Остальные новые истории

Внеочередное под впечатлением истории 24.11 https://www.anekdot.ru/id/1362523/

Вспомнилось...
Давным давно, когда только приехал в Россию, но до "культурной столицы" было ещё больше 100 км, у нас было разгулье собакенов. Большой частью бездомных и полудиких по жизни. Чем-то кормились, вдаваться в подробности и тогда было ни к чему, а теперь и подавно.
Кошаков драли нещадно. Загоняли стайкой в 3-4 головы. Если кошандер не успевал вскочить на дерево — жить ему оставалось минута-полторы. В отличие от вышеописанных могли на дереве сидеть по полсуток. Однажды наблюдал такую картину из своего окна — загнали вечером, а слез с дерева только после полудня.

Был там один "домашний" дог по кличке Мальчик. Ебанутые хозяева и пёс такой же. Однажды увидел [из окна], как он напугал ребёнка лет трёх, схватил явару и за ним. Наверно, почуял ебанат, что смерть за ним пришла. Блять, как он от меня рвал когти!
Но от судьбы не уйдёшь. Однажды местные кобели устроили ему засаду, один в один как на кошаков. Двое спереди-сбоку, а третий оторвал ему яйца.

Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

Обратный отсчёт

— Ну что, Маратик, вздрогнули?
— Как скажешь, майор.
— Не называй меня так.
— Тогда Амба.
— И здесь Амир постарался…
— Может себе позволить.
— С какой стати?
— Я многим ему обязан.
— В Чирчике есть люди, которые ему не должны?
— Я ничего не должен, — если ты об этом.
— А что?
— Это неинтересно.
— Сколько тебе лет?
— Двадцать пять.
— Хороший возраст. Правда я в двадцать пять… Ладно, проехали… Машина Амира?
— Исполкомовская.
— Понятно. Что охраняем, то и имеем.
— Норма жизни.
— Что-то лицо мне твоё кажется знакомым.
— Возможно, знал моего брата.
— Как зовут?
— Равиль.
— Нет, не знаю.
— В городе называют Татарином.
— Ах вот в чём дело!…
— Амба… разрешишь?… Так вот… Я совсем не брат.
— Заметно.
— Иронизируешь?
— Нет. Что произошло?
— Происходило… Хулиганка… потом воровство… потом зона.
— А ты как соскочил?
— Ушёл в армию…
— Так взял и ушёл?
— Не брали по зрению… Извини, сейчас перестроюсь… С местными врачами договорился, в Ташкенте было ещё проще.
— Однако!…
— Зато попал в полк к командиру. Он из меня человека сделал.
— Какое дело полковнику до рядового!
— Сержанта… после учебки… Что ж ты, баран ферганский, вытворяешь!… Уроды… понакупали прав, а ездить не научились…
— …Значит, тебе повезло…
— Примерно так… Ты правда с ним служил?
— Всё время. Он меня за собой как ягнёнка таскал.
— А говоришь, — повезло. Это тебе повезло.
— Может быть… Сразу обратно?
— У меня в Ангрене дела. Наши дела.
— Какие ваши?
— Наши, Амба, наши.
— Амир припахал?
— Командир предложил — я согласился. Скучно.
— От скуки?!…
— Не только. Я не знаю что там, но то, что услышал… В общем, — я с вами… Не бойся, майор, не подведу. Амир скажет.
— Ты ещё не называешь его Амир–ака?
— Иногда хочется… Побьёт. У него рука тяжёлая. Все знают.
— Когда обратно?
— Когда надо будет — тогда и обратно.
— А если заночуем?
— Как скажешь, майор, я на службе.
— Я подремлю.
— Это хорошо.
— Что хорошо?
— От дороги отвлекаться не буду.
— Амиркина школа…

— Проходи, сынок. Рад видеть… Марат, к обеду всё приготовлено, осталось только с огнём повозиться.
— Всё сделаю, Керим–ка!

— …Нда-а… весь в отца. Пойдём, выпьем чая да поговорим. У тебя вопросов много, а ответы от Лейлы ты не получил.
— Она добрая…
— Я знаю… У неё были хорошие родители.
— Сколько семей было у моего отца, хорошего человека?
— Не горячись. Ты многого не знаешь.
— Поверю Вам, но хочется фактов. Или хотя бы версий.
— Это я предоставлю в большом количестве.
— Марат у Вас вместо денщика?
— Денщик, самый настоящий. Или адъютант. Как тебе больше нравится.
— За заслуги перед отечеством?
— Может быть и так… Голоден?
— Как сказать…
— Маратик, принеси нам баклажаны с орехами и курагу!
— …Керим–ака!… Ну это уж слишком…
— В любой службе, сынок, есть хорошее свойство. Человек служит не за страх, а за совесть. А вот если совести нет, то и службы нет, есть прислуга и каторжный труд.
— Вы были начальником моего отца. Ведь так?
— И другом, сынок, тоже.
— Работали в органах?
— Да… Твой отец пришёл лейтенантом. Я тогда руководил отделом.
— То, что мы видели за перевалом — вы этим руководили?
— Да.
— Мой отец был к этому причастен?
— И твоя мать, и мать Лейлы. Мы все работали там.
— Так что же там такое!
— Генетическая лаборатория.
— Но ведь это люди! Наши люди!…
— Знаешь, сынок, тебе легко судить. Сейчас середина восьмидесятых, в стране происходит непонятно что. А тогда всё казалось предельно ясным. И мы были в погонах.
— И моя мама?… что она там делала?
— Твоя мама страдала бесплодием.
— Ну, здравствуйте! А кто же меня родил?
— Правильный вопрос.
— А правильный ответ?
— Лейла тебе родная сестра.
— Это я знаю. Так что с мамой?
— У вас одна мать.
— Та-ак… Лейла знает?
— Пока нет. Думаю, что ей лучше не знать.
— Выходит, что Герда тоже моя сестра?
— Да. Но у вас с Гердой разные отцы. В шестьдесят пятом ваша мама вышла замуж, а через год родилась Герда.
— Послушайте, Керим–ака, может, хватит меня сказками кормить, а? За несколько дней со мной столько произошло — уму непостижимо!
— Сядь… Не нужно на меня голос повышать… Была имитация беременности, и жена твоего отца получила сына. А Любови сообщили, что её ребёнок умер. Правду она узнала спустя несколько лет.
— …Никогда не мог найти с ним общего языка.
— Сколько тебе лет?
— Скоро тридцать два.
— Совсем ещё молодой… Я в тридцать два стал генералом.
— Вы?…
— Если бы ты остался в армии, закончил Академию, то неизвестно, что с тобой было бы сейчас. Амир о тебе очень хорошо отзывался.
— Вы давно знакомы?
— С того дня, как он принёс тебя в мой дом.
— Слава Богу, хоть здесь понятно!
— А что тебе непонятно?
— Ну, например… эта «Экспедиция»… Она давно там?
— Очень давно, около пятидесяти лет. Её построили до войны. Кроме основного бункера, который вы видели, есть вспомогательные точки. Но они не самостоятельны кроме функции наблюдения за периметром.
— Они нас и засекли.
— Скорей всего.
— Кто же нас встречал на этой стороне хребта?
— Твоё предположение было верным. Это так называемый внешний периметр, — помимо внутреннего и среднего. Тогда они не смогли просчитать вашу сумасбродность. Переход по хребту до сих пор считался невозможным.
— Однако Амир по нему проходил!
— Верно. Но это была секретная операция, о переходе никому не было известно.
— Повезло…
— Я тебе говорил — судьба.
— …Я не могу себе простить, что позволил Соне здесь остаться.
— Не будем об этом. Я понимаю, — ты не можешь смириться, что её потерял. Но тебе придётся это сделать. Не забыть, но смириться. Как смирился твой отец.
— А ему кто мешал! Не уезжал бы, и жили бы долго и счастливо.
— Экий ты умный! Не зря тебя Амирка приметил. А теперь выслушай меня… Твой отец был человеком подневольным, таким же как я. Руководство не означает власть. У него был выбор: остаться с твоей матерью или воспитывать тебя. Он принёс в жертву свою любовь, чтобы не расставаться… не расстаться с тобой до самой смерти.
— Красивая версия. А насколько она близка к правде?
— Что ты заладил… правда да правда… Нет никакой правды. Есть события и наше к ним отношение. Всё!
— Сын с отцом, дочка с мамой… Странно всё как-то.
— Не забывай, какие это были годы… Давайте, поедим, а потом я тебе кое-что покажу.

— Хочу сразу сказать, — задача трудная, невероятно трудная. Даже если вернётся только один, — можно сказать, что она выполнена.
— Один, это кто?
— Вы мне оба дороги, — твоя мама была мне как дочь… У тебя в Питере связи.
— Питер далеко.
— Не в том дело, что далеко отсюда, а в том, что близко к Москве. И просто портовый город.
— Не вижу связи.
— …Вот. Это документы, которые собирали твои родители долгие годы. Собирали, рискуя собственной жизнью. А может и жизнью своих детей. Они должны попасть в надёжные руки, если вы не остановите это здесь и сейчас.
— Если не остановим, — значит уже некому.
— Кто-то должен вернуться. Лучше, чтобы ты… Марат, не обижайся, но от Антона в этом деле будет больше пользы.
— Керим–ака, Вы меня знаете.
— Спасибо, Марат… Теперь пройдёмся по узловым точкам.
— Ничего, что мы без Амира?
— Он в курсе всего, и даже больше. Мы не сидели сложа руки.
— Мне, собственно, тогда и знать не надо.
— Руководить операцией будешь ты. Амир отвечает за всё остальное. Но решения принимать тебе.
— С какой такой стати!
— У него нет стратегического мышления. Хотя в оперативной обстановке он лучший.
— У меня, значит, оно есть!
— Поэтому я показываю, — что для вас придумал… Узнаёшь?
— Ещё бы!… У меня даже идея возникла одна… Видите ущелье?
— Я его не только на карте видел.
— Мы могли бы уйти по нему. Оно наверняка не рассматривается в качестве варианта отхода.
— По нему вы никуда не уйдёте. По сложности это хуже Чаткала. Но самое плохое будет потом. Пути назад отрезаны, а вперёд вы не дойдёте. Просто умрёте от голода и жажды.
— Мы могли бы сделать это в два этапа.
— Так, продолжай…
— Первый — провиант в ущелье на максимально возможное расстояние. Второй — завершающий.
— Не пойдёт. Я могу предположить, что вас даже искать не будут. Обнаружат следы отхода и взорвут скалы.
— Что Вы предлагаете?
— Два этапа, — начал ты правильно. Обрати внимание на эту ниточку в полутора километрах от ущелья.
— Что это?
— Это ваш шанс. И ещё какой.
— Но нам нет смысла идти этим путём, — лишних полтора–два дневных перехода, плюс ещё сутки.
— Нет, сынок, туда вы пойдёте старой дорогой, а обратно здесь, где никто ждать не будет. У вас будет фора больше часа. За это время вы просто растворитесь в скалах, если не наследите как в прошлый раз.
— Пять километров, в полном снаряжении, со станками… Откуда фора?
— Пойдёте налегке. И не пойдёте, а поедете. Машину в ущелье, и через десять минут уходите с дороги. Понял?
— Машина!… Как же я сразу не догадался! Осталось только рассчитать время.
— Вот и рассчитаете.

Продолжение следует…