Повторные истории

Случилось это в далёком послевоенном году. В конце августа, аккурат ко
дню шахтёра. руководство шахты «Стахановский забой», которую ехидные
бабы окрестили: «СтаКановский заПой», осчастливило своих трудящихся
зарплатой одновременно с премией. Получив на руки приличные бабки,
рыцари отбойного молотка и совковой лопаты, не мешкая, рванули на волю,
с единственной целью – плодотворно отметить свой пролетарский праздник.
Не всем удалось благополучно покинуть родную проходную без потерь. У
ворот многих горняков подстерегали дальновидные жёны. Умудрённые опытом,
они отлавливали зазевавшихся мужиков и с боем отбирали часть барыша в
пользу тощей мошны семейного бюджета.
Миновав коварную таможенную преграду, узники подземелья, направились
прямиком в ближайший гадюшник со скромным названием кафе «Уголёк», где
кофеем отродясь не пахло. Зато царил стойкий дух кислых щей и
пригоревшего лука. За прилавком находилась типичная общепитовская тётка
неопределённого возраста, грудастая, в несвежем фартуке с серым от
густого алкогольно-никотинового смрада лицом. Благоухая дешёвой
косметикой, она одаривала вмиг разбогатевших клиентов приветливой
золотозубой улыбкой. Вскоре на столах было не протолкнуться от изобилие
алкоголя самой различной мощности, что можно было списать на широту
души: водка, вино, пиво и даже чуждый рабочему люду «шампусик»,
выставленный от душевной щедрости и для куражу. Ассортимент же закусок
был по-спартански скуп: макароны по-флотски, салат из квашеной капусты,
селёдка и крутые яйца. Собственно из-за яиц-то и произошла
трагикомическая история, хотя несушки к тем яйцам отношения не имели.
Торжество удалось на славу и даже обошлось без традиционного мордобоя. А
когда были опорожнены все ёмкости, спеты любимые песни, типа:
«Распрягай-ты, хло-опци конив…» и выяснилось, кто кого и за что уважает,
возник спор, без которого редко обходился подобный сабантуй.
Если кто помнит, разливное пиво тогда доставлялось в дубовых бочках,
заткнутых деревянной пробкой. Пробку забивали вовнутрь молотком и
насосом качали пиво. Сидя на пустых бочках, крепко подогретые мужики
затеяли спор: кто сможет засунуть свои яйца в отверстие из-под пробки.
Не подозревая подвоха, за бутылку водки вызвался осуществить эту,
казалось бы, нехитрую манипуляцию мелкий и шустрый мужичёк, известный
как - «дядя Коля Суета», который был, как та пробка, - во все дырки
затычка. Его неразлучный приятель, тоже Николай, но крупный и
медлительный, отчего его прозвище звучало в переводе с непристойного:
«Дядя Коля - задери горячку». Он, как обычно, стал подстрекать приятеля
на очередной героический подвиг: «Ну не влезут твои яйца в эту дыру, ты
же не кролик! » Упёртый Суета под ободряющие вопли «болельщиков»,
ухитрился по одиночку пропихнуть в бочку свои принадлежности, после чего
победоносно прогорланил: «Нюрка, готовь пол литра! ». Всеобщее
ликование, бурные аплодисменты (как на очередном съезде партии). Но
радость победителя оказалась преждевременной и была омрачена одним
непредвиденным обстоятельством: извлечь назад свои причиндалы Суете
никак не удавалось: они, подлые, вместе наружу не выходили, а поодиночке
изнутри бочки их пропихнуть было невозможно.
Ещё минуту назад собутыльники были в восторге от циркового трюка и
весело ржали, а после, хмельное веселье сменилось озабоченностью, и они
стали сообща размышлять: как избавить легкомысленного спорщика от такого
цепкого капкана. Это напоминало консилиум хирургов перед операцией по
разделению сиамских близнецов. И тут выступил бывший сапёр и предложил
сгонять домой, где у него хранятся ещё с войны толовые шашки, по его
словам, можно взорвать бочку в лоскуты, и при этом яйца Николая
останутся невредимыми. Против таких экспериментов с риском кастрации
Суета категорически возражал, он ещё не терял надежды наплодить кучу
себе подобных каскадёров.
Как с бочки сбивали обручи и освобождали из дубового капкана
бесшабашного Суету, это отдельный рассказ, но после этого приключения
спорить по пьянке, он прилюдно зарёкся.

Рождественский рассказ
(по Зощенко)

Один гражданин по имени Василий выйти на пенсию почувствовал, как жить
стало скучно с материальной стороны. Наступило плохое питание, в
результате чего нарушился обмен веществ и началось расстройство нервной
системы. Они с жинкой стали по деньгам скучать, она и без того была
сварливая холера, а тут и вовсе взбеленилась, не соглашается на Василия
пенсию скромно жить. А тут ещё кум встрял: «Очень даже удивительно, что
всё ещё встречаются меланхолики, которые скулят и ноют, и вообще не
знают, как заработать побольше барыша. При новой власти это плёвое дело.
Кругом происходят замечательные истории, как, например, один бывший
непримиримый борец с мировой буржуазией И баба Василия, такая сварливая
холера, как та старуха из сказки о золотой рыбке: «Не хочу - говорит –
на твою нищенскую пенсию существовать, ступай дурачинушка ты, простофиля
и думай, как дальше жить будем! ».
Долго они кумекали и решили на склоне лет обогатиться. Ничего лучшего не
придумали, как назанимать у соседей и родственников деньжат и купить
подержанный автомобиль, который собирались использовать в корыстных
целях. Они, курицыны дети, хотели через это стать капиталистами и начать
жить напропалую, то есть загулять на старости, если успеют. Решили
завести себе такси, а лучше маршрутное, туда больше народу впихнуть
можно. Василий, по дурости своей согласился. Не думал, что кукиш там
будет, а не барыш. Поехал Василий с кумом на авторынок, выбрал
подходящий автомобиль марки Газель. Ничего машина, всё на месте: колёса,
мотор и даже стёкла частично целые. Поторговался, бросил шапку о землю,
и купил. Целую неделю кум натаскивал старика: какие педали нажимать и
куда баранку вертеть. Ещё месяц ушёл на оформление документов и разные
мелкие ремонты.
Наловчился пенсионер лихо по городу носиться, потому, как ежели не спеша
тащиться и по сторонам глядеть, кукиш заработаешь, а не барыш. Вот он с
пол года по дорогам колесил, и однажды приключилась с ним драматическая
история. В часы пик в нашем общественном транспорте ни сидеть, ни
стоять, ни лежать спокойно нет ни какой возможности. А едут на работу
широкие слои населения всех сортов, кроме буржуев и депутатов. Пешком
шкандыбать, кому охота. Гонит Василий по скользкой дороге, стёкла
замерзли, видимость слабая, а пассажиры спешат на работу и потому
нервные. В салоне конечно давка, машину колбасит в разные стороны, люди
расстраиваются от такой поездки, хватают друг друга за разные части
тела, чтобы не опрокинуться. Водитель кричит, чтоб прекратили пихаться и
раскачивать автомобиль, подвергая свои жизни опасности.
И тут разворачиваются главные события: один пассажир пролетарской
наружности, находясь в раздражённом состоянии, не выдерживает качки и
начинает возмущаться: «Это не водитель, а сукин сын какой-то. Напихал
полный автобус людей и несётся, как очумелый. Швыряет машину, вроде
дрова везёт! Хуже чем в трамвае! ». Ему с ехидцей возражает полная
блондинка, сидящая на коленях тощенького старичка: «Чай не в театре, не
до жиру, все на работу спешим». Тогда другая мадам в меховой шапке
скулит из-под сидения: «Этот водитель наверное под мухой, сам деньги
лопатой гребёт, а трудящихся свободно до инвалидности доведёт. Таким
водителям морды надо разбивать». Народ очень раздражительный попался,
расстраивается по пустякам и сразу норовит засветить кому-нибудь в глаз.
Начали раздаваться разные вопли: мол, какой водитель подлец, и кто
такого ненормального мазурика в его пожилом возрасте за баранку посадил…
А Василий от таких речей стал душевно страдать: «Я прямо удивляюсь на
вас, господа, и довольно обидно такие речи слушать, ежели кому не
нравится, ну вас в болото. Сами набились в мою жестянку, как шпроты.
Выметайтесь наружу, кому ехать не комфортно, очищайте воздух. Не при
советском режиме живём, чтобы критику почём зря разводить и писать
претензии в жалобную книгу». Тогда один инвалид не сдержался: «Это в
высшей степени нахальство, так трясти пассажиров, у меня уже последняя
печёнка отваливается…» - и как брызнет Василия костылём по затылку. В
общем началась грубая перебранка, стали буянить и случилась небольшая
потасовка. А драться в тесноте было не с руки, особо не развернуться. Но
один интеллигентный студент, утомлённый высшим образованием, держится
индифферентно и пытается утихомирить граждан: «Вы, - говорит - напрасно
водителя выводите из спокойствия, он расстраивается, и мы свободно можем
получить аварию». Как в воду глядел, Рыбий глаз. После этих слов, машина
со всего маху завертелась волчком, тюкнула подвернувшийся, как на грех,
джип и упёрлась в столб электрического освещения. Сразу поднялся шум и
всякие дискуссии. Василия окружила толпа и в разъярённом состоянии,
граждане стали чертыхаться и обзывать его нехорошими словами. Тут всех
раздвигает крупный такой мужчина какой-то горной наружности, хозяин
покалеченного джипа: «Покажите мне этого гада-водителя, я ему-паразиту
сейчас буду голову отвинчивать! ». К счастью милиция тут, как тут,
желает узнать, не выпивши ли водитель, и сколько лишних денег у него в
кармане.
Василий находился в полном беззащитном состоянии, мало чего соображая.
Он прямо ахнул, когда услыхал, в какую сумму ему обойдётся ремонт
навороченного джипа и раздолбанной за миленькую душу собственной Газели,
в то время, когда кругом экономический кризис. Его затрясло и закачало
на ногах, а по щекам потекли слёзы. Фантастическая сумма окончательно
подкосила его силы, отчего, придя домой, он слёг в койку. Два дня лежал
и скучал, пищу перестал кушать. А на третий день помер.
У ворот рая толпилась большая очередь. Священник с бородой и в рясе
попытался протиснуться первым, но дежурный архангел преградил ему путь:
«Только после собеседования с САМИМ! », и поманив пальцем Василия,
пропустил его безо всяких хлопот. Батюшка стал возмущаться, почему этого
безбожника вне очереди, а он духовное лицо, через собеседование!? «А
потому, - доходчиво разъяснил ему дежурный, - что на твоих проповедях,
святой отец, народ спал, а его пассажиры, как правило, молились! ».