Копии историй

Была весна 1912 года, перед экзаменами в саду была устроена сходка. На нее созвали всех гимназистов нашего класса, кроме евреев.
Евреи об этой сходке ничего не должны были знать.
На сходке было решено, что лучшие ученики из русских и поляков должны на экзаменах хотя бы по одному предмету схватить четверку, чтобы не получить золотой медали. Мы решили отдать все золотые медали евреям. Без этих медалей их не принимали в университет.
Мы поклялись сохранить это решение в тайне. К чести нашего класса, мы не проговорились об этом ни тогда, ни после, когда были уже студентами университета.
Сейчас я нарушаю эту клятву, потому что почти никого из моих товарищей по гимназии не осталось в живых. Большинство из них погибло во время больших войн, пережитых моим поколением.
Уцелело всего несколько человек.

Константин Паустовский, «Далекие годы»

Эпитафия нашей расе, написанная бегущими светящимися буквами, будет гласить: «Тем, кого боги хотят уничтожить, они сначала дают телевизор».
Мы становимся расой созерцателей, а не созидателей.
Загвоздка - в образовательной системе: людей надо обучать разборчивости.
Только самодисциплина сможет противостоять тем волшебным силам, которые ещё только будут вызваны нами к жизни.
Иначе мы все станем морскими губками.

Артур Кларк

Иной раз читаешь что-то древнее, и понимаешь: ни хрена не меняется. "Дневник писателя" Фёдора Михайловича Достоевского, - один из первых в мире блогов, задолго до эпохи интернета. Распространялся по подписке, несколько тысяч фолловеров, причём книжки передавали дальше (делали перепосты).
Потому что это многих цепляло: "Одна из характерных черт русского либерализма - страшное презрение к народу. Рус­скому народу ни за что в мире не простят желания быть самим собой. Все черты народа осмеяны и преданы позору. Для либерала, что проживает за границею, русский народ - косная масса, немая и глухая, устроенная лишь для платежа податей. Западные наши либералы - партия, готовая к бою против народа. Она гнушается идеей солидарности властей и простого мужика. Русскому, который хочет стать настоящим европейцем, нельзя не сделаться в то же время естественным врагом России. Они дошли до того, что отрицают саму Россию. По сути, ненавидят и бьют свою мать. Более того - либералы наши западные, борясь за свободу, опутали себя своими идеями, как верёвками. А когда надоб­но высказать свободное мнение, они трепещут - а либерально ли выйдет? А похвалят ли в Европе? И выкидывают наши западники такие коленца, что и самому страшному деспотизму и насилию не придумать. Нашему либералу кажется: «Мы выучим народ грамоте, обольстим его Европой, заставим устыдиться древних песен и сказок. Тогда и начнётся у нас жизнь». Одно мне кажется несомненным. Дай всем этим современным «высшим учителям» разрушить старое общество и построить всё заново, то выйдет такой мрак, нечто грубое, слепое и бесчеловечное, что всё их здание рухнет под проклятиями"
Фёдор Михайлович, ещё не всё рухнуло! Мы держимся!

«Когда Высоцкий снимался у Говорухина в «Место встречи изменить нельзя» в Ялте, его обокрали в гостинице — украли чемодан.

В чемодане были документы: загранпаспорт, права, масса каких-то всяких нужных бумаг... Очень он переживал. Через две недели чемодан вернули. Со всеми вещами. Документы были отдельно сложены в целлофановом пакетике, и лежала сверху записка: «Володя, извините, обмишулились!» Была приписка: «Одни джинсы взяли на память».

Вот тут он раздулся от гордости просто.
Мне совал записку и говорил: «Видел! Вот видишь! Меня действительно знают и уважают».

Эдуард Володарский (c)

Из книги "от 2 до 5" К.И.Чуковского:

Характерно, что слово «белый» советскими малышами
часто воспринимается не в прямом, а в переносном смысле.
Услышав о белых медведях, Вова говорит с удивлением:
— Разве у зверей тоже буржуи?
*
— Что это за собака?
— Немецкая овчарка.
— Она сдалась в плен, да?
*
— И сказал колдун Олегу: «Ты умрешь от своего коня».
И тогда повел Олег коня в колхоз...
*
— Это кто нарисован?
— Гном.
— А он фашист или наш?

*
— Когда у нас день, в Америке ночь.
— Так им и надо, буржуям!

Как-то на очередном банкете Андрей Андреевич Громыко предложил выпить за польского генсека Владислава Гомулку.
Но тут Хрущев поднимается со своего места с бокалом и переспрашивает:
- За кого, за кого?
Громыко почти повторяет свой тост.
- Я за этого предателя пить не буду! - восклицает Никита Сергеевич и со всего размаха бросает свой фужер на пол.
Коньячные брызги и осколки хрусталя разлетелись во все стороны...

Тосты продолжались. И вот слово берёт Михаил Андреевич Суслов и торжественно говорит:
- Я поднимаю свой бокал и прошу всех выпить за здоровье, счастье и успехи верного спутника и помощника Никиты Сергеевича - дорогой Нины Петровны.
Начинавший уже "клевать" Хрущев поднимает голову и медленно спрашивает: "За кого?". Получив ответ, восклицает: "Я за эту дуру пить не буду!". И снова хрустальный бокал летит на паркет...

«Типун на язык, или Диалог о Всевышнем на взлётной полосе»

Михаил Задорнов, мастер подмечать абсурдность бытия, как-то рассказал историю, которая могла бы стать сюжетом для короткометражки о вечном противостоянии детской непосредственности и взрослой суеверности.

Самолёт. Внутри — гудит всё: двигатели, нервная система пассажиров, кондиционеры. Все пристёгнуты, лица сосредоточенны — каждый мысленно прощается с землёй и готовится к встрече с небом. Впереди — мама с дочкой лет пяти. Девочка, ещё не испорченная взрослыми страхами, смотрит в иллюминатор широкими глазами. Самолёт разбегается, отрывается от земли, и в этот момент сквозь рёв турбин раздаётся её звонкий, невинный голосок:

— Мама, мы к Боженьке летим?

Вопрос, полный искренней веры и любопытства. Для неё полёт — это почти магия, а раз магия — то и направление должно быть соответствующее. Кто же живёт на небе? Конечно, Боженька! В её картине мира это так же логично, как то, что трава зелёная, а мороженое холодное.

Но взрослые — существа, испорченные суевериями и опытом. Мама, которая только что мысленно перебрала все грехи и запасные выходы, реагирует мгновенно — как будто дочка предложила прыгнуть без парашюта:

— Да типун тебе на язык!!!

В этом возгласе — вся суть человеческой природы. Мы хотим верить в лучшее, но готовимся к худшему. Мы мечтаем о рае, но панически боятся оказаться там раньше времени. И вместо того чтобы улыбнуться и сказать: «Нет, дочка, мы пока только в Сочи», — мы суеверно отгоняем саму возможность такого маршрута.

Задорнов, рассказывая это, наверняка хохотал. Потому что это идеальная метафора нашей жизни: мы летим к курортам, к бизнес-встречам, к родственникам — но где-то в глубине души всегда помним, что конечный пункт у всех один. И только дети могут сказать это вслух — прямо перед самым взлётом.

Так что в следующий раз, когда услышите в самолёте детский голос, задающий неудобные вопросы, — не кричите «типун!». Лучше вспомните, что мы все в какой-то мере летим к Боженьке. Но пока — только в качестве туристов.

«Тот, что был с лопатой, длинно и монотонно излагал основы политического устройства прекрасной страны, гражданином коей являлся.
Устройство было необычайно демократичным, ни о каком принуждении граждан не могло быть и речи (он несколько раз с особым ударением это подчеркнул), все были богаты и свободны от забот, и даже самый последний землепашец имел не менее трех рабов»

Братья Стругацкие, «Понедельник начинается в субботу»

Почему женщины живут дольше
Жена и муж смотрели телевизор, вдруг жена сказала: "Я устала, уже поздно, пойду спать".
Зашла на кухню, замочила фасоль, вытащила из морозилки мясо, насыпала сахар в сахарницу, расставила на столе тарелки на утро, положила возле каждой ложку, заправила кофеварку. Пришила оторванную пуговицу. Собрала разбросанные игрушки, поставила телефон на зарядку. Полила цветы, вставила новый пакет для мусора. Вздохнула, потянулась и отправилась в спальню. На минутку остановилась, положила деньги ребёнку на завтрашнюю экскурсию. Затем умылась, смазала лицо кремом.
– Разве ты не пошла спать? – крикнул муж.
– Иду, – ответила жена.
Почистив зубы, она подлила воды собаке в миску. Заперла на ключ входную дверь. Заглянула к детям, подобрала с пола рубашку и носки и отнесла их в корзину для грязного белья. Поговорила со старшим сыном, всё ещё делавшим уроки. Добравшись до спальни, поставила часы, приготовила одежду на утро. В этот момент муж выключил телевизор и сказал: «Я пошёл спать». И отправился в спальню. Почему же женщины живут дольше? Потому что не могут уйти раньше времени: у них слишком много дел.

Отец Высоцкого на похоронах сына в театральном буфете на Таганке сказал:
- Наверное, он был способный, его ценил сам Кобзон.
Родителей не выбирают.

Вот заехал я сегодня на заправку, пристроился в очередь. Жду, слушаю по радио музыку.
А в двух шагах на перевернутом деревянном ящике сидит бомж. Санитарно запущенный. В каком-то блохастом балахоне.
Сидит, жмурится на солнышке, ковыряет в носу, прислушивается к музыке из открытого окна моей машины.
И вдруг так, между прочим, спрашивает:
- Девятая симфония Бетховена? Дирижирует кто? Не Аббадо?

Сергей Довлатов

Сначала композитор Шопен любил красавицу Констанцию - прекрасную и музыкально одаренную девушку. Он любил её романтической любовью. Констанция подарила Шопену кольцо, и он благоговейно касался кольца губами… Но жениться на Констанции композитор не смог. Он вынужден был уехать по делам, а девушка вышла замуж. Что ж, не судьба…

А потом Шопен встретил красавицу Марию; она тоже была одаренной и очень изящной. Идеал женской красоты. Шопен влюбился и посвятил девушке прекрасные произведения. Но тоже ничего не вышло, свадьба не состоялась. Шопен слишком расстроился, что Мария кому-то предложила присесть, а Шопену не предложила. То есть, предложила, но немного позже, чем следовало бы. Сердце музыканта было разбито. И на память о прекрасной Марии у него осталась засушенная роза в конверте, которой он благоговейно касался губами. Достанет из конверта, коснётся губами и ещё прочитает жалостную надпись на конверте… Очень возвышенная несчастная любовь.

А потом у знакомых Шопен встретил странную развязную женщину в нелепом мужском костюме - дело было в девятнадцатом веке. В мужском костюме и в мужской шляпе такая грубая дама. А в зубах у дамы дымилась сигара! И дама вела себя неподобающим образом. Очень грубая и развязная. Шопен даже спросил у хозяев: «кто эта отвратительная особа?».

Ему ответили, что это странная писательница с мужским именем Жорж Санд.
И что бы вы думали? Утонченный композитор так полюбил эту Жорж Санд с сигарой в зубах и в мужском сюртуке, что наплевал на все законы того времени. И на свою личную утончённость. Он поселился в доме писательницы и притворялся, что просто в гости пришёл, хотя все отлично знали, что он живет с Жорж Санд. А потом, чахоточный и слабый, поехал с ней на Майорку. И там десять лет жил с любимой женщиной и терпел ее ревнивого сына и дочь-интриганку. Вообще все терпел, даже обидный роман, который про него написала Жорж Санд…

Вот вам и история про любовь. Одних красавиц бросают, уезжая по делам. Дела есть дела! Других красавиц оставляют из-за того, что они несвоевременно предложили присесть. Нарушили этикет, подумать только! А в грубую женщину с сигарой в зубах и в уродливом костюме вдруг вцепляются так, что готовы с ней плыть к черту на куличики в трюме со свиньями. Хоть на Майорку, хоть в Антарктиду. Вместе с токсичными детьми этой дамы…

Потому что это и есть любовь. И любимого человека разглядишь в любом обличье, в любом обществе. И совершенно неважно, предложит ли он присесть и есть ли у него музыкальный слух. И почему он напялил странную шляпу - тоже неважно. Не в шляпе дело. Дело в узнавании своего человека.

А прошлые увлечения - засохшая роза в конверте. Про которую сразу забывают…

Анна Кирьянова.

Немного о Жорж Санд: В те времена женщинам было запрещено заниматься писательским трудом, чтобы избежать этой дискриминации, она взяла псевдоним с мужским именем и имела огромной успех, читаема и почитаема и в настоящее время. Удивительно талантливая личность и именно своим неподражаемым характером, оригинальностью привлекала к себе внимание, её любили мужчины, в большей части, много моложе и она была красива той особенной внешностью, отличающейся неординарностью, которая свойственна лишь высокоинтеллектульным людям...

Фредерик Шопен, 1849 год

Из сети

Вoт мы все выдумываем системы воспитания: так надо воспитывать, этак…
А на caмом деле у родителей и воспитателей одна задача: сохранить к 18 годам нервную систему ребенка в целости и невредимости.
Жизнь положит ему на плечи такой груз, что нервы понадобятся целенькие; а мы их в клочки рвем с малых лет...

© А.С. Макаренкo

«Государь император небось одурел от всего этого, - заявил Швейк. - Умным-то он вообще никогда не был, но эта война его наверняка доконает».
28 июня 1914 года Гаврила Принцип застрелил в Сараево кронпринца Франца Фердинанда.
Что, как известно, послужило формальным поводом для начала Первой мировой.
Но это же событие послужило поводом для написания великой пророческой книги.
«Убили, значит, Фердинанда-то нашего,- сказала Швейку его служанка....
- Какого Фердинанда, пани Мюллерова?- спросил Швейк. - Я знаю двух Фердинандов. Один служит у фармацевта Пруши. Как-то раз по ошибке он выпил у него бутылку жидкости для ращения волос; а еще есть Фердинанд Кокошка, тот, что собирает собачье дерьмо. Обоих ни чуточки не жалко....»

Пора перечитывать - даже если в двадцатый раз.

Гений игры на понижение.

На волне недавних валютных спекуляций я вспомнил искрометную историю про своего школьного друга, которого родители премировали за пятерки.

Антоха был очень толковым, поэтому школу закончил круглым отличником и… неврастеником, так как любая четверка рассматривалась родителями как трагедия и причина для санкций. Поступив в политех, гений понял, что в системе пора что‑то менять.
В первую сессию он управляемо «опустил рынок» до четверок, во вторую – до троек и двоек, с пересдачами и угрозой отчисления, о которой со всем трагизмом ежедневно сообщал родителям.

Один особо умный преподаватель Антоху, что называется, вскрыл: уж слишком хорошо он учился в течение года, а потом вдруг на экзамене превращался в тупицу. Но понять всей глубины замысла он так и не смог.

Родители горстями ели успокоительное, вели жесткие беседы, лишали сына карманных денег, требовали пятерок, но сдались первыми. За то, что второй курс Антон закончил ВСЕГО с двумя тройками, он получил автомобиль. К концу учебы у будущего бизнесмена в зачетке светилось «хорошо», а иногда даже «отлично», и он был одарен квартирой. При этом учиться совсем перестал и открыл свою контору уже к четвертому курсу. Когда денег на раскрутку не хватало, он за несколько дней писал молодежи дипломы и курсовые. В эти моменты запирался в своей комнате, объясняя, что усердно готовится к экзаменам.

Дмитрий Игоревич (папа Антона) говаривал мне, что нет лучше мотивации, чем денежная, и он прекрасно разбирается в том, как с ее помощью манипулировать людьми: «Я смог вытащить своего сына из ямы и заставил учиться, преодолеть себя, и главное, я всегда платил только за реальный результат, за работу на износ».

– Антоха, а ты когда‑нибудь расколешься?
– А кому от этого будет хорошо? Странные вы люди, пиарщики.

Архив 2013.

Цыпкин(c)

Бильярд был установлен в резиденциях Сталина, на его "дальней" и "ближней" дачах под Москвой.

В книге "Коснувшись неба" Л. Лазарев рассказывает: "Весной 1940 года в воскресенье его (А. А. Архангельского, известного авиаконструктора) вызвал Сталин к себе на дачу. Разговор пошел о том, что сейчас не хватает моторов для самолетов... После обеда они со Сталиным прошли в большую комнату, где стоял бильярд. Архангельский с видом знатока взял тяжелый кий.
—А вы играете в бильярд? — спросил Сталин.
— Да, и очень люблю, товарищ Сталин.
Сталин расстегнул воротник своего кителя:
— Давайте сыграем.

Архангельский также расстегнул верхнюю пуговицу своего френча и подошел к бильярду.
— В "американку" или "пирамидку"? — спросил Сталин, беря кий.
— В "пирамидку", товарищ Сталин.
— Начинайте.

Архангельский мастерски играл в бильярд, с азартом. Четкими ударами он с треском загонял шары в лузы. Сталин также хорошо играл, но все-таки сказывалась разница в возрасте; Сталину уже исполнилось шестьдесят, а Архангельскому было лишь сорок восемь. Вскоре Архангельский выиграл партию. И тут же с него сошел азарт. Краем глаза он заметил, что Сталин явно огорчен проигрышем, хотя старается это скрыть. Минута прошла в молчании. Наконец Сталин сказал:
— Сыграем еще партию.

Архангельский растерялся. Как быть? Поддаться и проиграть? Но Сталин-то отлично видит, что он играет лучше, и может воспринять выигрыш как обиду. А ну, была не была. Буду играть на выигрыш. И снова выиграл. К счастью, в третий раз Сталин не предложил играть, а пригласил пить чай".