Остальные новые истории

Пограничные крысы

Ехать в поезде - означает слушать рассказы. Конечно, если повезет с соседом по купе. Мне повезло. Константин Бубенский оказался разговорчив и интересен. В купе мы оказались вдвоем. Спешить нам было некуда, поэтому я выслушал его обстоятельный и детальный рассказ с удовольствием.
Далее излагаю от его лица.

***
Над Атырау сияло яркое солнце. Река Урал блистала, отражая в себе усталую осеннюю голубизну неба. Я провел здесь пять дней, у старых друзей, которые встречали меня с изысканным восточным гостеприимством. Кроме желания увидеться со старыми друзьями, вместе с которыми мы когда-то служили в так называемой "горячей точке", не раз и не два спасали друг другу жизнь, моя поездка в Атырау имела и еще одну, можно сказать, коммерческую цель. Пару лет назад я инвестировал в бизнес одного из своих друзей круглую сумму, и два дня назад он выплатил мне годовые дивиденды в размере ста двадцати тысяч долларов. На мой вопрос, как же я провезу эти деньги через границу (живу я в Москве), друзья заверили меня, что теперь на это никто не смотрит, ведь сейчас Россия и Казахстан в таможенном союзе. Друг также передал мне красивый отчет, содержащий стратегию развития компании и финансовые результаты. Шел пятый день моего пребывания в Казахстане, и я готовился отбыть в Москву завтра рано утром, полный, в целом, позитивных впечатлений. Вечер пятого дня мы с друзьями провели в ресторане, и наш ужин затянулся, мы сидели там до четырех утра, весело чудили, заказывали стриптизерш, курили кальян, - в общем, отдыхали как умели. Кончилось тем, что из ресторана мы заехали на квартиру к одному моему другу, я в спешке собрал свой саквояж и дорожную сумку, и мы сразу двинулись в аэропорт. Две пачки денег я положил во внутренние карманы пиджака, остальная сумма лежала в тайном кармане саквояжа. Самолет улетал в 6:25 утра, мы приехали в аэропорт без пятнадцати минут пять.
Тепло попрощавшись с друзьями, и отдав им симку от своего казахстанского телефона, я сдал багаж, получил выписанный девушкой от руки посадочный талон (редкость в наше компьютеризированное время), и с небольшим саквояжем, в котором располагался мой ноутбук, отчет о развитии компании друга, и (в тайном кармане) десять пачек денег, направился к таможенникам по зеленому коридору.
- Сколько везете с собой наличных? - спросил таможенник.
Он был маленьким, худеньким, чернолицым, его узкие глазки не оставались в покое ни на минуту, его жесты и движения были суетливы как у крысы.
- Разве такие вопросы теперь задают? - спросил я. - У нас же таможенный союз! Россия и Казахстан - единое экономическое пространство.
- Таможенный союз не отменяет декларирования ценностей, перемещаемых через границу, - вежливо объяснил таможенник, но его бегающие глазки создавали стойкое убеждение, что все он врет. - Кстати, часы Ваши тоже подлежат декларированию.
Таможенник указал на хронометр, который мирно тикал на моей руке.
- Вообще-то это не товар, это предмет личного пользоания, - сказал я. - Но если нужно, я заполню таможенную декларацию.
- Дело в том, что Вы уже нарушили закон, - сказал таможенник. - Вы пошли по зеленому коридору, а не по красному. Поэтому нам с Вами придется пройти в кабинет для оформления протокола изъятия ценностей.
- То есть вот эти два шага, которые я сделал, это и есть нарушение? - спросил я.
- Да, это нарушение, - повторил таможенник.
- А где у Вас на полу метка таможенной границы? - спросил я.
- Вы двинулись по зеленому коридору, - сказал таможенник.
- Ну так я вернусь, и пойду по красному.
Я сделал два шага назад и пошел по красному коридору.
- Пройдите со мной, - сказал таможенник, проскальзывая под лентой, разделяющей два коридора.
- Ладно, - сказал я. - Пойдем, поговорим.
Мы зашли в тесную каморку, в которой у маленького алюминиевого столика стояли два шатающихся пластиковых стула. Я нажал в кармане кнопку своего сотового, включил диктофонную запись.
- Так сколько у Вас с собой наличных? - спросил таможенник.
- Я все понимаю, - сказал я. - Ты служишь. Я тоже служил. Правда, я служил в горячей точке, а ты служишь пограничной крысой. Но я могу тебя понять. Сколько ты хочешь?
- Предъявите Ваши документы, - я протянул паспорт. - Кстати, мы не переходили на "ты". И оскорбление должностного лица, находящегося при исполнении обязанностей, может Вам дорого обойтись. Сколько Вы везете наличных денег?
- Двадцать тысяч долларов, - сказал я, решив утаить большую часть суммы и надеясь на то, что тайный карман саквояжа (выполненный по спецзаказу) не будет обнаружен.
- Давайте осмотрим Ваш багаж, - сказал таможенник. - И выкладывайте содержимое карманов.
- Обыск? - спросил я. - По какому праву?
- То, что Вы пошли по зеленому коридору, зафиксировано камерой наблюдения, - сказал таможенник.
- Как и то, что я пошел по красному, - парировал я.
- Досмотр багажа входит в полномочия таможни, - сказал таможенник. - Предъявите багаж и выкладывайте все, что у Вас в карманах.
- Давай договоримся, тебе же лучше будет, - сказал я.
- Вы мне угрожаете? - спросил он.
- Ты просто пойми, что за все придется ответить, - сказал я.
- Предъявите багаж и содержимое карманов.
- Из всего содержимого карманов я предъявлю только сумму, которую задекларирую. Двадцать тысяч, - сказал я, доставая две пачки денег. - Отказать мне в праве задекларировать перемещаемые через границу ценности Вы не имеете права.
Таможенник молча взял мою сумку, открыл ее, начал выкладывать на столик вещи. Ноутбук его не заинтересовал. Зато его очень интересовали документы и личные записи. Он просматривал мой блокнот, потом начал перебирать все документы по листочку, толстый том отчета он взвесил на руке и отложил в сторону.
- Вообще-то в блокноте мои личные записи. А среди моих документов - в основном, договора с банками.
- Я не читаю. Я просто просматриваю Ваши документы и записи на предмет содержания в них информации, которая представляет ценность для Республики Казахстан.
Я с досадой вспомнил, что моя московская симка осталась в сумке, которую я сдал в багаж, а казахстанскую я вернул друзьям при расставании. Я не мог никому из них позвонить. Таможенник проверил дно саквояжа, вытащил оттуда ворох чеков и банковских квитанций, которые накопились там за пару лет, задумчиво посмотрел на них. Тайный карман, искусно спрятанный в толстом дне, он не обнаружил. Он сложил чеки и квитанции обратно, снова взял в руки мой паспорт.
- Вы что, не зарегистрировались в органах внутренних дел? - спросил таможенник.
- Я был здесь пять суток. На этот срок можно не регистрироваться.
- Написано, что цель Вашей поездки личная. Но документы, найденные у Вас, в частности, вот этот отчет и учредительный договор говорят, что на самом деле Вы были в деловой командировке. А это серьезное нарушение. Провоз суммы, превышающей лимит, отказ задекларировать дорогие часы, - все это преступления, которые грозят Вам либо крупным административным штрафом, либо тюремным заключением, срок которого определит суд.
- То есть деловая цель поездки не может быть личной? - спросил я. - Где это написано?
- Вы нарушили множество законов страны, в которую прибыли с визитом, - сказал таможенник. - Думаю, у Вас серьезные неприятности.
- Тут еще вопрос, имеешь ли ты вообще право читать мои дрокументы. И скажи, почему ты не представился по всей форме старшему офицеру? - спросил я.
- Мою фамилию Вы узнаеет в свое время, - сказал таможенник. - Сейчас от меня зависит, как сложится вся Ваша дальнейшая судьба.
- Вот как, значит мелкая пограничная крыса решила поиграть в бога, - сказал я.
- Попрошу без оскорблений, - сказал таможенник. - Я понимаю, что Вы рассчитывали на то, что все Ваши преступления окажутся безнаказанными.
Я откинулся на спинку жалобно скрипнувшего стула, посмотрел на своего собеседника презрительно.
- Лично я не совершал ни одного преступления, - ответил я. - Должностное преступление сейчас совершаешь ты. И я понимаю, почему ты это делаешь. Поэтому спрашиваю тебя, сколько ты хочешь?
- Пять тысяч долларов, - сказал таможенник.
- Морда не треснет? - спросил я.
- Штраф и тюрьма - это альтернатива, - сказал таможенник. - Я просто предлагаю Вам выбор.
- Думаю, ты вернешь эти деньги с процентами, - сказал я.
- Уверен, что нет. Разве я неясно объяснил альтернативу? В Казахстане экономические преступления не имеют срока давности.
Я извлек из кармана пачку денег и отслюнявил подлецу пять тысяч долларов. Он пересчитал, свернул деньги трубочкой, скрепил резинкой и положил деньги в боковой карман кителя, который начал слегка оттопыриваться.
- Ночь прошла не зря? - спросил я с ехидцей.
- Теперь декларируйте, но укажите сумму десять тысяч долларов.
Передо мной на стол лег бланк таможенной декларации.
Выйдя из каморки, и ощущая приступ брезгливости, я прошел через рамку металлоискателя и встал в очередь к будке, в которой восседал смурной пограничник. Когда подошла моя очередь, я перешагнул желтую линию на грязном полу, которая обзначала государственную границу. Пограничник долго рассматривал мой загранпаспорт, затем куда-то ушел. Вернулся он, неся на лице выражение суровой убежденности в своей правоте.
- Скорее всего, сегодня Вы никуда не полетите, - сказал он.
- Как это? - удивился я.
- Вы прибыли в Атырау 1 ноября. Сегодня шестое ноября. В течение пяти суток Вы должны были зарегистрироваться в органах внутренних дел.
- Во-первых, выходные дни при этом не считаются, - сказал я.
- Считаются, - убежденно заявил пограничник.
- Во-вторых, даже если не считать выходные, прошло ровно пять суток, - сказал я.
- Не пять, а шесть, - заявил пограничник. - Первое, второе, третье, четвертое, пятое, шестое.
- Хорошо, - сказал я, начиная загибать пальцы. - Считаем вместе. В 5:25 утра 1 ноября я прибыл в Аэропорт Атырау, границу перешел в 6:00. Сутки истекли в 6:00 второго ноября, вторые сутки - утром третьего ноября, третьи - утром четвертого ноября, четвертые - утром пятого ноября, пятые - утром шестого ноября. Сейчас 5:55. Где нарушение?
Похоже, эта логика оказалась для пограничника непосильной. Он кивнул мне и, не споря, снова ушел. Мои документы все еще были у него. Вместе с выписанным на стойке регистрации от руки посадочным талоном. Улететь без этих бумажек я никуда не мог. Научить пограничников считать до пяти с использованием пальцев рук вполне могло оказаться неразрешимой задачей. Женщина-пограничник, следящая за порядком, попросила меня присесть в кресло, находящееся недалеко от будки смурного пограничника. До вылета оставалось двадцать минут. Впрочем, посадка еще даже не началась. В маленьких аэропортах редко выдерживают временной регламент.
С моего места был прекрасно виден пройденный мною ранее таможенный пост. Я сидел и наблюдал за тем, как смурной пограничник, которого я учил считать пальцы, подошел к таможеннику с суетливо бегающими глазками, и они принялись, эмоционально жестикулируя, что-то обсуждать. Пользуясь тем, что они рядом, я достал свой сотовый телефон и сфотографировал их обоих. Лица на фото были прекрасно различимы. У таможенника оттопыривался боковой карман кителя: мои деньги все еще были там.
- Здесь запрещена съемка, - сказала женщина-пограничник, подходя ко мне.
- Запрета нигде нет, - ответил я, оглядываясь в поисках таблички "фотосъемка запрещена".
- Я Вам говорю, съемка запрещена, - сказала она.
- Хорошо, - сказал я, убирая телефон.
Смурной пограничник направился ко мне.
- Ваши документы не в порядке, - сказал он. - Вы некорректно указали цель визита в страну. Нарушили режим пребывания. Вы никуда не полетите. Сейчас вернем Ваш багаж.
- Ну тогда не забудьте вернуть еще взятку, которую я заплатил на таможне, - сказал я.
- О чем Вы договаривались с таможней, нас не касается, - сказал пограничник, - мы другое ведомство.
- Ну а с кем у вас надо договариваться? - поинтересовался я.
- Ждите, - сказал пограничник.
Посадка на самолет уже началась. Люди, идущие мимо, бросали на меня недоуменные взгляды, и тут же отводили глаза в сторону. Я читал на их лицах только одно выражение: они не хотели иметь к моей ситуации никакого отношения. Действительно, ведь у меня типа неприятности с законом. Я типа нарушитель. Разумеется, никого не интересует вся абсурдность этой ситуации. Насчет регистрации, если Вы не в курсе, что это такое. Каждый человек, прибывший в Казахстан, должен встать на учет в органах внутренних дел в течение пяти суток. Зачем - никто не знает. Это просто бессмысленный ритуал. Милиция давно превратила это в источник заработка: обычно регистрация стоит пять тысяч тенге (около тридцати долларов). На границе человек получает штамп в паспорт и в миграционной карте. Но если миграционная карта не зарегистрирована в органах внутренних дел, это почему-то считается преступлением. В общем, они сделали систему так, чтобы всегда была возможность докопаться до человека, чтобы поиметь свою мзду малую или большую с каждого, проходящего мимо.
Если бы не в спешке собранная и сданная в багаж сумка, я бы поставил сейчас московскую симку в телефон и позвонил друзьям. Они разрулили бы эту ситуацию, в этом я был абсолютно уверен. Я подумал, что можно попросить у кого-то телефон и позвонить. Но до вылета оставалось слишком мало времени. Поэтому надо было решать вопросы самостоятельно.
Я смотрел на пограничников и таможенников, и думал, что все они превосходно понимают, что они заняты подлой и омерзительной работой, бессмысленной от начала и до конца, разрушающей самые основы человеческого достоинства и здравого смысла. Они грабят пассажиров, придираясь к мелочам, толкуя закон и порядок как пожелают, потом отдают львиную долю добытых грабежом и шантажом денег своему начальству, и, возможно, утешают себя тем, что "такова жизнь" и что "все так живут". Последнее было гаже всего. Потому что с их точки зрения я живу и зарабатываю на жизнь так же, как и они. Нет ничего омерзительнее, чем психология человека, ставшего пограничной крысой. Между тем, женщина-пограничник о чем-то сообщила смурному товарищу, который бродил с моими документами, общаясь со службой охраны аэропорта. Я достал телефон и сделал копию фотографии таможенника и пограничника в запароленную папку. На случай, если попросят удалить снимок. Копию аудиозаписи разговора с таможенником я сложил туда же. Пограничник передал мои документы худому высокому человеку в белой рубашке и черных брюках, на ремне которого болталась портативная рация. Я решил,что это один из руководителей службы охраны аэропорта. Его я тоже сфотографировал.
Наблюдая, как высокий худой человек в белой рубашке неспешно двигается в мою сторону, я подумал, что мог бы на все плюнуть и не улетать сегодня. Я легко прошел бы сквозь строй этих пограничных крыс, отобрал бы свои документы и деньги, а потом с друзьями решил бы, как поступить дальше. На несколько секунд эта альтернатива показалась мне привлекательной. Но потом я представил, как на меня начинает охотиться вся городская милиция, и понял, что лучше продолжать прикидываться мирным и добрым гражданином, готовым выполнить требования любого урода в погонах. Надо прожить эту ситуацию до конца, понимая, что сила сейчас не на моей стороне. А потом вступить в ситуацию, в которой у меня будет преимущество. Худой белорубашечник с рацией на боку подошел ко мне.
- Времени мало, - сказал он. - Пойдемте, поговорим в туалете.
Туалет располагался справа от выхода на посадку и, вероятно, был единственным местом в аэропорту, которое не просматривалось камерами и не прослушивалось. Я включил диктофон в своем сотовом.
- Посадка через пять минут закончится, - сказал человек с рацией. - Тысяча долларов, и Вы летите.
Я достал деньги, пересчитал, передал.
- И сотрите фотографии, - сказал худой.
- Я сделал только одну, - сказал я.
- Не отправляли ее? - спросил худой.
- Моя симка в багаже, я не могу ее никому отправить.
- Ладно, удаляйте.
Я, засунув руку в карман, отключил диктофон, извлек телефон и под пристальным наблюдением худого удалил первую сделанную фотографию.
- Что-нибудь еще? - спросил я.
- Теперь все в порядке, - сказал худой. - Держите.
Он протянул мне паспорт и посадочный талон.
-Посадка еще не кончилась? - спросил я.
- Нет, идите.
Я вышел,прошел через выход, сел в автобус. Самолет взлетел с небольшим опозданием. Пока мы летели до Москвы, я прослушал аудиозаписи своих переговоров, сложил все файлы в одну папку.Меня встречал в Домодедово мой старый друг. Сидя у него в машине, я вставил симку в телефон и отправил своим атырауским друзьям файлы, а также сделал пару звонков.
Дальше события разворачивались с необыкновенно высокой скоростью. Еще до того, как я пошел к себе в квартиру, я получил на телефон три видеофайла, на которых таможенник с бегающими глазками, смурной пограничник и худой высокий человек в белой рубашке с рацией довольно внятно произносили извинения разбитыми губами. В тот же день я получил денежный перевод в размере 9200 долларов. На мой недоуменный звонок насчет того, что, мол, взяли с меня всего шесть тысяч, друзья ответили, что забрали у виновных те деньги, что нашли в карманах, и не особо их считали. Еще они попросили меня никогда больше не сдавать симку в багаж, а еще лучше купить телефон с двумя симками. Я последовал их совету тем же вечером.
Конечно, я это рассказываю не для того, чтобы похвастать, какие у меня замечательные друзья. Хотя факт остается фактом. Представьте, что было бы, если бы у меня не было таких друзей. Представьте, что было бы с Вами, окажись Вы в такой же ситуации. Крысы, сидящие в пограничных будках и на таможенных постах стран СНГ, - эти нелюди, эти существа, лишенные чести и достоинства, остались бы безнаказанными. И продолжали бы свои ежедневные занятия шантажом и грабежом, выдавая их за безупречную государственную службу.
Да, мои друзья позаботились о том, чтобы три пограничные крысы раскаялись в содеянном. Но это вовсе тне означает, что они действительно осознали всю этическую мерзость своих поступов. Они просто поняли своим крысиным умишком, что наехали не на того. А ведь в постсоветских странах таких пограничных крыс десятки тысяч. И все они заняты одним и тем же: ограничивают свободу перемещения людей и товаров, облагают пошлинами мотоциклы, автомобили, компьютеры, одежду, обувь, хорошие коньяки, предметы роскоши, - все необходимое для нормальной жизни. В результате мы покупаем эти товары намного дороже, чем могли бы. Пограничные крысы могут, придравшись к любой мелочи, описанной в их бесчисленных инструкциях, лишить каждого из нас самоуважения, достоинства, личной свободы, - сделать нас на ровном месте преступниками, нарушителями закона, или вымогательством и шантажом отнять у нас деньги. И это происходит в самолетах, поездах, в пассажирских автобусах, пересекающих границу... Они не делают этого с каждым из нас только потому, что им лень. Как по-Вашему, то, что они делают - это законно? Это справедливо? Скажем, в моей ситуации, что я нарушил? Не зарегистрировался в органах ОВД? Даже забыв об абсурдности самой по себе регистрации, моя вина состояла только в том, что у пограничников была своя арифметика при счете до пяти. Было ли преступлением, что я вез свои, честно заработанные деньги через границу? Да, есть в таможенных инструкциях ограничение на сумму наличных, десять тысяч. Но почему же вдруг перемещение большей суммы сразу становится преступлением? Ведь это мои деньги!!! Я их ни у кого не украл. А раз они мои, я могу ими владеть, пользоваться и распоряжаться. Так не является ли это ограничение суммы всего лишь одним из многочисленных поводов для шантажа со стороны таможенников? В чем именно состоит преступление, которое я совершил? Они что, так борются с оттоком капитала? Да миллиарды долларов уходят за границу государств СНГ через банковские переводы! Такой вывоз капитала считается более законным, чем перевозка наличных?
А пограничники? Они учитывают движение людей через границу. Еще не факт, кстати, что собираемая ими статистика кем-то обрабатывается. Возможно, она просто лежит мертвым грузом на их серверах. И все. В чем смысл их работы? Если уж так важно учитывать движение людей, почему нельзя взять распечатку списка пассажиров у авиакомпании, там есть и паспортные данные в том числе. Зачем эти будки? Зачем эти штампы? Зачем нужна регистрация в ОВД? Это все какой-то бессмысленный маразматический ритуал. Ведь через границы стран СНГ ежедневно ходят тысячи неучтенных путешественников! Под контролем у пограничников находятся только основные дороги!
Главное же в том, что мы сами размножили этих пограничных крыс. Мы сами допускаем их безбедное существование. Представим, что исчезает таможня и пограничная служба в странах СНГ. Что самое страшное при этом может произойти? Будут вывозить оружие, наркотики, торговать людьми? Да не больше, чем сейчас. Ведь за мзду малую любая граница становится прозрачной. Это в Европе нельзя купить таможенника и пограничника: они выполняют свои государственные функции. У нас, в СНГ пограничные крысы на что угодно закроют глаза, если бросить им пачку денег.
Если исчезнут таможенники и пограничники, нельзя даже сказать, что будут ущемляться экономические интересы государств, меньше денег будет поступать в бюджет и так далее. Напротив! Товары будут дешевле, покупать их будут чаще, скорость движения денег в экономике увеличится, а, значит, возрастут и поступления в бюджеты всех уровней.
Думаете, если убрать таможню и границу в СНГ, то будут ввозить больше контрафактного (поддельного) товара? Нет! Будет меньше причин подделывать товары. А такое понятие, как контрабанда внутри СНГ вообще исчезнет, хотя сейчас она составляет очень значительную часть товарооборота.
Кроме того, не будет очередей у границ, не будет лишних бумаг, мы не будем нервничать, отнимая у себя здоровье. Я вижу одни только плюсы. Получается, что границы в СНГ нужны только пограничным крысам? А мы всего лишь обслуживаем их интересы? Так не пора ли вывести крыс?
***
Мы помолчали. Я обдумывал страстный рассказ Константина.
- Нелепых историй, связанных с пограничными крысами, множество, - сказал Константин. - Однажды я видел, как они пристали к православному священнику. Я пересекал границу Казахстана и России на машине, и они как раз разбирались с ним. Что-то он им не так сказал. Они стали требовать, чтобы он оставил на границе свой золотой крест, почти килограммовый.
- Ну, золотой крест на пузе - это святыня, - согласился я. - И немалая ценность.
- Вот-вот. "С крестом не выпустим!" - говорят они батюшке. Тот их как только ни костерил, но вынужден был заплатить взятку.
- Да я и сам был свидетелем, как на границе Молдавии украинские таможенники буквально разобрали автомобиль, искали спрятанный груз? - вспомнил я. - А когда не нашли, сказали: "Можете ехать". И вот стоит этот человек над грудой запчастей и думает, как же теперь свою машину собрать...
- А надо было просто взятку дать, - вставил Константин. - У них в Украине даже есть специальная шифрованная колядка: "Надо ждать", - говорят они. Но произносят "ж" отдельно, получается "Надо ж дать!".
- Периодически таможня и пограничники одной страны устраивают проверку соседям, - добавил я. - На Казахстанско-русской границе в прошлом году русские таможенники забили грузовик наркотой, и отправили со стороны Казахстана в Россию. Водитель дал взятку, его пропустили. Потом российские таможенники звонят казахским и говорят: "Вы такую-то машину пропускали?". Те говорят, мол, да. "Так догоните!", - говорят русские таможенники. Эти догнали, открыли, а там... В общем, скандал на две границы, после этого казахстанские таможенники были очень злы. Правда глаза колет...
- В общем, ты понимаешь, насколько все это омерзительно и бессмысленно, - подытожил Константин.
- Вполне понимаю, - согласился я.
В это время открылась дверь купе и молодой парень в форме произнес:
- Дорожная полиция. Проверка документов. Осмотр багажа.
- Вот! - сказал Константин. - Еще одна разновидность пограничных крыс пожаловала.
- Это Вы мне? - спросил вошедший?
- Нет, это мы продолжаем начатый разговор, - улыбнулся Бубенский.

Недавно один знакомый ляпнул: "В мире много людей, в России еще больше..."

Сюрприз из домашнего бара

Андрею нравились всякие хитрые штучки, с помощью которых можно было разыгрывать знакомых и вместе с ними смеяться над их естественной реакцией на розыгрыши. В одну из заграничных поездок он привез домой потешную штучку для дома – прямоугольный деревянный ящик размером 40 сантиметров в ширину и 40 сантиметров в высоту, внутри которого находилось механическое устройство в виде мужского члена. Этот ящик Андрей вставил в нишу мебельной стенки в гостиной комнате и превратил ее в домашний бар с подвохом. При открытии дверец бара из него с громким жеребячьим ржанием выскакивал 25 сантиметровый ядреный силиконовый фаллос, пугая своим стремительным появлением не ожидающих подобного сюрприза людей. Реле времени, которым было снабжено потешное устройство, позволяло подстраивать время выскакивания красноголового красавца из засады так, чтобы оно приходилось точно на момент полного открытия дверец бара. Это обеспечивало максимальный эффект розыгрыша. Сам розыгрыш обычно начинался с просьбы хозяина к кому-нибудь из гостей достать из бара бутылку марочного вина или коньяка. Как правило, даже люди с крепкими нервами испытывали легкое потрясение, когда при открытии дверец бара им прямо в лицо выбрасывался с громким ржанием силиконовый фаллос. О слабонервных и говорить не приходится. При их розыгрыше истошных вскриков и воплей, переходящих в истеричный смех, хватало надолго. Однако не всегда общим смехом заканчивались такие розыгрыши. Иногда они оборачивались серьезными обидами и неприятностями, как в случае с Дарьей, молодой симпатичной сотрудницей из соседнего отдела.
Андрей давно пытался поближе сойтись с ней, проявляя постоянные знаки внимания: приглашал в кино, театр и просто на прогулки. Дарья с удовольствием откликалась на эти приглашения, но всякий раз категорически отказывалась заглянуть к нему на огонек, послушать музыку и посмотреть видео. Андрей, однако, не отказывался от своих намерений, был настойчив в достижении своей цели, за что и был вознагражден.
После очередного праздничного корпоратива в институте, он предложил Дарье продолжить фуршет в японском ресторане. Она с охотой согласилась, и они пару часов с удовольствием посидели за низким японским столиком, поели суши и выпили теплого сакэ. Выйдя из ресторана, Андрей без особой надежды пригласил Дарью поехать к нему на турецкий кофе и, к своему удивлению и радости, получил согласие. Они сели в такси и скоро были у него дома.
По приходу в квартиру, Андрей как подобает гостеприимному хозяину, познакомил гостью со своим жилищем, сделав особый акцент на оригинальных вещах и поделках, к которым он приложил свою фантазию и руки. Затем он ушел на кухню готовить легкий ужин, а Дарью оставил в гостиной и предложил ей, не стесняясь, поближе познакомиться с его коллекцией вещей и предметов. Дарья не преминула воспользоваться предложением Андрея и с интересом стала рассматривать многочисленные раритеты, которыми была заполнена комната. Ей особенно приглянулись большая модерновая люстра, которую Андрей сделал из старого колеса телеги, и инсталляции из дерева, сталактитов и кораллов, также смастеренные хозяином квартиры.
Когда Дарья рассматривала многочисленные занимательные фигурки и вещицы на мебельной стойке, ее внимание привлекла надпись «Open me!» на дверцах бара, и она машинально открыла их, чтобы заглянуть внутрь. В следующее мгновение из бара с задорным ржанием выскочил красноголовый красавец и сильно напугал ее своим внезапным появлением. Дарья резко отпрянула назад, потеряла равновесие и упала на левый бок. Падение оказалось неудачным – она сломала локтевую кость и потеряла сознание от болевого шока. Андрей, обеспокоенный жеребячьим ржанием и глухим стуком упавшего тела, поспешил в гостиную и увидел там трагикомическую картину: на полу в беспамятном состоянии лежала Дарья, а над ней между открытыми дверцами бара лихо отплясывал победный танец силиконовый красноголовый фаллос.
Кляня свою непредусмотрительность, хозяин квартиры вернул красноголового нахала на место и постарался помочь Дарье. Он положил ее на спину и легко потер виски. Довольно быстро Дарья пришла в себя и пожаловалась на сильную боль в левой руке. Андрей сразу же вызвал скорую помощь и Дарью отвезли в больницу. Там ей сделали рентген, определили перелом кости и наложили гипс. На вопросы знакомых о том, как она сломала руку, девушка отвечала лаконично: шла, подвернула ногу, упала, повредила кость.
После происшедшего Андрей оставил мысли о том, чтобы добиться расположения Дарьи. Он вежливо здоровался с Дарьей при встрече в институте, но желания остановиться и поговорить с ней у него уже не возникало. Потешный бар Андрей оставил на месте. Только сменил надпись на его дверцах. Вместо призывного приглашения «Open me!» появилось предостерегающее «Don’t open!».

Всегда бы так!

Читаю Нью-Йорк Таймс в оригинале, статью http://www.nytimes.com/2012/03/29/world/europe/russia-jolted-into-action-on-police-brutality.html?_r=1&scp=1&sq=Kazan&st=cse .11 абзац начинается со строки "The local authorities quickly fired nine police officers, including the Dalniy chief" .Прямой перевод : "Местные власти быстро РАССТРЕЛЯЛИ девять офицеров,включая начальник Дальнего"!
Прям не пойму,они похвалить нас хотели,или жестокость подчеркнуть?Нет,уважаемые американцы,не расстреляли,а только выгнали...