Поиск по автору:

ЛЮБИМАЯ ЖЕНЩИНА КИНОМЕХАНИКА ИГОРЬКА.

Извините, но мата не будет, да и год не помню.
Мой друг, Игорь, работал киномехаником во Дворце культуры
тракторного завода. Молодой, такой, красивый парняга.
Было у него одно лишь хобби - женский пол. Его он просто обожал.
Да и тот, надо сказать, неплохо отвечал ему взаимностью.
Кинобудка его моментом переоборудовалась в соответствии со
всеми требованиями его увлечения. А иногда она использовалась
даже по прямому своему назначению - для показа кин.
Вот и в этот раз, поздней осенью, Игорь демонстрировал фильм,
совмещая полезное с приятным. Шла "Маленькая Вера".
А у Игоря, возбужденного предыдущим сеансом этого нашумевшего
произведения, шла другая работа, со старой доброй шкуркой Надей.
Далее закончилась катушка на одном аппарате, а другой, то ли не
включился, то ли что там, но для зрителей в зале зрелище кончилось.
А у Игоря работа в стадии кульминации, и казалось бы вот, вот
кончится, но почему-то все не кончается. Зал слегка заверещал.
Да фиг с ними, думает Игорь, потерпите немножко, и пилит себе дальше.
Минут пять-шесть только-то и задержечка, а в зале такое началось!
А когда директор дворца «на ушах» прибежал, и стал ломиться в
номера, не очень хорошо выражаясь, Игорь испугался. Он давно уже
у «шефа» числился половым разбойником-рецидивистом, и теперь над его
тепленьким местечком нависла реальная угроза. Пулей вытащил он
свой спорненький инструмент и давай следы заметать.
Но самое главное, куда любимую спрятать? Ну, куда? Придумал.
Единственное окно было задернуто светомаскировочной черной шторой.
Он Надюшу родимую и затолкал туда, на подоконничек, и шторкой задвинул.
Впустил «шефа. Тот ураганом прошелся по углам, нашел все выпитое
и скуренное, но окаменевшую в оконном проеме телку, чудом не обнаружил.
Фильм идет дальше. Зал продолжает эякулировать на "Маленькую Веру".
А в кинобудке идут терки-разборки, заканчивающиеся рисованием
объяснительной. Идут они минут двадцать. Все это время наша Надежда
в одежде Евы, как памятник Ришелье, стоит на подоконнике и боится,
пардон, пернуть. Штора плотно прилегает к ее животику, и малейшее
его движение может ее обнаружить.
Вбегает дружбан, электрик, достаточно возбужденный. Быстро врубившись,
он уводит не в меру разгулявшегося отставничка под каким-то предлогом.
Оказалось, что с другой стороны клуба, выходящей на оживленную улицу,
уже собралось людей больше, чем в кинотеатре. Задрав головы, они
с огромным удовлетворением разглядывали прилипшую обеими щеками
стеклу, хоть и плоскую, но довольно живописную попу маленькой Нади,
а за одно и все то, что из нее произрастало.
Электрик хоть и спешил из магазина на работу с полной авоськой своего
хобби, но все равно заколдобился от увиденного, и сам аж пару минут
простоял с открытым ртом в ожидании возвращения сознания.
Несколько дней рассказы о диковинном, по тем временам, стрип-шоу
будоражили сознание мужиков в близлежащем районе. И только некоторые,
типа электрика, с гордостью могли сказать:
«Да не звизди ты, ради бога, сам видел».