Остальные новые истории

Я так понял, для поматюкаться слов уже не осталось
Из каждого утюга или от соседских бабулек и малолеток можно услышать х¥й, pizда и прочую ранее обсценную лексику
Пидорас так вообще почтенное литературное слово

Чем ругаться будем?

Пардон за наивность. Обругают меня историки по поводу мнения о вероятности того, что тысячелетней давности Змей Горыныч есть просто искажённое Зиновий бен Гурион?

В здании, где я тусуюсь, есть некий центр шугаринга. Это не кабинет и даже не салон, это центр, он занимает целый этаж. В нем работает несколько сотен шугарингистов, каждый день эти специалисты занимаются шугарингом по 8-12 часов в день. Тысячи девушек и женщин со всего города стекаются в центр шугаринга - девушек с очень волосатыми ногами, волосатыми лобками и волосистыми подмышками, с аккуратненькими усиками и небольшими испанскими бородками.
Все они идут в центр шугаринга, чтобы удалить отросшие до неприличного состояния черные нательные волосы. Обычно девушки в брюках, среди них встречаются довольно красивые. Покидают девушки центр шугаринга со счастливыми лицами, ноги и лобки их теперь идеально лысы, и настроение от того у них повышенное и веселое, это легко читается в их глазах.
Глаза этих девушек и женщин как бы говорят: мой лобок лыс, как никогда, мои ноги теперь не как у африканской макаки, мои подмышки теперь не содержат гроздей потных волос, я по-настоящему счастлива и независима. Мой лысый лобок идеален, читается в их лицах.
А еще каждый вечер к центру шугаринга подъезжает огромный грузовой «Камаз», сотрудники центра натужно выносят из центра тяжеленные целлофановые пакеты, наполненные отшугаренными лобковыми волосами, и каких только там нет - и черные, и рыжие, и соломенного цвета, и даже седые. Целый час, а иногда и дольше они носят мешки с удаленными лобковыми волосами, пока полностью не заполняют кузов многотонного «Камаза». Потом самосвал уезжает, и рабочий день заканчивается. Завтра центр вновь откроет свои двери, и тысячи девушек с неприлично заросшими лобками наполнят его кабинеты. Все.

Нечто вроде анонса
Неделю назад по независящим от меня причинам (иногда так бывает, потом как-нибудь расскажу) начал новую повесть или роман (пока ещё не понятно), в которой (м) события публикуемой здесь первой книги романа "рассматриваются" с другой точки зрения. Самые любопытные уж поняли, о чём речь, но это неважно.

Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/

Люди и звери

— Амир, уже близко…
— Откуда ты знаешь?
— Воздух… запах… снег…
— А северянин не дурак. Что я говорил, а?…
— …Готовимся к десантированию?
— Спешить некуда, в Ангрене десантируются все.
— Ничего не забыли?
— А если забыли, вернёмся что ли?
— Может, лишнего прихватили.
— …Шведские спички.
— Что?
— Я взял шведские спички.
— Баха, ты голова. Вот за что тебя и держим… Мужики, а знаете, какое прозвище было у северянина в части?… Амба.
— Что это значит!
— Боб, объясни нашему узбеку.
— Амбой в Приморье называют уссурийского тигра.
— Так что значит это слово!
— Капец.
— А-а, я думал от слова амбал.
— …Сначала был Амбалом. Потом переименовали. Было за что.
— …Нашли тему для трёпа…
— Нечего стесняться, не красна девица.
— Давайте шевелиться.
— Сейчас за поворотом большая площадь, объедем кругом, и мы на месте.
— Ну-с, товарищи офицеры, растрясём жирок!

— Далеко отсюда до Ташкента?
— По прямой чуть больше сорока километров.
— Совсем другой климат.
— Это ещё не другой. Вот поднимемся на тысячу, тогда будет другой.
— …Амир, а если переправа разрушена?
— Тогда вдоль сая до следующей… На левом берегу потеряем уйму времени. Проще соорудить канатку… Да не гони волну, Бахрам, через десять минут увидим, тогда и решать будем.
— …Какие десять! Отсюда вижу, — брёвна на месте.
— «Спасибо за добрую весть… в минуты обид и сомнений…» .
— …Амир, на стихи потянуло!
— Люблю горы. Да ты на себя посмотри — глаза как у хищника!
— Вспомнил молодость.
— Эх, майор, армия была твоей жизнью. Вот из таких как ты должны получаться генералы.
— Поезд ушёл.

— Привал. Предлагаю сухой обед с чаем. Дамир, Боб, действуйте… Теперь, Антон, смотри сюда. Мужикам не впервой, а тебе полезно знать… До восьми вечера мы должны успеть на уровень три тысячи. Там заночуем. С утра до высоты двадцать минут хода, может тридцать, но это мелочь. Главное, сегодня уложиться до восьми… А вот с высоты у нас два варианта: либо упрощаем задачу для экономии сил и прём через перевал. И теряем по времени дневной переход. Это не шутки. Либо вдоль хребта. Тропы будем искать только по карте… Попадаем в точку Икс. Там где-то должна быть вспомогательная дорога. Либо замаскированная, либо с запрещающими знаками. Зная наглость тыловиков, предполагаю второе. Помня слово «Экспедиция», могу предположить всё, что угодно. Вплоть до морской пехоты… Майор, ты помнишь форму, которую твой отец носил до работы в милиции?
— У него формы не было даже в шкафу.
— Значит, расслабляться нельзя. Что ж, я к этому готов. А ты?
— Теперь уже не уверен.
— Что случилось за последние два часа?
— Со вчерашнего вечера…
— Соня?
— Да.

— Антошенька–Тоша, дыши… дыши! Не оставляй свою сестрёнку! Ты же у меня один братик! Анто-ошенька-а… миленьки-ий… ну пожалуйста… я тебе верю! Я верю, что в твоём лесу можно заблудиться! Только не бросай меня одну!… Я по тебе буду скуча-ать…

— Ну ты дал, Тоха…
— Что случилось?
— Это ты скажи, что с тобой случилось. Думали, — Амбе настала амба.
— Меня кто-нибудь укусил?
— Не знаю, кто и куда тебя кусал, ты минуты три–четыре не подавал признаков жизни. Ни дыхания, ни пульса. Хорошо, я вовремя проснулся. Как разбудил кто.
— Может, разбудил. Или разбудила.
— Ты о чём?
— Опять этот сон.
— Ну чего уставились! Воскресших покойников не видели? Готовим завтрак, и штурмуем три с половиной тысячи. Выполнять.

— От ледника ничего не осталось. Дождями размыло. В этом есть плюс. Если пойдём вдоль сая, — воды будет мало, переправы проще.
— Открыл Америку. Амбе скажи.
— Амба спец по ледникам и рекам. Тут и я буду молчать… Амба, что скажешь?
— Дай карту… Смотри сюда. Видишь тропу? Судя по всему — очень старая и самая надёжная.
— По ней двинем.
— Суть в другом. Она должна идти вдоль высохшего русла. Если я прав, то у нас увеличиваются возможности для манёвра.
— Что из этого?
— Мы же не хотим, чтоб нас встречали Гимном Советского Союза!
— Не в этот раз.
— Теперь надо напрячь сухожилия. У нас восемь часов на пятнадцать километров.
— Амба, ты рехнулся! Мы не мальчики.
— Придётся. К объекту надо выйти до рассвета. Хотя бы за полчаса. Значит, лагерь будет у них под носом.
— Слушай, я в армии такие задачи не выполнял.
— Полковник, это шанс.
— Согласен. Маршрут ведём по очереди.
— Вот это дело… Ну что, мужики, берегите ноги.

— Привал!… Ты даёшь, Амба… Что думаешь делать дальше?
— Идём с опережением минут на сорок–пятьдесят. Соображаешь?
— Уже нет.
— Выйдем чуть южнее, на юго–запад от дороги, заляжем на теневой… Смотри… Видишь?
— Шлагбаум.
— Не боятся…
— Кого им бояться… Дорога из ниоткуда в никуда, посередине аппендикс… Будем вскрывать.
— Только бы собак не было.
— Боб, ты собачкам гостинцы приготовил?
— Обижаешь, полковник.
— Ну что, Амба, нравится моя команда?
— Нравится… Передохнули? Последний бросок, и разбиваем лагерь.

— Повторяю установку: никаких свистящих–взрывных. Если непонятно — переспросить. Огня не зажигать, не курить. Вопросы есть?… Двинулись…

— Амба, прикрой Дамира… Высоту не терять… Баха, за мной.
— …Командир, я таких шевронов не видел.
— Тут не только шевроны. Бункер как на командном пункте.
— Будем брать?
— Шутки в сторону. Мы не в Афгане.
— В карауле азиатов нет.
— Я обратил внимание. Твои выводы, Амба?
— Внутри обслуга и спецы. Спецы национальности не имеют.
— В нашем случае обслуга тоже.
— Амир, зря мы в этот блудень вписались.
— Заткнись, Амба, решаю теперь я… Не дрейфь, дождётся тебя Сонька… Боб?…
— Чисто, собак нет.
— Ничего не боятся… Амба, Шейха помнишь?
— Ещё бы!
— …Вы о чём?
— Да был у нас барбос один, кавказец… Потом расскажу… Дамир, твоя дорога, в прямом эфире. Амба дублирует меня. Баха, Боб — прикрываете. Вопросы есть?
— Принято.
— Замерли… ждём.

— Брат, дорога…
— Вижу… Нам бы двоих ещё на ту высотку…
— Облезешь и неровно обрастёшь.
— Не хами старшему по званию.
— Амир… этого не может быть…
— Боже мой…
— Раз — лежать, и два — тихо!…
— Это Советский Союз?…
— Что тут творится…
— Как перед расстрелом.
— Тебе-то откуда знать!…
— В кино видел.
— Понял теперь, где такое кино снимают?
— Не могу поверить… как страшный сон.
— Придётся… Ждём.

— Командир, выезжает.
— Баха, глянь посадку.
— Загрузка тонны четыре, не меньше.
— Что они могут вывозить…
— Амир, я знаю, что.
— Говори.
— То же, что и привозили.
— Что ты сказал?…
— Трупы.
— Вот вам ответы.
— Я бы так не думал.
— Амба, здесь думаю я.
— Ты принимаешь решение. Мы задачу выполнили?
— В этот раз. Но думаю, что я сюда ещё вернусь. С вами или без вас.
— Только попробуй без нас!
— Тихо…
— …Бинокли…
— Что?
— Убрать бинокли!
— Солнце со спины. Бликов нет.
— Я не про блики. Вижу снайпера.
— Все убрали!… Быстро!… Баха, объявляю благодарность без занесения в список «посмертно».
— Спасибо, командир, для себя стараюсь.
— Старайся, старайся, тебя сыновья дома ждут.
— Ты заткнёшься, татарин бешеный?
— Скажите Амбе, чтобы перестал хрюкать.
— …Придурки, нас обнаружить могут в любой момент.
— Может поспим?
— Только не храпеть. Баха, ты понял?
— Понял, командир. Сколько у нас времени?
— …Через два часа сумерки. Сразу уходим. Сегодня эта кура нам яичко не снесёт.

Продолжение следует…