Как-то я оказался в славном городе Алма-Ате, тогдашней столице Казахской Советской Социалистической Республики.
Прогуливаясь после обильного ужина по бульвару, я встретил давнего знакомого, местного композитора Нургису. Он явно обрадовался встрече. Кстати, в тот день в Казахстане проходили какие-то выборы, и я на всякий случай, просто так, чтобы начать разговор, спросил:
— А ты успел проголосовать?
Этот невинный, на мой взгляд, вопрос совершенно неожиданно вызвал бурную реакцию у композитора:
— Да чтобы я пошел на выборы! С некоторых пор я вообще игнорирую их.
В его голосе я почувствовал какую-то незаживающую рану, обиду. Я решил, что Нургиса принадлежит к группе местных диссидентов.
Мы присели на садовую скамейку, и Нургиса произнес:
— Так и быть, расскажу. Писатель должен знать такие истории… Тот вечер был похож на этот как две капли воды… — Нургиса старался говорить цветисто, подчеркнуто литературно, видимо, учитывая то, что общается с литератором… — Такая же теплынь, тишина, умиротворенность. И представь себе — выборы! В те годы это было серьезное мероприятие, но я, занятый совсем другим, начисто забыл об этом. Дело в том, что я только что закончил ремонт моей первой в жизни, настоящей композиторской квартиры. Две комнаты! Одну из них я оборудовал как настоящую творческую мастерскую. Обил все стены, потолок и даже пол звукопоглощающим материалом. Чтобы уже никого из соседей не беспокоить. Я мог играть на своем фортепьяно в полный звук, не опасаясь, что соседи будут стучать в стену. Это вам легко — писание литературы занятие тихое, беззвучное… И еще: в тот вечер я завершил сюиту для скрипки и оркестра народных инструментов, сочинение сложное, новаторское. И вот гуляю я по этому бульвару, еще не отошедший от творческого состояния. Хотелось с кем-нибудь разделить радость. Жена была в отъезде, в Москве… Можно было пойти в ресторан, но там шум, чудовищный оркестр… А хотелось чего-то особенного. И вдруг я встречаю свою давнюю знакомую, которую я уже года три не видел. Мы поздоровались, выяснили в двух-трех словах, что делали в эти годы, и вдруг мне пришла в голову идея пригласить ее к себе. Она согласилась не сразу, но по ее глазам я понял, что ей хочется увидеть мое новое жилище, послушать мои новые сочинения.
Вечер проходил великолепно. Мы, разумеется, сначала выпили, потом я играл. Естественно, через какое-то время мы оказались в постели. И тут в самое решительное мгновение наших ласк вдруг раздался громкий стук в дверь. Такое было впечатление, что кто-то колотил в нее ногами.
Я сразу сообразил: неожиданно вернулась жена!
Тут я возблагодарил судьбу и городские власти, предоставившие мне квартиру на первом этаже. Моя временная подруга проворно оделась, и я ее тихо выпустил на улицу через окно.
Подойдя к двери, которая продолжала сотрясаться от ударов, я на всякий случай, громко зевая, будто только что проснулся, спросил:
— Кто там?
— Это из избирательного участка! Закрываемся через полчаса, а в нашем районе вы один не проголосовали! Просим исполнить свой гражданский долг!
Нургиса замолчал, видимо заново переживая случившееся.
— Я человек мягкий. Почти никогда не ругаюсь матом. Но тогда… За дверью явно не ожидали услышать такое…
Нургиса умолк, потом тихо произнес:
— Вот с тех пор я никогда ни в каких выборах не принимаю участия…
Юрий Рытхеу " Выборы"
03 февраля 2023
Копии историй
Меняется каждый час по результатам голосованияЭта история о создании первого колхоза в Америке.
Ашкамакин на этот раз гостил у своих родичей довольно долго и вернулся с острова радостный и очень довольный. Он не стал делиться источником своего хорошего настроения со своими земляками и прямым ходом направился в районный центр.
— Я организовал новый колхоз! — заявил он с порога секретарю райкома партии ВКП(б).
— Молодец! — похвалил молодого активиста секретарь.
— Дело теперь за малым, — озабоченно заметил Ашкамакин, — надо подобрать хорошего председателя.
— А где же этот новый колхоз? — поинтересовался большой партийный начальник.
— В Сивукаке.
— Далеко от нас?
— Совсем рядом. На острове Святого Лаврентия, — ответил Ашкамакин.
— Где-где? — Секретарь даже встал со своего места.
— В Сивукаке, на острове Святого Лаврентия, — уточнил Ашкамакин, — тамошние жители — все поголовно наши родственники. Они очень хотят быть в колхозе. На собрании голосовали единогласно.
Секретарь молча подошел к стене, отодвинул шторку секретной карты и ткнул пальцем:
— Видишь, где остров?
— Вижу. На карте он маленький, а на самом деле большой.
— А ты знаешь, чья это территория, эскимосская твоя башка! — Секретарь начал терять терпение. — Этот остров принадлежит Соединенным Штатам Америки! Выходит, ты создал колхоз на американской территории! Ты знаешь, чем это пахнет?
— Не знаю, — растерянно пробормотал Ашкамакин, не понимая гнева большого партийного начальника.
— Это пахнет крупным международным скандалом! — понизив голос, зловеще произнес секретарь райкома. — И чтобы ты держал язык за зубами и никому не рассказывал о том, что ты натворил в Америке! Иди!
Ашкамакин, как настоящий коммунист, умел хранить секреты. И долгое время о первом и последнем американском колхозе никто не знал. Но потом этот секрет, как, впрочем, и все секреты, стал широко известен.
Организатора первого американского колхоза, первого уназикского коммуниста Ивана Ивановича Ашкамакина, я видел последний раз в бухте Провидения в середине семидесятых прошлого столетия.
Он служил гардеробщиком в райкоме КПСС
Юрий Рытхеу " Колхоз"
Ашкамакин на этот раз гостил у своих родичей довольно долго и вернулся с острова радостный и очень довольный. Он не стал делиться источником своего хорошего настроения со своими земляками и прямым ходом направился в районный центр.
— Я организовал новый колхоз! — заявил он с порога секретарю райкома партии ВКП(б).
— Молодец! — похвалил молодого активиста секретарь.
— Дело теперь за малым, — озабоченно заметил Ашкамакин, — надо подобрать хорошего председателя.
— А где же этот новый колхоз? — поинтересовался большой партийный начальник.
— В Сивукаке.
— Далеко от нас?
— Совсем рядом. На острове Святого Лаврентия, — ответил Ашкамакин.
— Где-где? — Секретарь даже встал со своего места.
— В Сивукаке, на острове Святого Лаврентия, — уточнил Ашкамакин, — тамошние жители — все поголовно наши родственники. Они очень хотят быть в колхозе. На собрании голосовали единогласно.
Секретарь молча подошел к стене, отодвинул шторку секретной карты и ткнул пальцем:
— Видишь, где остров?
— Вижу. На карте он маленький, а на самом деле большой.
— А ты знаешь, чья это территория, эскимосская твоя башка! — Секретарь начал терять терпение. — Этот остров принадлежит Соединенным Штатам Америки! Выходит, ты создал колхоз на американской территории! Ты знаешь, чем это пахнет?
— Не знаю, — растерянно пробормотал Ашкамакин, не понимая гнева большого партийного начальника.
— Это пахнет крупным международным скандалом! — понизив голос, зловеще произнес секретарь райкома. — И чтобы ты держал язык за зубами и никому не рассказывал о том, что ты натворил в Америке! Иди!
Ашкамакин, как настоящий коммунист, умел хранить секреты. И долгое время о первом и последнем американском колхозе никто не знал. Но потом этот секрет, как, впрочем, и все секреты, стал широко известен.
Организатора первого американского колхоза, первого уназикского коммуниста Ивана Ивановича Ашкамакина, я видел последний раз в бухте Провидения в середине семидесятых прошлого столетия.
Он служил гардеробщиком в райкоме КПСС
Юрий Рытхеу " Колхоз"
Самый смешной анекдот за 15.11:
Пока до тебя дойдет, что мама всё-таки была права, у тебя уже будет ребенок, который будет считать, что ты не прав.