Поиск по автору:

Хутор Клитор, а через Бабий Яр – станица Задница.
(Лука Мытищев)

Родился слоненок – ни хуя, ни хобота. Погоревав, назвали Чебурашкой.
(Лука Мытищев)

Спермотоцикл – пререрывчик между эякуляциями.
(Лука Мытищев)

Из Мытищ - со SHITом или на SHITе.
(Лука Мытищев)

Шварцнегр смотрелся Терминатором даже на собственном линчевании!
Лука Мытищев)

Не в пизду, а в Красну Армию!
(Лука Мытищев)

Совет ревнивцу: не пришей к пизде рукав, а приделай молнию на
мультилоке.
(Лука Мытищев)

Геморрой на всю голову зарабатываешь от тех, кто страдает мигренью жопы.
(Лука Мытищев)

Очернительство черни – занятие благородное.
(Лука Мытищев)

Зри в корень, а не в подпиздь.
(Лука Мытищев)

По итогам визита санэпидемнадзора ресторан «Три мушкетера» переименован
в закусочную «Три поросенка».
(Лука Мытищев)

Чем целочку рвать – лучше в попку, - промурлыкала девочка-дерьмовочка.
(Лука Мытищев)

СМЕРТЬ ГИНЕКОЛОГА

Он умер прямо на рабочем месте,
Поскольку, неудачно наклонившись,
Он спровоцировал смещенье поясницы
Куда-то в сторону больного миокарда.

Сник и обмяк, исчезнув в одночасье
С лица земли, как будто не рождался,
И словно в веренице многолетья
Другим родиться сам не помогал он.

Осталась недопитой кружка чаю
И неисписанною - гелевая ручка.
Кой прок теперь от этих ручки с кружкой?
О чем он думал, гад, перед наклоном???

А думал он, что где-то в юном детстве
Мечтал он стать отважным космонавтом.
Но воспарить в межзвездное пространство
Не смог он из-за мерзких устремлений.

И непристойность низменных порывов
Скрыв в складках белоснежного халата,
Упился до отрыжки воспрещенным
И в космос с новой силой захотел вдруг.

Но тут же умер - странно и нелепо:
Вокруг все так пикантно, а он - жмурик.
Лежит и невдомек ему, дурному,
О чем реально грезят космонавты.

Ведь снится им не рокот космодрома
И даже не зеленая травища,
А то, во что вонзал по долгу службы
Свой взгляд бесстыжий бедный эскулап наш…

(Лука Мытищев)

Желательная резинка - презерватив по версии Минздрава.
(Лука Мытищев)

Не скревожь мне душу, трипка,
По-меладзьи не нуди,
Жизнь моя, кажись, не состоялась.

Ссохся драйв стремиться шибко,
И зависло позади
Все, что перспективой притворялось.

Маетой предмайской тщетно
И притворно загружусь,
Суетой хандры наплыв разбавлю.

Пассажиром безбилетным
На транвае прошвырнусь,
Мятый рупь в компостере оставлю.

Пусть несет меня транвай
В тот далекий год и май,
В кой под мерный стук колес
Целовал ЕЯ в засос,
Разминая носом нос.

ЕЙ уж нонче - 35,
И старушек целовать
Все ж не шибко я стремлюсь,
Без засосов обойдусь -
Маетой да за-гру-жусь…

Меладзическим «нудизмом»
Раздербаню душу в прах
Жизнь моя, приснилась ты мне, что ли?

Изнуренный мазохизмом,
Прослезившийся, в соплях,
Выпущу печаль на волю.

(Лука Мытищев)

ПИИТ И КАНАРЫ

Признайтесь, Сударь, ведь недаром
Как только деньги завелись
Вы предпочли «Сочам» Канары,
И грезы разом все сбылись.

И дело тут - не в новой моде,
Не в том что, мол, NOBLESSE OBLIGE…
Источник бед - в плохой погоде,
И от дождей все беды лишь.

И вот уж горечь прет наружу,
Как не грустить тут и не плакать? -
Весна сменяет снег и стужу
На мерзопакостную слякоть.

Который век в Расейском Ханстве
Опять с погодою облом.
Погряз в поэзии и пьянстве
Пророк в Отечестве своем.

Живи Рубцов на Гран-Канарьи -
По сей бы день творил Поэт
И к тенерифской «просто Марье»
С букетом гнал бы лисапед.

И при Есении - Есенин
Забыл бы напрочь сопли эти
И в Константиновские сени
Не брел бы в пьяном предрассветьи.

Лишь Максу Горькому досталась
Послаще доля, просто - «ах»!
Ему на Капри отдыхалось,
Когда другим - на Соловках.

Свалив из царствия простуды
В чужбинный край морских пучин,
Кумир обобранного люда
Томиться не имел причин.

Но им, прозаЙкам, в жизни проще,
Судьба ж Поэта: с бодуна
(Лишь глотку пивом прополощет)
Матросить Рифму дотемна.

Никто не даст ему зарплаты -
Знать, Рифме хлестче быть и злей…
Глядит на мир из-под заплаты
Тандемчик творческих мудей.

Не суждено познать Поэту
Красот ни Капри, ни Канар.
Любить ему лишь землю эту
И отдавать себя ей в дар
(Лука Мытищев)

Маникюрная фабрика им. С. Зверева наладила смежное безотходное
производство минеральных удобрений. Теперь хуета из-под ногтей -
нарасхват.
(Лука Мытищев с приветом из Лондона! Чтобы помнили...)

ЦВЕТОЧЕК

На пороге вырос ангельский Цветочек.
Дверь открыв беспечно, я лишился речи.
Впрочем, быстро понял - надо что-то делать
И сказал Цветочку: “Ладно, заходи.”

Он сначала было начал извиняться,
Только я на это замахал руками -
В мире все отчасти в чем-то виноваты -
И сказал Цветочку: “Будь как у себя.”

Он тогда забрался на тахту с ногами,
Закурил внезапно, снова извинившись.
“Ничего,” - сказал я, кашлянув три раза,
И сказал Цветочку: “Я сейчас приду.”

А на самом деле на балкон я вышел,
Чтобы отдышаться (сам я некурящий).
Но, конечно, после все-таки вернулся
И спросил у гостя: “Как вообще дела?”

“Мне б твои заботы,” - молвил мне с тахты он.
Сразу оценил я важность визитера.
“Ну, а если вкратце!?” - снова я взмолился.
Он тогда промолвил: “Вкратце - не пойдет.”

“Мир, конечно, сложен” - все-таки сказал он.
Я же начал слушать, став огромным ухом,
Чрезвычайно веря каждому известью,
Только он на этом кончил свою речь.

“Так всегда бывает, - утешал себя я, -
Только жизнь, казалось, обрела окраску -
Тут же злые ливни смыли всю палитру.
Быть Цветочком сложно, коль идут дожди.”

Ведь на протяженьи эр - и той, и этой
Красота бывала чем-то мимолетным,
Но отчасти что-то нам перепадало,
Жизнь, она такая - на уме себе.

Так примерно мысля, утирал я слезы
Тыльной стороною кулака большого.
Он и закрывал мне прелесть антуража,
Ведь одну деталь я все-же не учел:

Коль цветы в природе были, есть и будут,
Значит, и цветенье тоже не напрасно.
В-общем, по квартире солнечные зайцы
Бегали повсюду, как-то расплодясь.

Это отражались юные соцветья -
Тронуты пыльцою - пестики, тычинки,
Милые потомки выходца из флоры.
Так все возвращалось на круги своя.
(Лука Мытищев)

Я хочу убить тебя
За то, что ты - с другим,
Я ищу в ночи тебя,
Когда ты рядом с ним.
Я спалю твой новый дом,
Будь храм он иль шалаш,
Я казню прислугу в нем,
Коль ты себя не дашь.
Я окрашу снимок твой
В зловещий черный цвет,
Растопчу его ногой
И пну прохожим вслед.
Стиснув нож в своих тисках,
Испуг предвижу твой,
Рву твой образ в пух и прах -
Теперь он мне чужой.
Смех твой ветром унесло -
Звенящий, как хрусталь.
Превращу тебя в стекло
И грохну об асфальт.
Яд насыплю в твой бокал,
Чтоб страх твой сделать сном,
Чтоб тебя он вмиг сковал,
Чтоб ты исчезла в нем.
Мне плевать, что ты нашла
Свой новый идеал.
Жаль, угробил столько сил
И время потерял.
Я не знаю, как с тобой
Мне лучше поступить -
Может - выбросить в окно,
Иль в ванне утопить?

Утоплю к хуям собачьим, пожалуй.
Пиздуй за Муму вослед, побулькай
Вдохновенно…

Сука,бля…

Пизда ушастая нахуй!!!
(Лука Мытищев)

Кому на Руси пить хорошо? Тем, кому жить на ней становится лучше аккурат
после первой.

Одолжись.

Я француза спросил по-французски:
“Как ты думаешь, братец француз, -
Быть ли русскому русским по-русски
Иль опять приключится конфуз?”

Лишь плечами пожал парижанин
Иль марселец, иль просто clochard,
Мол, тебя не поймешь, Monsieur славянин,
Мол, претит мне сей глупый базар.

Я британца спросил по-английски:
“Как ты мыслишь, дражайший my friend -
Жить ли нам на Руси по-российски,
За горами иль нет happy end ?”

Озадаченный сын Альбиона
Тер виски и с натуги сопел:
Я, мол, только что из-за кордона
И Совок повидать не успел.

По-испански спросил я мадридца:
“Как ты мыслишь, синьор, на сей счет -
Долго ль нам еще с мельницей биться,
Так как бился синьор Дон-Кихот?”

Ошалев от такого сравненья,
Гость страны чуть плашмя не упал.
Неподвластный людскому забвенью,
Сам Сервантес в гробу заикал.

Я нещадно корежил арабский,
По-китайски пытался гундеть:
“Долго ль жить нам осталось по-рабски
И затравленным взглядом смотреть?”

А в ответ пел мне хор иностранцев,
Мол, не вредно, товарищ, мечтать!
А мечтал я не быть оборванцем,
Просто жить, а не существовать.
(Лука Мытищев)

Эх, люди, как приятно по-английски понимать!
Я горд, я просто счастлив, по-английски понимая.
Когда я свой английский начинал лишь изучать -
Мне было нелегко, но тем не менее - приятно.

А щас приятно так, что и не высказать ваще.
Как будто, понимая, я причастен к жизни сверху!
Бывает - и не помнишь, почему вдруг так приятно,
Но к вечеру вдруг вспомнишь - это все из-за него!

Я прям в себя влюблен за то, что сам им овладел.
И мне вдвойне приятно, что другие в нем не шарят.
А если кто и шарит - то не слишком я скорблю:
Ведь им же помогали, ну а я же делал сам все.

Но я, конечно, знаю свой английский обалденно.
Нет слов - мне было трудно, иль точнее - нелегко.
Но щас я знаю твердо: все что было - не напрасно,
Ведь знать английский важно - всяка сволочь это знает.

И вот теперь с английским - я мальчишка хоть куда,
И мне когда приятно - я другим хочу так сделать.
Со всеми я любезен, но себе я на уме:
Они меня ведь могут президентом русским сделать!

С английским я - на “ты”, теперь не страшно помирать,
Но я еще, конечно, поживу, ядрена вошь, бля,
Врагам назло, подлюгам, чтоб им сдохнуть, отравившись,
Чтоб детям их английский не давался так, как мне.

Английский изучают щас за деньги за большия.
Но фигли деньги тратить, коли нет ваще талантов?
Я это все к тому, что я единственн в своем роде,
И мне теперь от этого втройне уже приятно.

Ужасно и представить, если бъ я бъ яго бъ ня знал бы -
Какая к черту жизнь, када английский за бортом?
Но тем приятней думать, что его я все-же зна-а-ю!
И можно дальше жить и по-английски понимать.

(Лука Мытищев)

ОТЫМЕТАЯ

Отрешенная, обольщенная,
Ты лежала в ночи - обнаженная.
Обманули тебя, отымели свое -
Сказки не было - лишь одно вранье.

Воронье разлетелось, остался лишь прах,
Где ж тот мир, что валялся в твоих ногах?
Поплатись же теперь, коль позарилась,
Или хочешь сказать, что понравилось?

Мне б злорадствовать, только жаль таких,
Что растрачены раньше, чем пыл утих.
Целовать бы вас, с вас бы воду пить,
А теперь вот проблема - скорей бы забыть.

Лишь таким дано отнимать покой,
Лишь таких берут на край света с собой.
Ни простить, ни забыть, ни убить тебя -
Проклинать, как холеру, тайком любя...
(Лука Мытищев)

На производстве бытовой электроники президент Samsung Electronics
собаку съел.

«Однажды в студеную зимнюю пору
Сижу за решеткой в темнице сырой,
Гляжу – поднимается медленно в гору
Вскормленный в неволе орел молодой…» –
идеальное начало для Гимна новой России.

Ты припрись ко мне ночью глухою,
Бестелесная и большегрудая.
Умудрись, растворясь в моих нежностях,
Воплотиться, однако, в чем-либо враз.

Я тем временем шлягер да сбацаю
На гитаре, а может - спою еще.
Словом, будет поистине весело,
Аж соседи слюною подавятся.

Ты задашься известной дилеммою:
Будем спать или, скажем, еще чего?
Погоди так вот сразу с дилеммами -
Мир, он глубже, каналья, и пестр он.

Вот возьмем, например, и расплачемся
На предмет того, что нам останется
После ночи глухой, после - бурной вдруг?
Но, конечно, я так... Оптимист я все ж.

Если хочешь - припрись ко мне днем, а что?
Только чтоб большегрудая, в теле вся.
Вот тогда либидо вспревалирует,
И займемся с тобой еще чем-нибудь.

Абстрагируясь от логики реалий,
Растворясь в тумане грез и медитаций,
Игнорируя каноны мирозданья,
Можно запросто в аварии погибнуть.

Можно запросто, упав, разбиться насмерть -
Только если игнорируешь каноны,
При условии наличия раствора
И абстракции от логики реалий.

Воспарив над суетой всего мирского,
Уподобившись пернатому Икару,
И вступив в противоречие с Ньютоном,
Можно запросто покинуть стратосферу,

За пределами которой - задохнешься.
Так что лучше - не расстраивать Ньютона,
Уподобившись пернатой Терешковой,
При отсутствии загвоздок с воспареньем.

Тщась манкировать обыденностью в целом,
Не манкируй, впрочем, тем, что перед носом,
Не манкируй, впрочем, тем, что под ногами,
Не манкируй тем, что сам считаешь нужным.

Вставай, страна огромная,
Спи, Елочка, бай-бай,
С фашистской силой темною -
Смотри - не замерзай.

Метель ей пела песенку -
Вставай на смертный бой.
Мороз снежком укутывал
С проклятою ордой…

Наглость - второе счастье. Счастье первое - спящая совесть.

Есть идея: нет - Икее!

Гюльчатай, открой личико! Ну открой… Ну ладно, Абдулла, - хорош
ломаться… Как - Саид???
ВОТ ТАК!

Женщина-олигарх - оли-баба.

Меховая шуба от Салона «Старуха Шапокляк».

Вы просто ангел! - Да можете просто - Карлсон.

В королевстве кривых зеркал на рожу пенять не приходится.

Из спонсорских списков царя Бориски: Вован ПО(чти)Танин.

Не из грязи в князи, а из олигофренов - в олигархи.

ВЕСЕННИЙ ГЛУМ

Мне бы сподручнее - глумиться,
Но я настойчиво смирею
И в амплуа с плеча чужого
С опаской втискиваю торс.

Куда бы проще - извратиться,
Но я бессовестно немею,
Впадая вновь, опять и снова
В маразм и авитаминоз.

“Отпетый жлоб, ты снова лирик,” -
Весенний хор скворцов бесстыдных,
Перекрывая джаз капели,
Отрепетированно встрял.

Многоголосый панегирик
Пернатых тварей беззащитных,
Как нашатырь при канители -
Мозги встряхнул и в них застрял.

“Жлоб! Рифмоплет! Позер позорный!” -
Прекрасен в самоочищеньи
Я занят душеомовеньем
В блистаньи мыльных пузырей.

Стыдясь проворно и притворно
Родимых пятен самомненья,
Я тру их с адским нетерпеньем:
“Ну лейте ж воду поскорей!”

Я снова лирик. Вот опять
Пришла весна. Пойдем гулять!

Мне бы сподручнее - влюбиться,
Но я упрямый беспричинно.
Вокруг скворцы щебечут хором,
Пропагандируя любовь.

Поддаться - и потом жениться,
И быт устроить благочинно,
Набив пенаты всяким вздором,
Чтоб впасть в маразм, тоскуя вновь.

Люблю вот женщин. Причем, всех скопом
И от восторга скачу галопом.

А как весна - так прям шалею:
С кого начать? И так - до лета.
Придет зима - ложусь, болею:
Родимейшая, как ты, где ты?

Мне б, ошалев, да встрепенуться:
«Ведь я ж, скворцы, подвержен чувству,
Весенний гвалт - сему подмога,» -
А что, возьму и встрепенусь.

Так заору, что все проснутся,
Чтоб внять оральному искусству,
Что в нас, жлобах, сидит от бога
И новой рифмой разрожусь:

Привет, хохлушки! Я - мастер стеба.
Дышите носом, глядите в оба.

Скворцы взахлеб щебечут матом,
И жизнь проносится галопом,
И скопом женское отродье
Невинных тащит в ЗАГС иль в суд.

Брожу мальчонкой неженатым,
Неохмуренным остолопом,
Весны Высокоблагородье
Низвергнув в несколько минут.

Под сей низвергнутою тушей
Бедлам покоится вселенский.
Бутоны, недораспустившись,
Уперлись в птичьи потроха.

Доизвращался. Мне бы лучше
Под плач Рапсодии Богемской*
Лежать пластом, вина напившись,
Трезветь и не творить греха.

* Bohemian Rhapsody, Queen: “A Night At The Opera”, 1975

Чистокровный Арамис: Атос Портосыч Дартанян.

Явно что-то не то архимандрит наш архиебископ.

Ельцин и Горби начала 90-х: кто кого переживет. Дюжину лет спустя:
дежа вю.

Кому-то - крышка, а нам - дудки! - перемигивались траурные оркестранты.

Они думали - Горбушку могила исправит. Итог: Митинский рынок - могильщик
горбушкиных душегубов.

Чем изысканее фраза - тем тупее аудитория, чем тупее шутка - тем
душевнее ржачка.

Прецедент массового исхода поп-звезд в ток-шоу: архимандриты
самостоятельно чинят электропроводку.

Навоз от Калхозу.

Деспот Кащей Бессменный – наш будущий ответ мумий троллю Тут-он-Хамлону.

Переебртыши: Хака-Мада – Мада-Хака – Mother-Fucker - из Хиро-Саки иль
Нога-Симы.
ВОТ ТАК!

Ох уедь! И не возвертайси…