Поиск по автору:

Навеяло жизнью.

14 октября 2012 года, воскресенье, темный поздний вечер.

Иду из гаража, слышу какие-то разборки: крики и бормотание, гляжу -- сторож пропустил проезжающую машину, что-то проорал ей вдогонку и ковыляет к сторожке, пьяный в дупель, то по стеночке, то по середине проезда в режиме "Балтика бушует".

Сторож -- бывший прапорщик, не очень дружелюбный мужик, но не врун и не вымогатель, суровый, but справедливый. Когда надо -- собак придержит или неимущих странников на стоянку бесплатно поставит, когда надо -- дурня на Лексусе в жопу пошлет.

Короче, ползет он по стеночке, а перед дверью сторожки цепляется за шлагбаум, чтобы завернуть, потому что по инерции боится проскочить. Завернул он больше, чем нужно: на 180 градусов. А тут я иду. Увидел он меня и мычит: "Привет, извини, сегодня покрова!"
Я в ответ: "Привет, за что извинить-то? Пока, гуляй!", а сам думаю: "Пьянь православная, лишь бы набухаться."

Прошел сторожку и перед воротами гаражей зашел к приятелю на мини автосервис. Тот варит корчваген, а я ему жалуюсь: "Православные праведники кругом, ни одного праздника не пропустят, чтобы не выжрать стакан". Серега сочувственно мычит и в смотровой яме сваркой искры пускает.

Тут мы слышим, что скорбное мычание приближается к воротам Сереги. Серега матерится и орет в сторону ворот: "Семеныч, не подходи, не отвлекай!" Не действует. Семеныч залазит в бокс, идет ко мне, тискает мою руку и долго извиняется полупьяными витиеватыми фразами.

Мне неприятно. Я не вижу за Семенычем никакой вины, кроме того, что он не смог набухаться без повода, а призвал на помощь силы небесные. Я тискаю его ладонь, а потом, желая его подъебнуть и пристыдить, ляпаю: "Семеныч, а что такое значат покрова пресвятой богородицы?" И уже так подбоченясь готовлюсь обосрать его за незнание катехизиса и священного писания и прочего говна, как вдруг слышу: "Я этот день запомнил, потому что сестер вынес из огня на покрова..."

Начинаем разбираться.

Оказывается, в детстве, много лет назад, только-только после войны, родители пошли в храм на службу, а младшие сестры зажгли керосиновую лампу, да так, что начала гореть изба.
Семенычу было 8 лет, он играл во дворе и заметил огонь, когда уже полыхало будь здоров, было очень страшно, но он два раза бегал в огонь и вытащил обеих сестер на огород. Дом сгорел, но дети остались живы.

Так он и запомнил этот день.

Сестры живут в России, скучает по ним Семеныч, но ни он не едет к ним, ни они -- в Беларусь, денег нет на поездку. Только переписываются.

Поблагодарил я Семеныча за рассказ и за то, что он живет со мной в один промежуток времени, и побрел домой.

Прихожу, а жена сидит на кухне, кушает бутерброды с семгой и смотрит по православному каналу праздничную службу. Куснет и перекрестится. Праведно так, возвышенно. Не сравнить с мычащим пьяным Семенычем.

Только вот мне кажется, что если и есть где-то рай, то там давно Семенычу и стол накрыт, и водка холодна поставлена, и закусон нарезан, и мазь противоожоговая сбоку лежит, на всякий случай. А бутерброды с семгой и разные другие яства, которые святая церковь и в пост дозволяет вкушать, пока что на малом огне подрумянивают. Который под котлом со смолой теплится в ожидании многочисленных технических праведников, какими не оскудевает земля русская.

И вот только не надо меня опровергать, пугать и разную слащавую моральную хуйню дописывать про божий промысел и другое .

Мораль тут одна: Семеныч -- это добрый, настоящий, божий, человек.

Как Гагарин.

Только он летал в огонь, а не в космос.

И тоже успешно вернулся.

Аминь.


P.S.
Спасибо за внимание.

P.P.S.
Пожалуйста пожелайте Семенычу здоровья и многих лет жизни.