Повторные истории

Не мое. Орфография и пунктуация - конечно же - сохранены!!!!

Слушай, у меня есть беспесды ахуенная идея! - муж пнул меня куда-то под
жопу коленкой, и похотливо добавил: - Тебе понравицца, детка. Детка.
Блять, тому, кто сказал, что бабам нравицца эта пиндосская привычка
называть нас детками - надо гвоздь в голову вбить. Вы где этому
научились, Антониобандеросы сраные? Лично я за детку могу и ёбнуть. В
гычу. За попытку сунуть язык в моё ухо, и сделать им 'бе-бе-бе, я так
тибя хачю' - тоже. И, сколько не говори, что это отвратительно и нихуя
ни разу не иратично - реакции никакой. - Сто раз говорила: не называй
меня деткой! - я нахмурила брови, и скрипнула зубами. - И идея мне твоя
похуй. Я спать хочу. - Дура ты. - Обиделся муж. У нас сегодня вторая
годовщина свадьбы. Я хочу разнообразия и куртуазности. Сегодня. Ночью.
Прям щас. И у меня есть идея, что немаловажно. Вторая годовщина свадьбы
- это, конечно, пиздец какой праздник. Без куртуазности и идей ну никак
нельзя. - Сам мудак. В жопу всё равно не дам. Ни сегодня ночью. Ни прям
щас. Ни завтра. Хуёвая идея, если что. Муж оскорбился: - В жопу?! Нужна
мне твоя срака сто лет! Я ж тебе про разнообразие говорю. Давай
поиграем? Ахуеть. Геймер, бля. Поиграем. В два часа ночи. - В
дочки-матери? В доктора? В прятки? В 'морской бой'? Со мной сложно жыть.
И ебацца. Потому в оконцовке муж от меня и съёбся. Я ж слОва в простоте
не скажу. Я ж всё с подъебоном: - В рифмы, бля! - не выдержал муж.
Пакля! - Хуякля. - На автомате отвечаю, и понимаю, что извиницца б надо:
Годовщина свадьбы веть. Вторая. Это вам не в тапки срать. - Ну, давай
поиграем, хуле там. Во что? Муж расслабился. До пиздюлей сегодня
разговор не дошёл. Уже хорошо. - Хочу выебать школьницу! Выпалил, и
заткнулся. Я подумала, что щас - самое время для того, чтоб
многозначительно бзднуть, но не смогла как не пыталась. Повисла
благостная пауза. - Еби, чотам: Я тебе потом в КПЗ буду сухарики и
копчёные окорочка через адвоката передавать. Как порядочная. Супруг в
темноте поперхнулся: Продолжение... - Ты ёбнулась? Я говорю, что хочу
как будто бы выебать школьницу! А ей будеш ты. Да гавно вопрос! Чо нам,
кабанам? Нам што свиней резать, што ебацца - лиш бы кровища: В школьницу
поиграть слабо во вторую годовщину супружества штоле? Как нехуй делать!
- Ладно, уговорил. Чо делать-то надо? Самой уж интересно шопесдец.
Кстати, игра в школьницу - это ещё хуйня, я чесно говорю. У меня подруга
есть, Маринка, так её муж долго на жопоеблю разводил, но развёл только
на то, чтоб выебать её в анал сосиской. Ну, вот такая весёлая семья.
Кагбутта вы прям никогда с сосиской не еблись: Пообещал он ей за это сто
баксоф на тряпку какую-то, харкнул на сосиску, и давай ею фрикции
разнообразные в Маринкиной жопе производить. И увлёкся. В общем, Маринка
уже перецца от этого начала, глаза закатила, пятнами пошла, клитор
налимонивает, и вдуг её муж говорит: 'Упс! '. Дефка оборачивается, а муш
сидит, ржот как лось бамбейский, и сосисную жопку ей показывает. Марина
дрочить перестала, и тихо спрашывает: 'А где остальное? ', а муш
(кстати, ево фамилие - Петросян. Нихуя не вру) уссываецца, сукабля:
'Где-где: В жопе! ' И Марина потом полночи на толкане сидела, сосиску из
себя выдавливала. Потом, кстати, пара развелась. И сто баксоф не
помогли. А тут фсего делов-то: в школьницу поиграть! Ну, значит, Вова
начал руководить: - Типа так. Я это вижу вот как: ты, такая школьница, в
коричневом платьице, в фартучке, с бантиком на башке, приходиш ко мне
домой пересдавать математику. А я тебя ебу. Как идея? - Да пиздец
просто. У меня как рас тут дохуя школьных платьев висит в гардеробе. На
любой вкус. А уж фартуков как у дурака фантиков. И бант, разумееца,
есть. Парадно-выгребной. Идея, если ты не понял, какая-то хуёвая.
Низачот, Вольдемар. - Не ссы. Мамин халат спиздить можешь? Он у неё как
раз говнянского цвета, в темноте за школьное платье прокатит. Фартук на
кухне возьмём. Похуй, что на нём помидоры нарисованы. Главное - он
белый. Бант похуй, и без банта сойдёт. И ещё дудка нужна. Какая, бля,
дудка????????? Дудка ему нахуя????? - Халат спизжу, нехуй делать. Фартук
возьму. А дудка зачем? - Дура. - В очередной раз унизил мой интеллект
супруг. - в дудке вся сила. Это будет как бы горн. Пионерский. Сечёш?
Это фетиш такой. И фаллический как бы символ. Секу, конечно. Мог бы и не
объяснять. В дудке - сила. Это ж все знают. В темноте крадусь на кухню,
снимаю с крючка фартук, как крыса Шушера тихо вползаю в спальню к
родителям, и тырю мамин халат говняного цвета. Чтоб быть школьницей.
Чтоб муж был щастлив. Чтоб пересдать ему математику. А разве ваша вторая
годовщина свадьбы проходила как-то по-другому? Ну и мудаки. В тёмной
прихожей, натыкаясь сракой то на холодильник, то на вешалку,
переодеваюсь в мамин халат, надеваю сверху фартук с помидорами, сую за
щеку дудку, спизженную, стыдно сказать, у годовалого сына, и стучу в
дверь нашей с мужем спальни: - Тук-тук. Василиваныч, можно к вам? - Это
ты, Машенька? - отвечает из-за двери Вова-извращенец, - Входи, детка. Я
выплёвываю дудку, открываю дверь, и зловещим шёпотом ору: - Сто первый
раз говорю: не называй меня деткой, удмурт!!! Заново давай!!! - Сорри: -
доносицца из темноты, - давай сначала. Сую в рот пионерский горн, и
снова стучусь: - Тук-тук. Василиваныч, к Вам можно? - Кто там? Это ты,
Машенька Петрова? Математику пришла пересдавать? Заходи. Вхожу. Тихонько
насвистываю на дуде 'Кукарачю'. Маршырую по-пианерски. И ахуеваю. В
комнате горит ночник. За письменным столом сидит муж. Без трусов но в
шляпе. Вернее, в бейсболке, в галстуке и в солнечных очках. И что-то
увлеченно пишет. Оборачивается, видит меня, и улыбаецца: - Ну, что ж ты
встала-то? Заходи, присаживайся. Можешь подудеть в дудку. -
Васильиваныч, а чой та вы голый сидите? - спрашиваю я, и, как положено
школьнице, стыдливо отвожу глаза, и беспалева дрочу дудку. - А это,
Машенька, я трусы постирал. Жду, когда высохнут. Ты не стесняйся. Можешь
тоже раздецца. Я и твои трусики постираю. Вот пиздит, сволочь: Трусы он
мне постирает, ога. Он и носки свои сроду никогда не стирал. Сука. - Не:
- блею афцой, - Я и так без трусиков: Я ж математику пришла пересдавать
всё-таки. Задираю мамин халат, и паказываю мужу песду. В подтверждение,
значит. Быстро так показала, и обратно в халат спрятала. За солнечными
очками не видно выражения глаз Вовы, зато выражение хуя более чем
заметно. Педофил, бля: - Замечательно! - шепчет Вова, - Математика - это
наше фсё. Сколько будет трижды три? - Девять. - Отвечаю, и дрочу дудку.
- Маша! - Шёпотом кричит муж, и развязывает галстук. - ты гений! Это же
твёрдая пятёрка беспесды! Теперь второй вопрос: ты хочешь потрогать мою
писю, Маша? - Очень! - с жаром отвечает Маша, и хватает Василиваныча за
хуй, - Пися - это вот это, да? - Да! Да! Да, бля! - орёт Вова, и обильно
потеет. - Это пися! Такая вот, как ты видишь, писюкастая такая пися! Она
тебе нравицца, Маша Петрова? - До охуения. - отвечаю я, и понимаю, что
меня разбирает дикий ржач. Но держусь. - Тогда гладь её, Маша Петрова!
То есть нахуй! Я ж так кончу. Снимай трусы, дура! - Я без трусов,
Василиваныч, - напоминаю я извру, - могу платье снять. Школьное. Муж
срывает с себя галстук, бейсболку и очки, и командует: - Дай померить
фартучек, Машабля! Нет проблем. Это ж вторая годовщина нашей свадьбы, я
ещё помню. Ну, скажите мне - кто из вас не ебался в тёщином фартуке во
вторую годовщину свадьбы - и я скажу кто вы. - Пожалуйста, Василиваныч,
меряйте. - снимаю фартук, и отдаю Вове. Тот трясущимися руками
напяливает его на себя, снова надевает очки, отставляет ногу в сторону,
и пафосно вопрошает: - Ты девственна, Мария? Не касалась ли твоего
девичьего тела мушская волосатая ручища? Не трогала ли ты чужые писи за
батончег Гематогена, как путана? Хрюкаю. Давлюсь. Отвечаю: - Конечно,
девственна, учитель математики Василиваныч. Я ж ещё совсем маленькая.
Мне семь лет завтра будет. Муж снимает очки, и смотрит на меня: - Бля,
ты специально, да? Какие семь лет? Ты ж в десятом классе, дура! Тьфу,
теперь хуй упал. И всё из-за тебя. Я задираю фартук с помидорами, смотрю
как на глазах скукоживаецца Вовино барахло, и огрызаюсь: - А хуле ты
меня сам сбил с толку? 'Скока буит трижды три? ' Какой, бля, десятый
класс?! Вова плюхаецца на стул, и злобно шепчет: - А мне что, надо было
тебя просить про интегралы рассказать?! Ты знаешь чо это такое? - А
нахуя они мне?! - тоже ору шёпотом, - мне они даже в институте нахуй не
нужны! Ты ваще что собираешься делать? Меня ебать куртуазно, или алгебру
преподавать в три часа ночи?! - Я уже даже дрочить не собираюсь. Дура! -
Сам такой! Я сдираю мамашин халат, и лезу под одеяло. - Блять, с тобой
даже поебацца нормально нельзя! - не успокаиваецца муж. - Это нормально?
- вопрошаю я из-под одеяла, и показываю ему фак, - Заставлять меня
дудеть в дудку, и наряжацца в хуйню разную? 'Ты девственна, Мария? Ты
хочеш потрогать маю писю? ' Сам её трогай, хуедрыга! И спасибо, что тебе
не приспичило выебать козлика! - Пожалуйста! - Ну и фсё! - Ну и фсё!
Знатно поебались. Как и положено в годовщину-то. Свадьбы. Куртуазно и
разнообразно. В соседней комнате раздаёцца деццкий плач. Я реагирую
первой: - Чо стоишь столбом? Принеси ребёнку водички! Вова, как был - в
фартуке на голую жопу, с дудкой в руках и в солнечных очках, пулей
вылетает в коридор. Сейчас сложно сказать, что подняло в тот недобрый
час мою маму с постели: Может быть, плач внука, может, жажда или желание
сходить поссать: Но, поверьте мне на слово, мама была абсолютно не
готова к тому, что в темноте прихожей на неё налетит голый зять в
кухонном фартуке, в солнечных очках и с дудкой в руке, уронит её на пол,
и огуляет хуем по лбу: - Славик! Славик! - истошно вопила моя поруганная
маман, призывая папу на подмогу, - Помогите! Насилуют! - Да кому ты
нужна, ветош? - раздался в прихожей голос моего отца. Голоса Вовы я
почему-то не слышала. И мне стало страшно. - Кто тут? Уберите член,
мерзавец! Извращенец! Геятина мерская! Мама жгла, беспесды. - Отпустите
мой хуй, мамаша: - наконец раздался голос Вовы, и в щель под закрытой
дверью спальни пробилась полоска света. Вове наступил пиздец. Мама
визжала, и стыдила зятя за непристойное поведение, папа дико ржал, а
Вова требовал отпустить его член. Да вот хуй там было, ага. Если моей
маме выпадает щастье дорвацца до чьего-то там хуя - это очень серьёзно.
Вову я жалела всем сердцем, но помочь ему ничем не могла. Ещё мне не
хватало получить от мамы песдюлей за сворованный халат, и извращённую
половую жызнь. Так что мужа я постыдно бросила на произвол, зная точно,
ЧЕМ он рискует. Естественно, такого малодушия и опёздальства Вова мне не
простил, и за два месяца до третьей годовщины нашей свадьбы мы
благополучно развелись. Но вторую годовщину я не забуду никогда. Я б и
рада забыть, честное слово. Но мама: Моя мама: Каждый раз, когда я звоню
ей, чтобы справицца о её здоровье, мама долго кашляет, стараясь вызвать
сочувствие, и нагнетая обстановку, а в оконцовке всегда говорит: -
Сегодня, как ни странно, меня не пиздили по лицу мокрым хуем, и не
выкололи глаз дудкой. Стало быть, жыва. Я краснею, и вешаю трубку. И
машинально перевожу взгляд на стенку. Где на пластмассовом крючке висит
белый кухонный фартук. С помидорами. Я ж пиздец какая сентиментальная