Ты весь в страданиях погряз. И среди
критиков вселенной, ты веришь, что наступит час; где средь толпы
горячей серны, ты впереди безумных масс. Ты, бля, поэт! И твои нервы
взорвать должны ударом фраз. Ведь, только, средь толпы бывает, что
поднимают тебя ввысь. "Ты веришь, что поэт летает? Не веришь, брат,
тогда держись".

4.03.08.
Максим Бланк, поэт из Москвы.

Нужно переспать!
Максим Бланк

О том, что вы, стоите тихо,
Своими юбками шурша,
Вина моя, что не распита
Еще бутылочка ерша.

Как выпью зелье, - сразу к милым,
Своим кокетливым мадам...
Всех вас любить бы рад, но мимо
Вас не проеду. - Сильно пьян.

За руль, садиться пьяным можно
Только лишь в случае одном;
Если блестят на полномочиях
Ги_Бэ_Дэ_Дэшный моцион.

Поскольку я в ладах с законом,
Я, просто, рухну в кабаке,
Проспав, под утро, полусонно,
Зажав стакан в больной руке,

Я вас уже, мадам, не встречу...
Не изолью я душу вам...
Опохмеление калечит.
Толкает влево руль, дурман.

Ну что ж, тогда опять, сегодня
Я буду мимо проезжать.
Может, вписать число сего дня,
С пометкой: "Нужно переспать!"

http://www.grafomanov.net/forum/view_id/id.16502/catid.119.lim15-lst105/

"Афродита пучин греха Мак Дональд-са"
Максим Бланк

Я встретил вас в сети "Мак Доналд-с".
Вы там стояли в свете глаз
И вопрошающе орали,
Про генофонд свободных касс.

Я подошел к вам с незабудкой.
Всучить ее вам поспешил
И заказав картофель жуткий,
Свой реверанс вам подарил.

Вы незабудку оглядели,
А вместе с нею и меня.
Пакет с картофелем сумели
Подать, рукой задев шаля.

И я почувствовал флюиды
Ваших прекрасных, юных форм.
В руке, поэзией для вида,
Начертан был ваш телефон.

Вы вышли из-за стоики важно.
Раздался бой курантов, вдруг.
И наклонясь ко мне, вальяжно,
Поцеловали кончик губ.

Изящно шуткой извинились,
Что губы сами, мол, смогли...
За благодарность, мол, и милость,
Я удостоен быть внутри*.

Потом, с безумным видом лика,
Обратно к кассе подошли.
Подняв флажок "Мак Дональд-с" тихо,
Вскричали, что свободны вы!!!

Я ждал вас долго возле входа,
Как часовые у ворот.
И вот забрезжила свобода.
Из входа повалил народ.

И среди этой серой массы,
Вы шли на встречу к алтарю.
Я вам светил им не напрасно.
Возможно, я вас полюблю!

Меня вы снова осмотрели,
Велев идти за вами вслед.
Я знал, что вскоре, непременно
Вы мне подарите ваш плед.

И я был прав. О. Как прекрасен
Опасный пламенный оргазм!
Вы мне шептали в метастазе,
Про вашу кассу и соблазн.

Про пищу вашу, внеземную.
Про вкус и свежий аромат...
А я, кивая вам впустую
Потрагивал ваш мокрый зад.

О, Мой "Мак Дональд-с" сладострастный!
Какие кадры у тебя!
Купив картофелеобразный
Продукт. Я трахаю тебя!

"Хорошо быть простым депутатом"
Максим Бланк

Хорошо быть простым депутатом
Отдыхать каждый день у костра
Прикрываясь махровым халатом
Пиво пить с коньяком у шатра.

Заказать себе пару девчонок
Пару тройку гнедых скакунов
И по клубам глумить с Пугачевой
Расслабляясь от женских оков.

По ночному Кремлю покататься
С депутатами в гонки сыграть.
В казино не на долго остаться
Кучу баксов при всех проиграть.

Посетить Хакамаду Ирину.
И помаду ее засосать...
Растянуть, по "фен шуй", ее спину
И за гриву ее потоскать.

Лексус центр закрыть на Рублевке.
Отобрав себе тройку авто.
И побольше налить в себя водки.
Окунувшись из норки в пальто.

Посетить ресторан на "Охотном".
Чаевые раздать просто так.
В зоопарке спеть песню животным,
"Чунга-Чанга", с директором в такт.

Посетить ипподром с пацанами.
Деньги в помощь для думы принять.
А потом, озорными руками,
Пол лимона, - жене отсчитать.

Прикупить в Черногории землю.
С домом, яхтой и видом на пруд.
И на митинге выступить первым,
Прокричав в массы: "Гитлер капут!"

Хорошо быть простым депутатом.
Отдыхать каждый день допьяна.
Прикрываясь российским мандатом,
Поиметь всю Россию сполна.

Угрюм и хил среди могил
Поэтик, пьяненький до срача.
Его стиха шальная кляча,
Растление девичье ил.
Он слог обдуманный лопочет
И дам, своим стихом, он хочет,
И совращает их миры,
Играя в девичьи шары.
Внимают ржавыми дверями,
Теснясь у тонкого глазка,
Девицы, словно за кустами,
С желаньем слушают творца.

На стихи А.С. Пушкина "Поэт" (отрывок)

Узник котеджа.

Сижу за забором в котедже крутой.
Халеный и сытый басмач с бородой.
Мой пьяный братишка, храпя за столом,
Мелодию вальса мычит о былом.

Сопит и икает, толкая фуфло,
Наверное, что-то задумал, хуйло,
И бредит он в рифму и словом свом
Твердит: "Выпей водки и вдаль воспарим!

Мы пьяные в доску; ура, брат, ура!
Гуляем до чертиков и до бела,
Гуляем, пока еще держит земля,
Гуляет всего лишь брателло... да я!..."

на стихи А.С.Пушкина "Узник"

Сонет минету.

Я знаю это с детских лет,
Обозначая на заборах,
Красивейшим цветным узором,
Что в сексе главное "минет".
О, как прекрасны те тиски,
Манер движения полеты,
Распутных губ круговороты,
Девицы за обе щеки.

Я верю, что он бог любви,
Его гламурные черты,
Нас постоянно всепрощают.

И сердце сдавлено болит,
В нем разжигая аппетит,
Что среди слез девичьих тает.

17.02.08. Максим Бланк, человек и танк из Москвы.

Брачные узы или философия после 30.
Максим Бланк

Как только ЗАГС переступил ты
С прекрасной дамою очей.
И в паспорте печать зарыл ты
Рукою трепетной своей.

Спеши скорее за ворота.
А то супруга точит нож
Тебя малюя отворотом
Оттяпать половину грош.

Забрать пол дома, пол машины,
Пол яхты, самолета пол,
Бутылки с водкой и с текилой...
Все в полбутылки, под подол.

Все девушки мечтают в тайне,
Жениться только для того,
Чтобы все поделить, оставив,
Родного мужа одного.

До свадьбы, - как они приятны...
Манерны в сексе, в наготе.
Но все притворства их понятны.
Хитрят ночами в темноте.

Оргазм их показушный, видим.
И стонут и кричат,- все фальшь!
Им Станиславский ненавидим,
Поскольку знает он про блажь.

Девицы, - хитрые создания.
Но не расстраивайся ты.
Прикинься дурачком в овале.
Создай себе любви мосты.

Общайся с ними с расстановкой.
Жениться им не обещай.
Разлив пивка в стаканы с водкой.
Жди, чтоб набросилась печаль.

Она тебя и пожалеет.
Простит, поемет нутро твое.
Набросится и обогреет.
Да так, что ты забудешь все.

Забудешь ЗАГС с венчаньем царским.
Забудешь про дележку душ.
И отдаваясь тебе, хамски
Ты отимей ее, как муж.

И знай, что девушек реальных
Всех разобрали мужики,
А нам с тобой, Олег*, фатально,
Остались только тумаки.


*дружище Олег Арх.

Я сегодня все грущу и плачу.
Максим Бланк

Я сегодня все грущу и плачу,
Не курю сегодня анаши;
Промуфлонил я свою удачу,
Что светила мне в ночной глуши.

А когда-то, я удачу лямзил,
По губам удачи колотил;
На реке, на русской тихой Клязьме,
Ею я себя боготворил.

Лето наслаждалось нашей мукой,
Все светило, подлое, в окно,
А зима нам принесла разлуку;
Без удачи быть, мне решено.

Как мы на песочке кувыркались...
Среди пальм Египетского дна
И арабы нами умилялись,
Из оконец замка "максимА".

Чопорна Москва своей зимою,
В небе светит полужелтый блин;
Поругались мы и я с душою,
Посещаю свой пивной "Берлин".

А ведь мог, ведь мог с тобою быть я
И тебе читать свои стихи.
Упиваюсь пьяный я в забытьи,
Среди поэтической тоски.

Где мне грузят, сразу у порога,
Про просторы белого снега,
По которой пролегла дорога,
Кокаинистическая мгла.

Евтушенят мне стихами мозги,
Что снега белы и глубоки,
И прекрасны блядские полоски,
Что барменят в клубе мудаки.

Ночь сжигает все мои упреки
Мундштуком фарфора Тулипье.
На салфетке полупьяной строки
Я сжигаю портером в вине.

Я сегодня все грущу и плачу,
Не курю сегодня анаши;
Промуфлонил я свою удачу.
В этой поэтической глуши.

Не забыть ее прекрасный образ,
Ее дивный непорочный стан,
Сладострастный томный нежный голос
И бутылку летнюю "Агдам",

Негу загорелого бутона,
Средь травы Рублевсколуговой,
И ебло мордатого гандона,
Что порвался на минуте той.

05.01.08.

Стакан.
Максим Бланк

Отдыхала муха баловская,
на дне полупьяного стакана;
улетела утром, чуть живая,
по заре на солнышко бухая;

лапок след остался на чужбине
грязного стакана. Но далеко
муха, поступившая жестоко,
в этой сонной утренней квартире.

3.02.08.

"Un cafe au lait avec un croissant"
Максим Бланк

Однажды весенней, сырою капелью,
В окно постучали ко мне ноготком.
Открыл я, там вы полуголою тенью.
Войти попросились, стоя босиком.

Вы плакали, мне говоря, что скотина
Тот парень, который к себе заманил,
А утречком рано и без вазелина
В окно Вас пихнул без одежды и сил..

Стояли вы долго на общем балконе.
Потом вдруг увидели: вот он, сосед!
В окно постучали, глазами в истоме
Вонзили в меня вы тугой арбалет.

Я вас обогрел чашкой сладкого кофе,
Помыл в своем душе, халат подобрал.
Со всею харизмой, "Охотничьей" в штофе
Отдались мне и с вами я не скучал.

Теперь вы, наверное, где-то в Моршанске,
И образ мой вы прихватили с собой,
С деньгами, ключами моей иномарки,
И сердце мое взяли вы на постой.

И если вам в наше нелегкое время,
Когда в жизни главное шелест купюр,
Предстанет пред вами харизмою стремя,
Все это разводы! Такой вот "amour"!

Не куртуазно...
Максим Бланк


"Привет! Я завтра увольняюсь!" -
Сказала ты мне, утром тем.
Сказала, что в меня влюбилась
И что уходишь на совсем.

Наш офис серый, - опостылил.
Постель я нашу застелил.
На проводах твоих вспылил я,
Сказав, что нету больше сил.

И все! Расходимся опять мы.
Клянясь, что в месте нам не быть.
Ты поправляешь снова платье.-
Штаны опять сегодня мыть!

Прощай. Пока. Потухли свечи.
Спина твоя - спина моя.
Забудем мы и этот вечер.
Губа моя - губа твоя!

"Старый развратный диван"
Максим Бланк

У меня в квартире есть один диван.
Знатная фигура, дивный истукан.
Лет ему немало, время кожу мнет,
В месте с этим временем мнет ее народ.

Разные товарищи, чудо господа,
Слесари-сантехники, тайная братва...
А когда стемнеет, дамы тут сидят;
Платьица, юбчонки, ароматы, взгляд.

С ними вечерами не читаем книг
Про чекистов смелых, про бои интриг,
Про масонов всяких, про крестовый бриз...
С ними созидаем мы высокий смысл.

Эти трели, страсти не мешают нам,
Мы их возвышаем в благородный храм.
Мы манер не знаем, прямо от души
Бренными телами меряем аршин.

Старенький диван мой многих повидал.
Весь модельный бизнес, длинноногий хлам,
Поэтесс развратных, всяких, внеземных...
И меня с гитарой, возвышая стих.

Лет дивану триста, он еще в соку,
Бедные артистки отдавались тут.
Женщины-спортсменки, лыжницы мои,
Тут такое было с ними до зари!

Тут впервые встретил я любовь свою -
Страстно азарную девушку мою.
Оргия разврата побывала там,
С краю, где у ножки, сломанный стакан.

Пусть проходят годы, осень позади,
Мы с диваном вместе в комнате сидим...
Лампа. Стол рабочий. Кипа всяких книг.
Кружка чая. Ночь. Дождь и Москва. Максим.

"утро в метро"
Максим Бланк

МЫ, СЕГОДНЯ,- РОДСТВЕННЫЕ ДУШИ!
У МЕНЯ, - С УТРА БОЛИТ В ГРУДИ.
НА МЕТРО ВПЕРВЫЕ, Я ПО УШИ,
ОТПРАВЛеН НА ПОИСКИ СУДЬБЫ!

А СУДЬБА, МОЯ, - РАБОТА ЗЛАЯ.
СЬеМКИ КРУПНЫМ ПЛАНОМ ДЛЯ ЗИМЫ.
УМЕРАЕТ ЭТУ ОСЕНЬ, ОБЖИГАЯ,
МОЮ ПАМЯТЬ МЫСЛЯМИ ВЕСНЫ.

В ГОЛОВЕ ХМЕЛЕЕТ, ЗАМЕРЗАЯ,
ТА, МОЯ ЕДИНСТВЕННАЯ, ВНЕ...
ДЛЯ КОТОРОЙ Я СТРУНУ ТЕРЗАЮ
ДЛЯ НЕе, - ВСЕ НОЧИНЬКИ В ВИНЕ.

СПАТЬ Я НЕ МОГУ. МНЕ ТУТ НЕ СПИТСЯ*

ВСе, В МОЕЙ ГРУДИ, СВЕТОТЕРЗАЕТ.
ПОГРУЖеН В ЖЕЛЕЗНЫЙ САРКОФАГ,
С РЕЛЬСАМИ, - КОЛеСАМИ ТРАМВАЕВ.
С ДЕВКАМИ, В ПАЛЬТИШКАХ, ДА РУБЛЯХ.

И СТОЮ, КАК ВСЕ, СРЕДИ ХОЗЯЕВ
ШТАНГИ СЕРЕБРИСТОЙ, СО ШЕСТОМ.
ГОГОЛЕМ ЛЕТИМ, МОЛЧИМ, ЧИТАЕМ
ДУМАЕМ ВСЕ ТОЛЬКО ОБ ОДНОМ...

ГДЕ ЖЕ ВЫ, ЛЮБИМЫЕ, РОДНЫЕ?!
ГДЕ МОЯ ЛЮБИМАЯ СТРАНА?!
ВОЗВРАЩЕНИЯ, - УЖЕ ПУСТЫЕ!
СУДЬБАНОСНЫЕ ДУШИ СЛОВА...

ДЕВУШКА ПРИЖАЛАСЬ ПОХОТЛИВО.
СТРОИТ ГЛАЗКИ ЛЬСТИВЫЙ ХОХОЛОК.
УБЕГУ НА ПРАЖСКУЮ... С МАЛИНОЙ
ЗАКАЖУ Я ЧАЙНИКА ГОРШОК.

ЛЮДИ, КОНИ, КОНИ, - ТЕ ЖЕ ЛЮДИ.
В ПЕРЕХОДАХ, ДАВКА, ТОЛКОТНЯ
И СТОИТ МАЛЬЧИШКА СКРИПКОЙ ХИЛОЙ.
ЛЯ - БЕМОЛЬ БЕТХОВЕНА ШАЛЯ...

ВСЕ В ДЕЛАХ, А Я ОСТАНОВИЛСЯ:
КАК ИГРАЕТ, ПАРЕНЬ, ФАЛЬШИВЕЦ?!
КАК СТРУНУ ТЕРЗАЕТ, СВЕТЛОЛИЦЫЙ,
УТРЕННИХ МОСКОВСКИХ БОМОНД ОВЕЦ.

Я В МЕТРО, ВСЕГДА, СМОТРЮ НА ЛИЦА.
ЛИКА ТАМ МЕНЯЮТСЯ У ВСЕХ.
ОТ ТОГО И ГОРЕСТНО МНЕ СПИТСЯ
ЧТО У ЛЕНИНА ПОДЗЕМНЫЙ ГУЛКИЙ СМЕХ!

В ТОЛКОТНЕ, НА УЛИЦАХ СТОЛИЦЫ.
Вэ-Дэ-эН-Ха ВГИК, И ЖЕНСКИЙ КРИК.
ПРОДАВЩИЦА ПРОДАВАЛА ЛИСТЬЯ.
В РАМКАХ ПРОГЕРБАРИВАНЬЯ БЛИК!

"Светский бал Лондона"
Максим Бланк


Моя мечта Вашей нуждою,
Вазрадует любовь сполна.
И только мы своей искрою,
Даруем прелести пера.

М. Одинцов.



1. ВСТУПЛЕНИЕ.

И пусть коряв мой перст порою.
И рифма скачет и размер.
Бывает в жизни и такое,
Что скачем мы в ознобе мер.



2. ПРЕДИСТОРИЯ.

Вы снова совершили глупость,
Я созерцаю образ стан.
Адреналиновая грубость,
Бой сладострастью орден дан.

Я восхваляю Ваши мысли
Красивым пламенем огня.
Распутные коварства чисты,
Светского бала хрусталя.

Любви октавы возрождая,
Ваших прекрасных Одеон
И Третим Римом я Вас славлю,
Лондоном* утонченных норм.



3. БАЛ СВЕТСКИЙ.

О, виконтесса, свет мой ангел!
Черта породы, - умный взгляд.
Распутна вмеру для услады,
Скрывая сзади страсти зад.

Анфас изящества и духа,
Изгиб брови на фоне глаз.
Ваш маньеризм игрист наукой,
Струящей музыки экстаз.

Марш Мендельсона в дивном зале,
с коврами бархата сумы.
Рука придерживая шалью,
Причуды фройляйны чудны.

Чулки из темного махера,
Косынка с бантом файетте.
Ваша искусная манера,
Мне подыграла в суете.

Вы шли по залу словно плыли.
За Вами свита в три ряда.
Я в далеке стоял уныло
И знал что очередь. - вода.

Теперь и мне с Вами резвиться,
Теперь и я в Вас поживу.
В меня Вам удалось влюбиться.
Я Вас почти уже люблю.

Поэзия высоких мыслей.
Поэзия моя уж в Вас.
Блестящих оборотов чистых,
Хороший вкус изящных фраз.

Гармонию глазами пудрим,
А тело просится вперед.
Наброситься и перламутром,
Взорвать душевный Ваш полет.

Пусть впереди маячит вера,
Ночи постельных грубых сцен.
Стремлюсь я в Вас своим примером,
Ласкать уединенный плен.

Луна нам осветила штангу,
У балдахина дивный клад.
Рука плывет моя по флангу,
Ваших начертанных заплат.

О, как красив Ваш образ неги!
Любуюсь тихо, неспеша.
Смотрю и ты мной, для потехи,
Целуешь ротор не спеша.

Турбина залилась мотором.
И рев сердец водоворот.
Неистово и для наклонов,
Маркизами порхания грот.

Коньяк без, выдержки, убогий.
На царство властью обречен.
Понадобился недотроги
В кармане том родной Лондон*.

Я торжествую гедонизмом
Высоких образов и форм.
А где-то, на паркете, снизу,
Валяется и наш Лондон*.



4. СНОВА ЛОНДОН.

Дарую я тебе манерно,
Свой образ галереи вновь.
Даруй и ты мне непременно,
Свою любовь, свою любовь!


*Лондон - замена слову не светскому, для столь милой публики пера.

"Мои стихи читает Гламур"
Максим Бланк

ПРИГЛАМУРИВШИСЬ ОДНАЖДЫ,
Я ПРОЛЕЗ НА "face control".
ОЦЕНИЛИ МОЮ ЛАЖУ,
ДАРОВАВ МНЕ ВХОД РУКОЙ.

ПРОХОДИТЕ, МОЛ, ТОВАРИЩ.
КТО ТАКИЕ? - ЗНАЕМ МЫ.
ВАС ТАМ ЖДеТ БОМОНД ПРИСТАНИЩ,
РАСПРЕКРАСНОСТИ ВНУТРИ.

Я ПРОШеЛ ВПЕРеД, К НАРОДУ...
А НАРОДИК НЕПРОСТОЙ.
БЫЛ ПОДПеРТ Я СРАЗУ МОРДОЙ,
ЮЛИАНА КРАСОТОЙ...

ВПЕРЕДИ, - МЕЧТА ПОЭТА.
КСЕНИЯ БОРОДИНА!
В ЛУЧАХ ТЯЖКОГО ПРОСВЕТА
ОПЬЯНеННА И ОДНА.

БИЛАН ДИМА В КЕЛЬТСКОЙ ЮБКЕ,
ГОВОРИТ ЧТО БЕЗ БЕЛЬЯ.
И МАЛАХОВ ПРОСТИТУТКЕ
ЧТО-ТО ШЕПЧЕТ ПРО МЕНЯ.

ВОН ИРИНА ХАКАМАДА
И ИОСИФ свет КАБЗОН.
АЛЛА ПУГАЧеВА К РЯДУ...
ОТДОХНУТЬ МНЕ С НЕЙ - РЕЗОН!

АЛЛА! БОГ МОЙ. КАК ТУТ МИЛО.
ГДЕ МАКСИМКА ГАЛКИН НАШ?
ИЗВИНИТЕ, ЧТО ТАК КРИВО,
ВОСХВАЛЯЮ ВАШИХ ПАЖ.

- "КТО ТАКОЙ ТЫ, МАЛЬЧИК, ЮНЫЙ?"
НАЧАЛА ИЗ-ЗА СТОЛА
ПУГАЧеВА. ВЗГЛЯД БЕЗУМНЫЙ,
КУЧЕРЯВА ГОЛОВА.

- "Я ПРОСТОЙ МОСКОВСКИЙ ПАРЕНЬ!
ВОТ, ЗА БАБАМИ ПРИШеЛ.
ВАС, УВИДЕВ, ОПЕЧАЛЕН,
ЧТО ГАНДОНА НЕ НАШеЛ".

- "А ЗАЧЕМ ТЕБЕ ГАНДОНЫ?
ПОДОЙДИ ПОБЛИЖЕ, ПЛУТ.
БЕЗ РЕЗИНОВОЙ ОКОВЫ,
У ТЕБЯ СЕЙЧАС ВОЗЬМУТ".

НЕЖНО ГУБЫ ПРИМАДОННЫ
СОВЕРШИЛИ РЕВЕРАНС.
И ПЛУТОВКА, ПОЛУТОМНО,
ВОЗДАЛА МНЕ ДЕКАДАНС.

ПРИГЛАМУРЕННАЯ СТЕРВА.
КАК МАНЕРЕН ВАШ ОТСОС!
СТРАСТЬЮ ТРЕПЕТНОГО НЕРВА,
БЛАГОРОДСТВО СТАРЫХ РОЗ.

ВЫ, ВОРОЧАЯ ЗУБАМИ,
ЧТО-ТО ПЕЛИ ПРО ЛЕДНИК.
НУ А Я, СЛЕДЯ ЗА ВАМИ,
ВАС ДЕРЖАЛ ЗА ВОРОТНИК.

ГЛАДИЛ ГРИВУ ВАМ Я НЕЖНО.
ПЕСНЮ С ВАМИ РАЗУЧИЛ,
ПРО БЕСКРАЙНЮЮ НАДЕЖДУ
И ПРО АЙСБЕРГ АРЛЕКИН...

РАНЬШЕ Я НЕ ЗНАЛ, ЧТО АЛЛА,
ГОЛОСИТ НА СТО ОКТАВ.
НО ТЕПЕРЬ Я ЗНАЮ, ПРАВО,
Ее ЗВУКИ ИЗО РТА!

ПУСТЬ ВО РТУ Ее КОТЛЕТА.
И ФИЛЛИПА НЕТ В ДУШЕ.
НО В ШЕЛКА ОНА ОДЕТА.
ГОЛОСИСТА В НЕГЛИЖЕ.

СТО ОКТАВ ЗА ОДИН ВЕЧЕР!
Я ТАКОГО НЕ ВИДАЛ.
ПРИГЛАМУРЕННАЯ ВСТРЕЧА.
ПРИГЛАМУРЕННОЙ МАДАМ.

И МЕНЯ ТЕПЕРЬ ВСЕ ЗНАЮТ.
ПОЛУЧИЛ Я ВХОД В АМУР.
ВСЕХ, - РАБОЧИЙ КЛАСС ЧИТАЕТ!
А МОИ СТИХИ, - ГЛАМУР!

"Если не клеется рифма"
Максим Бланк

"Я pаньше славил поцелуй
И свет луны и звезд томленье.
Потом заметил: скажешь "хуй"
И сpазу в зале оживленье!"
Григорьев.

_________________________________


Если строку к строке не склеить,
Словцо по смыслу не сваять,
Если не точны гласных трели,
То вставь-ка в строчку слово "блядь."

И оживится рифма сразу,
И смысла больше привнесешь...
Полюбят женщины, заразы
И золотая молодежь.

И девку ты найдешь быстрее,
И тачку купишь задарма,
И в баре скидками обклеют
Тебя девчонки до утра.

Но если сново грусть упрямо
В душонку грешную войдет,
То вспомни трель свою у бара.
Проматершининный полет!

И снова жизнь начнет, стараясь,
Тебя вести на край земли.
И снова дамочки, врастая
В кровать, вскричат тебе: -"Вонзи!"

Водила в тачке улыбнется,
Бесплатно отвезет тебя,
Бармен у стойки рассмеется,
Халявну стопочку налья.

И на работе рост карьерный
Не долго будет тебя ждать.
А секретарша, непременно,
В прихожей сзади может дать.

И факс получишь с переводом,-
Безнала старого долги.
И белой яхтой, пароходом,
Попрут нечаянно стихи.

Так не забудь про мат российский,
Про образ речи ты своей,
Вставляя "хуй" в глубины мыслей
Подумай лучше про "блядей."

Спасибо...

"Философия холостяка"

Максим Бланк

Мы с вами познакомились в подъезде.
Ко мне вы подошли из-за угла.
И мило прошептали мне на ушко,
Что секса возжелали бы сперва.

В халатике она стояло красном...
В руках держа помойное ведро...
Животик прикрывала ноготками.
Раскрыла мне все прелести "пальто."

Я был ошеломлен таким признанием
Красивой незнакомки, у двери.
На лестницу вело нас тихо пламя
Шальная неуемность "Се Ля Ви."

Когда ее имел я, говорила,
Что муж ее не любит уж давно...
Детей ему она понародила,
С которыми ушли они в кино.

Когда то и она кино любила.
Когда то муж водил ее туда.
Теперь она не та, что раньше было
И суженый не любит до утра.

Ее я возвышая и жалея,
Потрахиваю с силою ума...
И жизнь моя становится мудрее:
Жениться? - ни за что и никогда!