Остальные новые истории

С чего вдруг,в стране ,где основное население-русские,отдается предпочтение нацменьшинствам?Отовсюду слышно"русские нас унизили,поработили и т.д"Что за херня?Чего вы все сюда приперлись?Черножопое гавно я не могу назвать гавном,но оно может беспределить тут как хочет,негры,не понятно с какого хрена,сделались афроамериканцами))А негр в китае,кто?Пидарасы и лесбухи теперь элита.Все не довольные их унижением и притеснением,валите обратно в горы,пидары и леби в америку и гейропу.Захватите ваксеров туда заодно.Ну и полицаев с продвигателями свобод.

Я мечтал об интервью с Сергеем Соловьёвым несколько лет. Закидывал удочки и так и эдак. Был любезным и дерзким, внезапным и настырным — всё одно: Сергей Александрович журналистов за людей не очень считал.
Пришлось пойти на крайние меры — коррумпировать. Познакомился с дочерью мастера Аней Друбич и встал перед ней на колени: «Аня, скажите папе, что я не журналист, а человек». Так я оказался в его квартире на Пушкинской.
Сергей Саныч собирался на дачу. Комнаты были захламлены. Круглый человек с седой бородой перекладывал какие-то сумки из угла в угол, постоянно чихал (аллергия на цветения) и недобро предупреждал, что у него минут пятнадцать, ну максимум тридцать. Просидели мы целый день. Я с открытым ртом. Соловьёв с открытым сердцем.
— Я бы хотел начать наш разговор с неочевидного.
— Да, пожалуйста. С чего хотите.
Экзотическое детство мастера в Северной Корее («Мама рассказывала, что у нас с Ким Чен Иром даже произошла драка, хотя он был и мощнее, и старше меня. Он меня просто мог утопить в городском фонтане, но не утопил»).
Моё любимое русское кино «Асса» («Самое драгоценное, что у меня осталось от «Ассы», — это человеческие связи и привязанности: Боря Гребенщиков, Витя Цой, Сережа Курехин. Фильм «Асса» образовался исключительно с эстетической точки зрения».)
Актуальная повестка, тогда все только и говорили про Крым, бросая в воздух слово «аннексия» («Свой первый кадр в жизни я снял в Ялте. Я там снимал чеховский рассказ. Мы поставили две палки, между палками натянули полосатые тряпки, за тряпками стояли Алиса Фрейндлих и Вячеслав Васильевич Тихонов. Я разбил очки Тихонову, мне показалось, что это будет выразительная деталь: человек с двадцатью пятью тысячами дохода ходит в разбитых очках. Я разбил очки и крикнул: «Мотор!» Это был мой первый кадр в жизни. И пошло-поехало. Крым — это очень счастливое кинематографическое место для меня»).
Целое ведро запретительных законов, тогда ведь Госдуму бешеным принтером и прозвали. Она стала регулировать всё вокруг, даже мат в кино («Я знаю, что язык нельзя регулировать. Больше того, я сам очень много ругаюсь матом»).
Отношения с Виктором Цоем, который свою главную песню спел, завершая то самое кино («Тут ко мне приезжали люди с четырьмя камерами НТВ. Нормальные мордастые, хорошо поевшие журналисты спросили меня: «Мы хотели бы узнать ваше мнение по поводу того, что Цой был агентом ЦРУ». Среди бела дня в 12 часов мне заявляют, что Цой был агентом ЦРУ. Я ответил, что хотел бы от своего имени и от имени близких друзей поздравить ЦРУ, если у них есть такие агенты, как Цой. Мне журналисты на это: «Ну что вы дурака валяете? Вы что, не понимаете, что Цой и Горбачев — это агенты ЦРУ?» Нормально? Это журналисты. Это не КГБ, не ФСБ с кровавыми ножами в зубах, нет. Это журналисты. Что я думаю по поводу того, что Цой и Горбачев из ЦРУ? Я думаю, что мы тяжело больное общество».)
Проклятье России и карма территории, на которой ничего никогда не менялось и не изменится («Я и теперь вижу отца, этот снег и себя — абсолютно счастливого человека, которого угораздило родиться при Сталине, накануне Нового года. Дальше был Хрущев, оттепель, всех переселяют из бараков в хрущевки, мне это нравится. А потом тот же Хрущев на выставке леваков в Манеже: «Ах, пидорасы». Думаю, нет, что-то тут не соотносится. Не может же один человек переселять из бараков и так художников называть. Может. Еще как может. Меня однажды утром встретил одноклассник-двоечник Щукин, с которым мы ходили в школу. Ещё темно было. Он мне говорит: «Пойдем зайдем во двор поссым». Я ему говорю, что не хочу ссать. Нет, пойдем поссым. Да не хочу я ссать. Темно. Холод собачий. Мы зашли во двор. Я свою пипку достал. Он мне кричит: «Давай ссы!» Да не хочу я ссать, объясни мне, Щукин, что ты от меня хочешь? Щукин отвечает: «Ты знаешь, что Сталин предатель?» А потом предателем окажется Хрущев. И вот вся эта дребедень в нашей стране не прекращается никогда. А если прекращается, то начинается борьба Говорухина против мата. Но я его люблю. Говорухина. Все равно»).
Нескончаемые байки про тусовку советских киношников, которые друг друга видели в гробу («А однажды Тарковский пришел на худсовет к Гайдаю по фильму «Бриллиантовая рука». Тарковский, естественно, не ходил ни на какие худсоветы никогда в жизни. Но он очень любил нашего художественного руководителя Лео Оскаровича Арнштама. Мы с Тарковским были зомбированы Арнштамом. Что бы ни попросил Арнштам, даже если бы это было про закон о мате, мы бы исполнили. Арнштам попросил Тарковского сходить к Гайдаю на худсовет: «Приди! Ну не развалишься же». Андрей пришел. Мы посмотрели «Бриллиантовую руку», зашли в кабинет Арнштама, который мне потом перешел по наследству. И вот сидит художественный совет, уважаемые люди: Майя Туровская, Бен Сарнов, кинематографисты. Тарковский первым взял слово и обратился к Гайдаю: «Леня, а сколько куплетов у тебя вот в этой песенке, которую у тебя Миронов поет?» Гайдай ответил, что не помнит точно, вроде бы три. Тарковский так участливо: «Лень, мой тебе совет, отрежь два последних куплета». Гайдай абсолютно офигел: «Почему?» Тарковский ответил гениально: «Лень… скучновато». Так Тарковский учил Гайдая снимать нескучное веселое кино, понятное зрителям и любимое народом»).
Нежнейшая любовь к Татьяне Друбич, здесь Соловьёв впервые перестал чихать и сделался серьёзным и печальным («Как-то я вот смотрел и понимал, что с Таней белый свет чудесный. А если Тани нет, то он меркнет и превращается в сумеречное болотце. Наличие Тани — это чисто офтальмологический эффект. Я не убежден, что сама Таня про это знает, потому что она проще, чем ее сияние. А сияние очень мощное. И оно до сих пор есть»).
Неудачная попытка эмиграции и трудоустройства в Голливуде. Соловьёв снова хохочет и чихает («Меня однажды по блату решил протолкнуть в Голливуд мой друг Ричард Гир. Мы с ним хотели снимать кино про Пушкина. Да. Ричард завёлся со страшной силой. Он заставил в чудовищную жару всех знаменитых голливудских продюсеров собраться и посмотреть мой фильм «Черная роза — эмблема печали…», который и в прохладе-то невозможно смотреть нормальному человеку. Руководители студий посмотрели этот фильм, и самый сообразительный вдруг говорит: «Ричард, а ты знаешь, что Пушкин — это афроамериканец? Если с кем-то мы и будем разговаривать по поводу Пушкина, то с Майклом Джексоном». Они хотели Джексона на роль Пушкина взять. Тогда я Ричарду сказал, что мне пора ехать домой. К Говорухину»).
На дачу Сергей Александрович поехал затемно. А то интервью называлось «Всё пошло к чёртовой матери».
Без вас, мастер, теперь точно — только туда и дорога.

© Roman Super

- Как у вас появилась эта собака?
- Мы приехали в одну квартиру. Там было много младенцев собак...

Три зарисовки с участием молодого поколения.

- Марк, ты кого любишь?
- Маму.
- А ещё кого?
- Папу.
- А кого больше?
- А больше никого.

Марк говорит:"Папа, зачем тебе работать, у тебя же есть банковская карточка".

- Макс, не лезь в аквариум. Тебе же дед запретил туда лазить.
- Так деда же здесь нет.

Все уже послушали речь Муратова, нобелевского лауреата. Один я - не слушал. Но вот, теперь и я - послушал. Как всегда, сделал конспект, как умею:
1. Он любит свою маму и передаёт ей привет.
2. Ему нравится умная нобелевская речь Сахарова. Вот вам - красивые цитаты из чужой речи.
3. В мире разлюбили демократию. Демократия – в опасности!
4. В Чечне пытали русских солдат, и это доставило страдания их матерям.
5. Отношения с Украиной разрушила гибридная история с Боингом.
6. Политбюро СССР было плохое. Там были ястребы. И Лукашенко – тоже ястреб.
7. Мы – журналисты, мы разделяем факты и ложь.
8. Сталин – был против народа. Он пытал народ в тюрьмах.
9. Жестокость нынешних тюрем не наша вина, а наследие сталинизма.
10. Российского политика теперь мучают в тюрьме по доносу французского парфюмера.
11. Француз русского погубил, а виноватым себя не считает – хладнокровный цинизм!
12. Француз распространяет свои «ароматы» из Франции, а русский от этого – мучается в тюрьме в России.
13. Надо создать международный трибунал против пыток. Пусть это будет новая большая структура с множеством рабочих мест по всему миру.
14. Надо принять решение по обязательному распространению «Новой газеты» по тюрьмам.
15. В России есть хорошее, это – Путин, он помогает установить памятник Сахарову.
16. Но есть и плохое, это – Сталин, его дружки и примкнувшие к ним. Вот, к примеру: прокуратура требует ликвидировать борцов со Сталиным.
17. Борцы со Сталиным – это друзья народа, так как Сталин - против народа и мучает его.
18. Наша газета и другие газеты вместе с Правительством распространяет фармацевтическую продукцию.
19. Пусть мировые фармацевтические фирмы дают нам больше медикаментов, чтобы мы ещё больше помогали больным! Нам нужны скидки и бесплатные препараты!
20. Наши журналисты сегодня теряют работу потому, что большевики – плохие: из-за них Бердяев в 1922 году уехал в одной пижаме! И другие журналисты – тоже улетают из России!
21. Когда правительства улучшают прошлое, журналисты улучшают будущее! Поэтому, миссия журналистов – лаять на караван, благодаря чему он и идёт! Почтим же их память молчанием!
По итогам прослушивания речи у меня создалось странное впечатление, что Сталин жив и всех мучает, но ему противостоят «повстанцы», а именно: «Новая газета» вместе с Путиным. Что в мире угрозу демократии составляют французские парфюмеры, они же - доносчики, отравители и заговорщики. Ну, то есть, в мире против демократии, похоже, тайно действует как бы «франкмасонский заговор», в котором, вероятно, участвует и этот самый зловредный Сталин.
Ну, а «повстанцам» - им очень нужна помощь. А именно: им нужны комитеты с рабочими местами в представительствах по всему миру, а ещё - возможность распространять медикаменты со скидками, а ещё им нужен государственный заказ - на обязательное распространение их газет по казённым учреждениям.
Ну, не знаю. Каша какая-то, на мой взгляд. А в финале, так и вовсе страшная картина: журналисты, которые лают по-собачьи. Но, может, я, просто, всё не так понял.

© Кирилл Полтевский