Поиск по автору:

Когда я учился в Политехе, в моей группе был замечательный человек –
Андрей Вознищик. Замечателен он был со всех сторон своей многогранной
натуры. С самого начала к нему приклеилось погонялово “Возня”. Понятно,
что оно трансформировалось из фамилии. Группа у нас была веселой,
сдерживающих факторов для нас было мало, на парах развлекали себя всеми
возможными способами, особенно галерка, где всегда сидел Вознищик.
Поэтому всю группу очень веселили замечания преподавателей: “Немедленно
прекратите возню на галерке!”

Когда я учился в Политехе, мы всей группой очень любили ходить на
медосмотр. Неделю на все пары клался огромный болт (ведь мы ходим на
медосмотр!), а в поликлинику мы наведывались только для развлечения.
Чтобы попасть к терапевту, надо было взять талончик на свою фамилию,
потом с этим талончиком заказать свою карточку и уж только после этого
идти к терапевту. Мы всей толпой подкатили к окошку и стали перечислять
фамилии, на которые надо выписать талончики: “Матюш, Верчук, Халецкий,
Меглицкий, Перепеча...” И тут со стороны дверей слышится крик: “И
Вознищик!”. Когда мы получили талончики на руки, в них так и было
написано: “Матюш, Верчук, Халецкий, Меглицкий, Перепеча, Ивознищик”.

Когда я учился в Политехе, у нас был преподаватель по Философии – Борис
Сатурнович. Собственно на этом можно было бы и закончить рассказ, если
бы он не считал, что философия – это самый важный предмет для
металлурга. Все четыре учебника, по которым мы учились, были написаны
этим славным сыном Сатурна. Конечно, весь поток, не говоря уже о нашей
группе, был полностью солидарен с Борисом Сатурновичем и любил философию
всеми селезенками. Однажды, в самом начале своего преподавания, Борис
Сатурнович после первой половины пары возмутился безобразным поведением
студентов и заявил буквально следующее: “Если вам не интересен мой
предмет, то можете на вторую половину не являться!” Стоит ли говорить,
что после перерыва он пришел в пустой класс и осознал всю циничность
современной молодежи.

Когда я учился в Политехе, мы всей группой очень любили отмечать "День
Студента". В принципе такой праздник у нас был каждый день, а иногда и
ночь, но календарь почему-то настаивал именно на 18-ом ноября. Как и чем
отмечался этот день я уточнять не буду, каждый из вас наверняка знает
названия напитков не хуже меня. Расскажу лучше, как Саня Матюш ехал в
трамвае после празднования Дня Студента. Мы всей толпой ввалились в
салон и бухнули Матюша на свободное сиденье. Сам Александр спал и ему
было абсолютно все равно на окружающую действительность. Постепенно,
вероятно из-за вибрации трамвая, с Матюша сползли штаны вместе с
трусами. Теперь Саня сидел в позе хвастающего сатира. Нас такая ситуация
очень веселила, однако пассажиры чувствовали себя не уютно. Наконец один
мужичок не вытерпел, подошел к Матюшу, потрепал его по плечу и грозно
произнес: "Молодой человек, оденьте брюки!" На что Матюшу, не раскрывая
глаз, покопался в карманах куртки и протянул мужичку клочок бумаги: "У
меня проездной!" После чего опять уснул.

Когда я учился в Политехе, мы любили исчезать в 3-ьей общаге. Самый
здоровые исчезали неделями. Уверен, что жить они будут дольше меня, ведь
в спирту все сохраняется дольше. Удивительно, но аборигены общежития
учились несравненно лучше чем мы - городские. Возможно спирт и на мозг
влияет благотворно. Так вот, был у нас на потоке парень из Волковыска по
фамилии Чайковский. По сложившейся традиции кличка у него возникла
благодаря сокращению фамилии и почти все его звали просто - Чаек, с
ударением на "е". Однажды я исчез в общаге буквально на один-два дня.
Утром первого дня шли по коридору трое - Я, Серега Перепеча и этот самый
Чайковский. Настроение у всех троих было не очень, во рту как будто все
окрестные коты нагадили. Тогда Серега вполне резонно предложил выпить
чаю, только прозвучало это предложение двусмысленно: "А может чайку
ебнем?" Тогда с криками: "Ну, почему я? Почему все время Чаек? Что я вам
сделал?" - Чайковский испарился в коридорах общаги.

Когда я учился в Политехе, наша группа никогда не ходила на занятия в
первую неделю каждого семестра. В институт мы, конечно, приходили, но,
махнув рукой на пары, всей толпой шли на “фонтаны” и там отмечали начало
учебы. В начале второго курса Серега Перепеча приехал из Мозыря на три
дня позже начала семестра. Он еще не знал, что вся наша группа учится
совершенно другому и совершенно не там, и поэтому сразу с поезда пошел
на пару по математике. Он вошел в пустой кабинет за пять минут до начала
занятий и сел за последней партой. Со звонком вошла 65-летняя старушка
Ираида Иосифовна и сел напротив Сергей за свой стол. Так они очень
интимно просидели 15 минут. Ираида Иосифовна проскрежетала: “Фамилия!”
Сергей отличился сообразительностью: “Перепеча!” Преподаватель открыла
журнал, просмотрела экзаменационные оценки за прошлый курс, увидела,
что около фамилии Перепеча написано “удовлетворительно с пятого раза” и
вполне резонно спросила: “Ну, а ты чего приперся?” Перепеча пролепетал:
“Извините, пожалуйста” – и ретировался.