Остальные новые истории

Для федеральных властей США штаты - такая же кормовая база, как и любые другие государства.

США строились на принципе "вы платите нам дань (налоги), мы вас не убиваем". Проблемы местных властей - проблемы местных властей.

Нет дани федеральному правительству - приходила армия и всех жестоко убивала. Поэтому американцы икают при упоминании налогов.

Поэтому в США федеральные службы особняком и с особыми полномочиями - они чужие.

Поэтому в США призывная армия - местные на хую вертели федеральные власти, потому что это изначально отмороженная ОПГ. ОПГ вербовала солдат за деньги из числа самых конченых и мигрантов, которые не были в курсе местных реалий.

Поэтому и нужно было так много мигрантов - миллионы местных ненавидели федеральные власти, которые их убивали и давили нищетой за сопротивление.

Основной задачей американской армии было убивать местных жителей, кроме них на "большом острове" воевать было не с кем. Поэтому никакой призыв не работал. "Федералы" - чужие.

В США основой власти стала англосаксонская колониальная модель.

У федеральных властей не было контроля над территорией США вплоть до конца 20 века, а местами до сих пор всё не однозначно.

Весь 20 век федеральная власть в США укреплялась и выстраивала вертикаль.

Именно поэтому многие американцы кричат о попранных свободах и "старой Америке", а не по той хуйне, которую втирают людям, которые не в курсе.

"Федералы" методично берут страну под полный контроль, чему население всё меньше сопротивляется, потому что всё меньше людей даже в самих США понимает что происходит.

Нет там и не было никакой "системы сдержек и противовесов", всё просто и примитивно: были местные власти и была федеральная ОПГ, которая к 2023 году всё-таки добилась построения вертикали власти, при которой большинство местных властей - формальность. Внешней политикой занималась, естественно, федеральная ОПГ.

В ситуации "платите дать и ебитесь как хотите" американцы столетия, но в конце 20 века произошел перелом "платите всё и ебитесь так, как мы скажем". Это и отличает "старую Америку" от "новой Америки".

Всё просто.

Поэтому многих старых американцев бомбит. Это та самая "свобода", которую у них забрали.

Построение "общества потребления" засосало в сети федеральных властей большую часть населения, которое буквально продало свободу за ширпотреб.

Так как в США отношение к истории исключительно прикладное, они пишут её охуеть как. Однако, если поговорить с старыми американцами и индейцами, выясняются интересные подробности.

К примеру, "освоение Дикого Запада" в "истории" - какая-то возня индейцев против белых, а в реальности - война индейцев, белых и многих других людей против федеральной ОПГ. С точки зрения кого написана история и для кого территории были "дикими" очевидно.

В основном федеральные войска воевали ни с какими не индейцами, а с обычными белыми людьми, которые на тех территориях жили, но не признавали власть "федералов".

Что-то вроде "англо-бурской войны", если бы всю англо-бурскую войну свели к противостоянию англичан и африканских негров.

Русских в Северной Америке было просто дохрена, почти всё восточное побережье и далеко вглубь континента было заселено русскими. Были гигантские немецкие, испанские, французские и т.д. колонии.

Территорию СА осваивали нихрена не полтора "пилигрима", поэтому в "американской истории" такое гигантское внимание возне на западном побережье с участием десятков и сотен поселенцев, а откуда взялись десятки миллионов в других местах информации почти нет.

СА осваивали мировые Империи ударными темпами. Города, инфраструктура, миллионы жителей, промышленность и торговля.

Потом мировые Империи тупо скинулись территориями и были созданы "США", только местное население этот расклад приняло далеко не везде. У местных за счёт континентального колониального статуса было развитое самоуправление, армия и промышленность. Их кинули.

У кого-то может возникнуть вопрос куда делись миллионы русских, немцев, французов и т.д. Кого-то убили, кто-то там же и остался, только теперь их потомки "американизированы" как в Японии китайцы или айны, которые даже не в курсе, что их предки - китайцы и айны.

В США дохрена разделённых индейских племён, части которых с очень разной судьбой: одни сотрудничали с властями, другие нет. О многих не сохранилось даже кратких исторических упоминаний.

Другой важный элемент искажения истории - замалчивание и уничтожение информации о белых рабах в США. По текущей версии "истории" рабство - исключительно негроидная тема. О неграх-рабовладельцах лепят какую-то дичь.

Тема замалчивается, потому что прямо связана с темой расширения влияния федерального правительства на восток и того, что противостояние было вовсе не по принципу "белые против негров/индейцев", даже не "северяне против южан". Кстати, рабовладельческими штатами были именно северные, они же наиболее плотно были интегрированы в федеральную систему США.

Аляска была слита последней, потому что её участие в американском проекте долго было под вопросом, а это проект, потому что одна Империя, теоретически, могла бы слить территории, людей и ресурсы, но множество - это всегда договорняк.

Если вернуться к теме "объединённых государств Америки", то в официозе об этом полная дичь. Откуда там государства? Хотя всё просто: колонии мировых Империй, после того, как их кинули, сформировали на базе того что у них было, а было у них всё для этого необходимое, государства.

Ёбнуть эти государства у федеральной ОПГ даже при поддержке тех же Империй не было ни сил, ни ресурсов. Поэтому началась длительная, вялотекущая война на истощение, при которой местные государства сражались за свою свободу за свой счёт, а федеральной ОПГ периодически помогали ресурсами и федеральная ОПГ активно вела международную торговлю.

Ключевым фактором было то, что федеральная ОПГ вела себя как бесчеловечные отморозки: массовый геноцид, демонстративные жестокие казни, биологическое оружие, расчленёнка, террористические акты, рабский труд, концентрационные лагеря и так далее.

Федеральная ОПГ продвигалась на восток за счёт ужаса, террора, экономических санкций (экономическая изоляция государств, в том числе за счёт блокады торговых путей) и вела войну на истощение.

Постепенно государства завоёвывались, там производились зачистки и устанавливался американский флаг, но контролировать постоянно ресурсов у федеральной ОПГ не было. Они приходили, устраивали бойню, грабили и вынуждены были уходить подавлять очередной бунт и вести очередную войну. Поэтому поощрялась максимальная жестокость, чтобы местные боялись.

То же "снятие скальпов" приписали индейцам, хотя именно представители федеральной ОПГ этим занимались. Индейцы тоже участвовали в этом ужасе, но лояльные.

Федеральная ОПГ была вынуждена оставлять местные власти у власти, ограничиваясь сбором дани. Ставить своих они, конечно, ставили, но чем дальше от федерального центра, тем их чаще убивали.

Так сформировалась система двух чётко выраженных раздельных систем налогообложения: местная и федеральная. Федеральная ОПГ играла от консенсуса "вы платите дань и делаете что хотите, мы вас не убиваем". В отличии от континентальных систем в Европе и Азии, федеральная ОПГ даже не пыталась заигрывать с какими-то взаимными обязательствами и "защитой".

Той же природы разрешение на ношение и применение оружия, как это было запретить? Сейчас, когда власть федеральной ОПГ окончательно закрепилась, вопрос огнестрельного оружия постепенно решается.

После захвата очередных местных властей и подавления сопротивления населения посредством жестокого кровавого террора, федеральная ОПГ старалась поделить более крупные государственные образования на более мелкие. Так постепенно возникли "штаты".

"Штаты" - тень былых государственных образований, которые было проще контролировать, но всё равно они не были полностью подконтрольны федеральной ОПГ. "Штаты" - договорённость с местными группировками.

То, что "штаты" образованы искусственно, хорошо заметно по их границам, нарисованным на карте по линейке. Но в основе этих "штатов" изначально были государства. Что-то вроде изменения административных границ в рамках СССР при сохранении власти на местах местными группировками.

Поэтому в США до сих пор так много разнообразных групп людей, на которых многие законы не распространяются - так с ними договаривались. Время прошло, угрозы они не представляют, в масштабах страны таких "рудиментов" огромное количество, если что-то менять, бунты могут выйти за пределы контролируемых и искусственно создаваемых, поэтому так всё и оставили.

Но процесс "федерализации" не заканчивается и "гайки" постоянно зажимают. Постепенно. Те же ограничения, касающиеся оружие, не вводят везде, их вводят постепенно в разных местах - так проще контролировать реакцию населения и подавлять бунты.

В крайнем случае, если ситуация выходит из под контроля, как в Лос-Анджелесе и многих других других городах в конце 1980-х - начале 1990-х, армия как всегда откроет огонь по гражданским, убьёт тысячи, а в сводках напишут о десятках, максимум сотнях пострадавших, да и те "сами друг друга перестреляли".

Хотя как при открытии огня из крупнокалиберного пулемёта по плотной толпе, заблокировавшей своей массой широкую улицу, может пострадать полтора человека - загадка американской статистики.

Как при использовании штурмовых винтовок в течение нескольких недель при подавлении бунта и ожесточённых уличных боях количество жертв идёт на десятки - тем более загадка.

И всё это было недавно.

Не самоуправствуйте тут!

Была уже тут моя заметка по поводу размаха праздничных мероприятий в Туле [1]. Продолжу тему.
---
Итак, на календаре — 1980-е, предпраздничный день перед Днём Победы. В такие дни туляки массово уезжали в малые города области к родне — праздновать и копать огороды под картошку. Билетов на автобус даже в кассе предварительной продажи было не достать. Но мы с мамой знали хитрейший трюк: она договаривалась со сменщицей исключительно на первую смену, а я с тортом и сумками других гостинцев уже ждал её [мамин то отец и мой дед — воевал и вернулся живым и с медалью! Так что на День Победы к деду с бабушкой приезжали праздновать все-все дети и внуки]. В результате уже в 13ч30 [если, конечно, сменщица не сильно опоздает] мы могли мчаться на трамвай с прицелом попасть на полупустой дневной автобус.
Но в ТОТ раз всё пошло не так. Сумки были тяжёлые и мы вышли не на привычной остановке Станиславского, чтобы не тащиться с ними по подземному переходу через проспект Ленина, а проехали на остановку дальше.
И вот мы, счастливые что явно успеваем, идём по аллее из барбариса к площади Трёх Штыков. И меня всё больше и больше беспокоит пилотка, увенчанная двумя здоровенными бантами, которая маячит в кустах прямо перед самой площадью. Что она там делает? Был бы урок НВП [*] и школьный стадион, я бы её понял: девочкам-старшеклассницам очень нравилось, как я себе представлял, одеть белую блузку и короткую юбку, и начистив автомат Калашникова машинным маслом, чтобы блестел, ходить строевым шагом. Но тут — площадь в центре города и Вечный Огонь…
В общем два банта и пионерский галстук рванулись нам наперерез: «У нас здесь сегодня по случаю Дня Победы пионерский пикет! Никто не должен проходить через Площадь транзитом! Потому что здесь рядом наши предки, став плечом к плечу остановили немецко-фашистских оккупантов! И если вы едете поздравить с Праздником своего ветерана и инвалида войны, то вы всё-равно должны покинуть эту святую для каждого туляка Площадь, обойти её вокруг по периметру и только так я разрешу вам попасть на автовокзал! Женщина! И ты — мальчик! Не самоуправствуйте тут!»
Поняв, что её сейчас могут обойти по краю барбарисовых кустов и тогда заслон позорно пал — до автовокзала нам останется меньше сотни метров, «пилотка» начала оглушительно свистеть в милицейский свисток. В результате примчалась старшая-разводящая, но уже в берете. Слово в слово оттарабанила монолог «пилотки». Вправила нам мозги по поводу мужика, свободно мчавшегося мимо нас по барбарисовой аллее к автовокзалу: «Не видите разве! По выправке видно что он — бывший военнослужащий и ветеран боевых действий! А вы - не самоуправствуйте тут!»
Поняв, что пререкаться с нами бессмысленно, старшая также воспользовалась своим милицейским свистом. И примчавшаяся подмога из пионерских «пилоток» браво вытолкала нас своими пузами по барбарисовой аллее назад и ближе к остановке трамвая.
Результат был предопределён: обойдя Площадь по периметру мы попали на автовокзал тогда, когда касса уже выставила издевательскую табличку: «За 5 минут до отправления рейса продажа билетов прекращается». Мужик, обогнавший нас в конце барбарисовой аллеи, гордо и с билетом сидел в нашем автобусе, Полупустом автобусе! А водитель уже не брал пассажиров: зачем же ему надо на глазах у начальства посреди рабочего дня расписываться в получении калыма? Он и по дороге насажает столько, что как селёдки в банке поедут!
Так что прыгали мы потом у кассы ещё долго, ожидая кого-то, кто на наше счастье сдаст не нужные ему билеты. Но только это уже был совсем-совсем другой и поздний рейс.
---
О чём это я? Ах да! У нас же в центре микрорайона две школы со школьным стадионом + примыкающий к ним детский садик + примыкающий уже к садику с/х колледж теперь перекрыты забором с калитками на домофонах. Всю жизнь зимой на школьном стадионе всем микрорайоном на лыжах катались, через школьный стадион в магазины и на остановку ходили. А тут подошёл я к рабочему, монтировавшему домофон, спросил могу ли пройти транзитом, на что услышал знакомое: «Не самоуправствуйте тут! Обойдите по периметру микрорайона!»

Ссылки
* Начальной военной подготовки

Сноски
1 «Победители и быдло»

Здравствуйте, друзья мои! Хочу вот чем поделиться со своими читателями и почитателями! Племянник моего друга, студент, зульдеватор, веганист и итишник, одним словом, молодой современный мальчик, тут недавно у меня спросил – дядя Боря, а почему в твоих рассказах все всё время обсираются? Это, мол, что, для пикантности? Я, говорит, за всю жизнь, только раз видел в трамвае, как бомж обосрался, а у тебя – все и всё время дрищут! Вот тут я и понял – не знает нынешнее поколение, той атмосферы в которой мы жили. Да. Ведь сказать, что нервной или напряженной была атмосфера – не поймут. Доносы писали все. И на всех. Люди боялись любого начальника, военных боялись, а от одного вида милиционера впадали в ступор, как мыши перед удавом. Если милиционер заходил в магазин и проверял документы – что бывало часто – все стояли по стойке смирно, и многие прямо тут делали в штаны. Соседей по коммуналке боялись, всех боялись. И да, дристали часто, обоссывались прилюдно, и плевать было на приличия – не до приличий было!
Вот у папы моего друг был – Семен Михаилович Барщевский, театральный критик и писатель, с густой шевелюрой длинных волос и большой бородой с проседью. Посмотришь – копия Карл Маркс. Ну и вот. Когда в Риге сменился начальник районной милиции, получил Семен Михаилович повестку куда следует. Пришел. А там уже сидит человек с ножницами и трое милиционеров. Вы, Семен Михаилович, говорят, кем работаете? Да, говорит, в театре Русской Драмы и в Театральном Вестнике обозрения пишу. А по паспорту национальность у вас какая в пятой графе? Ну как, говорит, еврей. Воооот – отвечает ему милиционер. Дискредитируете вы наших основоположников видом своим! То есть? - не понимает Семен Михаилович. Что значит, то есть? Вы же понимаете – вы, не пролетарий, вообще, по профессии нахлебник на шее трудящихся, и еще с такой пятой графой – вы не можете быть похожи на товарища Маркса! Вот мы вас сейчас в положенный вид и приведем! Вот и обосрался товарищ Барщевский в кабинете милицейском. А ему горшок на голову, волосы ножницами под горшок – чик, бороду машинкой – вжик, и отпустили на двадцать лет помолодевшего без бороды и в задристаных штанах…

Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

Великая Суббота (окончание)

— Хейно, сынок, не придумывай себе сказку.
— Мама, а у тебя было не так?
— Не так, мальчик мой… Тебе нужна была мать, а папе сиделка уже требовалась, а не жена… Если ты помнишь, конечно.
— Ма, ну не в клубах же невесту мне искать!
— Хорошо… согласна… Надо было подойти и познакомиться.
— Я не умею.
— Ты взрослый мужчина. Ты хоть это понимаешь?… «Девушка, простите, я хочу представить Вам своего сына». Так что ли?
— А как!
— Посоветуйся с друзьями.
— Они надо мной смеяться будут.
— Я сейчас тоже рассмеюсь… наверно.
— Ну, ма!…
— Ой, горе ты моё… И где теперь её искать?
— Я могу задержаться…
— Я тебе задержусь!… Надолго?
— Она… она же не последний раз там была. Правда, ма?
— Ну не знаю… не знаю… А если у неё кто-нибудь есть?… или замужем?
— Кольца не было.
— Точно?
— Я смотрел.
— Глазастенький ты мой… Очень понравилась?
— Ма… очень…
— Какой же ты у меня дурачок. Ну вот что с тобой делать!
— Может, на всенощной?…
— Иди спать. Сможешь?
— Не знаю…
— Так!… Быстро узнавай, и спать!… Иначе пойду одна. Понял?
— Да, ма…
— Поесть хочешь?
— А надо?
— Посмотри… Да, сынок, судя по твоим глазкам, попался ты на крючок… рыбка моя золотая.
— Как на крючок!
— Да что тебе объяснять… Ляг, поспи пару часов… Вот беда свалилась на мою голову… вот беда.

— Что случилось?
— Слышала?
— Краем уха.
— Дитятко моё зазнобу себе присмотрело.
— Да ты что!…
— А подойти постеснялся.
— Где?
— В храме.
— Кто такая?
— Знать бы… Он только дома признался.
— Вот глупенький.
— Ничего страшного. Месяц–другой пройдёт, а там, глядишь, ещё кого высмотрит.
— Ты не высмотрела.
— Как сказать…
— Что?!…
— После поговорим.
— Ирка-а… не успокоюсь, пока не расскажешь.
— На всенощную с нами пойдёшь?
— К своему поеду.
— Ну ладно… вздремну немного.
— Давай, Ир, поспи.
— Шуметь не будешь?
— Да отшумелись мы с Тошкой…
— Родила бы да нянчилась.
— От кого?
— Да хоть от своего.
— Да какой из него отец…
— Годы идут.
— Только не воспитывай.
— Юль, ты что!… Я же по-дружески.
— Слушай, есть классная идея!…
— Давай завтра.
— Завтра может быть поздно.
— Ну выкладывай.
— У Полинкиного отца есть друг, а у того дочка на выданье. Соображаешь?
— Только не сейчас.
— А что?… Клин клином вышибают.
— Да брось ты… Ты её видела?
— Нет конечно!… Они больше десяти лет не встречались.
— Ну и как я их познакомлю?
— Положись на меня, мы с Полинкой что-нибудь придумаем.
— Зачем её впутывать…
— Ну извини… Без Полины никак… Сейчас звякну, если не отдыхает, — сюда вытащу. Согласна?
— Юлька, ты коза.
— Вот и мой тоже говорит… Полин, это снова я… Ты как?… Тоша доволен?… Я тоже… У тебя минутка есть?… Зайди, пожалуйста, очень надо… Всё, Ир, начинаем действовать.

— Валюша, спасибо за угощение, мне пора.
— Антон, не подведёшь?
— Валь, ну как можно!… Все приедем. Места хватит?
— Поместимся, ещё и останется.
— Во сколько?
— Собираемся к четырём… Пока на стол, пока мужиков с балкона выгоним… К пяти можно подъезжать.
— Кто ещё будет?
— Должен Стёпа с женой, если получится… Ты да Паша, Игорь. Всего пятеро.
— Нормально, будет с кем поговорить.
— …и выпить.
— …и закусить… Игорь точно будет?
— Тош, не уверена. У Жени сильный токсикоз. Прям не знаем, что и делать. Пора бы пройти уже, а до сих пор мучается… И Степан под вопросом.
— А Стёпка что?
— Его смена. Если Виталик сможет договориться — тогда придут.
— …Нюша… Нюш!…
— Ты пошёл?
— Да, моя радость. Не балуй тут без меня.
— Я буду тебя ждать.
— Спасибо… Всё, девочки, меня нет.

— Мама… я хотела тебя спросить…
— Ну?…
— Скажи, пожалуйста…
— Ну говори!
— А когда ты поняла, что выйдешь за папу?
— Трудно сказать…
— Ну примерно!… Через неделю?… месяц?…
— Чуть меньше.
— В тот же день!…
— Ну да… Секунд через десять… Или пять. Не помню уже, давно было.
— Мама!… Так бывает?!…
— А разве бывает по-другому?… Я и не знала.
— Ну мама!… ты даёшь…
— Почему ты спрашиваешь?
— Да так…
— Кого-нибудь встретила?
— Почти.
— Тошу не копируй.
— Мам… ну так… встретила… видела… полглазом.
— В магазине что ли?
— Нет… когда в храм забегала.
— Надо было сразу мне сказать.
— Зачем?
— Посмотрела бы, на что ты обратила внимание.
— Не на что, а на кого!
— Нюшка, не придирайся!… Подошла бы, может, и ему интересно стало бы.
— Он был не один.
— С девушкой?
— Вряд ли. Наверно со старшей сестрой.
— Или с мамой…
— Да молодая совсем!
— Поздравляю, доча.
— С чем?
— Может, ты своё счастье упустила.
— Мам, ты что…
— Ну не всем же быть счастливыми!… Некоторые… вот как Тоша твой любимый… так и маются по свету.
— У Тоши есть мы!
— Ничего ты в жизни не понимаешь… Приходи на ночную, вдруг ненаглядный твой появится.
— Вряд ли… Спать будет, как и я.
— А если не будет?
— Не, мам, я дома… Завтра с утра в Петергоф.
— Ну как знаешь… Я бы пошла.
— Ты пошла бы?
— За вашим папой хоть на край света.
— Мам, ну что мне делать-то!…
— Потопай ножками ещё, потопай… Собирайся и дуй в магазин. Завтра буду пирог с рыбой замешивать и Тошины булочки с луком–яйцом.
— Какую рыбу?
— На месте сориентируешься. Ты меня слышала?
— Слышала… слышала…
— Одна нога здесь — вторая там.

— Тайна, не отказывайся. Мне нравится Юлина придумка.
— Мы чужие люди.
— Вот глупость!… Будете гостями из-за границы. Кого ты в Петербурге знаешь кроме Юли?
— Уже никого… С одноклассниками не встречаюсь… Юля только осталась.
— …Хорошо, что мы в школе не дружили.
— Что хорошего…
— Зато не ругались, незачем было.
— Всё вывернет, как ей удобно!
— Ир, жизнь такая, приходится выворачиваться.
— …Так всё-таки Тайна или Ира?
— Мне теперь уже всё равно.
— …А Хейно?… А ему тоже скоро будет всё равно! Правда, Ир?
— Так и стану свекровью… Мальчику не вздумайте проболтаться, он этого не простит.
— Могила!… Ир, ты замёрзла?
— Да что-то… потряхивает маленько… Наверно продуло… в поезде…
— Сейчас я тебе шипучего антигриппинчика разведу.
— Да не стоит, Юль!
— Не хватало ещё, чтобы ты у меня разболелась… Полина, завтра созвонимся.
— Хорошо. Завтра так завтра. Пока.
— Дверь захлопни сама.

Продолжение следует…