Поиск по автору:

Непонятный народ – дагестанцы. Непонятный.
Занесло как-то в Майкоп. Жду ночную электричку на Хаджох. Ждать долго,
часа четыре, хожу вокруг вокзала, скучно. Уже и продавщиц в
ларьке-закусочной анекдотами повеселил, выслушал в ответ на то
душераздирающую и, наверное, смешную историю о том, как адыги
"зверьков"-азеров проучают. Уже и с бомжом привокзальным полпачки
сигарет скурил, на тему "кто мы в жизни этой блядской" пофилософствовал.
Уже и перед патрулем похвастался документами, содержимым рюкзака и целью
пребывания в столице Адыгеи. А все равно еще кучу времени девать некуда.
Все равно скучно.
Брожу, круги вокруг вокзала нарезаю. Пью, писяю. Голос из темноты
- Э! Пастой. Вады дай!
Передо мной появляется бурный поток адреналина в облике низенького
крепенького паренька, явно незнакомого с последними разработками
"Жилет", и с глазами обиженного добермана.
- Вады дай! Слышишь! Сушняк заебал.
- Да держи. Не жалко.
Выливает в себя весь мой "Архыз", задумчиво завинчивает крышку, на
секунду замирает и вдруг резко и молниеносно кидает бутылку-гранату
поверх моей головы в темноту.
- Тебе как звать? Меня Артур зави. Плахой вада у тебе. Теплый.
- Плохой-не плохой. Выбирать не приходится. Тем более, что теперь вообще
никакой нет.
- Га-га-га. Пашутил, да? Ладна. Встретимся.
- Ага. Береги себя, Артур.
- Га-га-га.
Вот уже и нескучно. Захожу в зал ожидания (вернее, туда, что этим гордым
именем на майкопском вокзале зовется), укладываюсь на прокрустовскую
скамеечку. Только закрываю глаза, только начинаю проваливаться сквозь
действительность, как на моей щеке материализуется дыхание последнего
ледникового периода. Не открывая глаз фигачу кулаком. Пустота.
- Га-га-га. Э! Я тебе хароший вада принес. Халодный. Вставай.
- Артур, бля! Тебе никогда не говорили, что пугать спящих людей для
здоровья опасно?
- Га-га-га. Еще сигарет принес. Курить будем. Вставай. Электричка скора.
Ты куда паедешь?
- В Хаджох.
- Как гаваришь?
- Ха-джох
- А...У мене друг в Хаджох есть. Тоже паеду. Денег дай, билет купить нада.
Тебе тоже куплю.
Купил билеты, принес, вышли, покурили, подали электричку, сели,
дернулись, поехали.
- Зачем Хаджох едешь? Девушка там?
- Артур, ты видел когда-нибудь, чтоб к девушке с рюкзаком ехали? База
там есть километрах в двадцати, друзья там отдыхают. К ним еду.
Отдыхать, по горам побродить.
- Прикалывает что ли?
- Вполне. Природа красивая.
- Эта не природа. Дагестан знаешь? Там природа знаешь?. Я в гарах живу.
Зимой тоже живу. В бегах я. Панимаешь? Ищут мене. У мене брат был, он
один челавек, плахой челавек, зверь савсем. голова прастрелил....
И дальше длинная, запутанная, очень эмоциональная история кавказской
вендетты, из которой я однозначно уяснил только одно, – все умерли,
только Артур в живых остался, да и то лишь потому, что "мусора приехал,
ломать хател, я руку хател резать, а их многа был, бил сильна, даже
больна было, патом сбежал".
Для пущей убедительности Артур снял с себя рубаху. Мать-перемать!
Всякого я в жизни насмотрелся, но чтоб столько шрамов на одном отдельно
взятом человеке! На каждый шрам было дано достойно развернутое
объяснение, отдельная умопомрачительная история. "Вот ета капитан сука,
ремнем переебал", "вот ета спина видишь бутылка разбитый мне резал чтоб
бумага падписал"... но больше всего, подавляющее большинство, шрамов было
от "ета сам резал, кагда прихадить забирать хатели".
За этой светской, непринужденной беседой мы и скоротали дорогу до
Хаджоха.
- Э! Давай пращаться, брат. Сигареты есть? Я друг искать пайду.
- Давай. Береги, береги себя, Артур.
- А ты куда сейчас?
- В сторону Гузирипля.
- Далеко?
- Километров 20.
- Чем паедешь, деньги есть?
- Пешком добегу. Сейчас рассветет. Утро хорошее будет.
- Нож есть? Мой вазьми. Тут многа всякий придурок бывает...
Непонятный народ дагастанцы. Непонятный.
Может, шрамы украшают не только лицо мужчины, но и лицо всего
человечества в целом? Наверное, этого даже нашей загадочной русской душе
не постичь.