Копии стишков

Ода Перельману

С виду мужичок обыкновенный — в пиджачке, не бомж, не наркоман — взял да
вывел формулу Вселенной русский математик Перельман. Вывел скромно,
мелкими шагами, чтоб понять, как сделан этот мир. Показал ее
старушке-маме и пошел на кухню пить кефир.

Формула далась ему не сразу — он к ней шел, как ежик сквозь туман. Целых
двадцать лет ее, заразу, вывести пытался Перельман! Грыз гранит, как
роет экскаватор, подбирался к ней издалека, мучил верный
микрокалькулятор марки «Электроника МК». В формуле частей и скобок
много: синус, тангенс, дельта, интеграл. В формуле была ошибка Бога
(Перельман чинить ее не стал). Формулу найти мечтал бы каждый математик
мира. Но она снилась Менделееву однажды (только тот не понял ни хрена).
За нее отдать хоть жизнь, хоть почки обещал Эйнштейн. И он был рад
отгадать три буквы в нижней строчке — те, что е = мс2.

Формула же всех процессов в мире, чтоб представить мог любой плебей: это
где-то пятьдесят четыре метра интегралов и дробей. Если там подставить в
логарифмы имя, телефон, объем груди, и еще чего-нибудь для рифмы вынести
за скобки позади, сверху — GPS-координату, снизу — подпись, и число, и
год… — то она покажет каждый атом! В смысле, что и где произойдет.

Если ж сократить ее безмерно, указав у формулы внутри, что пространство,
как у нас, трехмерно, и константа Пи — примерно три, то для частной
примитивной схемы в нашей галактической дыре формула рисует теоремы хоть
Ферма, а хоть Паункаре. Этот-то пустяк по доброй воле Перельман и скинул
в интернет, пререкаясь с анонимным троллем в чате «матанализ точка нет».
И пошло… Закопошилась пресса. Крики «Гений! », «Бред! », «Мое, отдай! »
(оказался тролль — большой профессор, как считает весь его Китай).

И уже наутро Перельману раздались звонки его коллег: мол, какие
творческие планы? Допиши-ка восемь человек в авторы статейки по секрету.
Ты ж в науке, не в монастыре. Мы ж все вместе доказали эту… как там,
говоришь? Пуанкаре?

Отключив мобильник от эфира, телефону оборвав шнурок, Перельман собрался
за кефиром. Хорошо, что посмотрел в глазок! У него за дверью прямо в
метре — журналисты, поп, какой-то мент, да еще какой-то Виктор Петрик с
транспарантом «выкуплю патент! », да еще налоговый инспектор, и отец
Кирилл, и дед Пихто, да студент Раскольников с конспектом и какой-то
штукой под пальто, контактеры, репортеры, дуры, почтальоны с кучей
барахла, и Каспаров с шахматной фигурой в виде двухголового орла.

Все гудели и чего-то ждали. Перельман сказал: подите вон! И услышал:
«Перельман, вам дали в институте Клэя миллион! Миллион! И в долларах!
Его ведь — не засунешь целиком в карман! Мы пришли помочь его освоить!
Если вы не против, Перельман».

«Нам — крестьянам! », — попросил Зюганов. «Нам — ученым! », — возразил
студент. «Нам — на нано, нам на нано, нано! », — спели под гармошку поп
и мент. И какой-то пьяный бомж в халате все хрипел и кашлял: «Гриша,
бля! Мы ж с тобой учились на физмате! Дай на пиво два в шестой рубля? »
А один, забравшись на ступеньки, громко объявил, как только мог:
«ПЕРЕЛЬМАН СЕБЕ ОСТАВИТ ДЕНЬГИ!!! », — и давай подмигивать в глазок.

Перельман глазок заклеил скотчем. Тумбочкой подпер входную дверь. Сел за
стол, решителен и точен, размышляя: как же быть теперь? Вынул карандаш
обыкновенный, старый калькулятор вынул он и подставил в формулу
Вселенной и себя, и этот миллион. Показала формула такое, что уже и
верится с трудом: как он с мамой где-то под Москвою начал строить
загородный дом. Газ, водопровод, скандалы, крики, взятки, просьбы,
штрафы, местный суд. Как его дебильные таджики самосвалом две стены
снесут. Как ему сидеть внутри машины, проклиная пробки по Москве. Как
враги-коллеги режут шины в купленном для мамы БМВ. Как в ток-шоу «Есть
ли Бог и Вера? » спорят с ним Малахов и Билан. Как он едет в лагерь
Селигера пару лекций спеть под барабан. Как найдут внезапно кражу века и
дадут ему условный срок: он же взял без кассового чека миллион, не
уплатив налог. А Басманный суд накроет муза завести пятнадцать новых
дел: что, читая лекции по ВУЗам, Перельман оттуда тырил мел. И примерно
все в таком же роде — посадили, отобрали дом, а затем по формуле выходит
сердце, два инсульта и дурдом… Перельман воскликнул: «Сгиньте, гады!
Премия мне ваша не нужна! Есть кефир, а больше мне не надо! Быстро все
пошли отсюда на! »

ШУТКА.

Настанет времечко златое –
Мне Пушкин будет по плечу!
И я от вас, друзья, не скрою,
Что тоже этого хочу.

Настанет времечко, быть может –
Мне Пушкин станет по плечо!
Но пусть вас это не тревожит,
Я тоже буду огорчён.

Настанет времечко, наверно –
Заткну за пояс я его!
Ну, это, братцы, вовсе скверно.
Пожалуй, что-то с головой…

"Ах, сукин сын! Помилуй, боже!" –
Осадит Пушкин наглеца. –
"Заткнуть меня за пояс, рожа!
Да ты в стихах своих не можешь
Добраться даже до конца...

Всё ходишь около, кругами -
Как на цепи учёный кот,
Тебя взогреть бы батогами,
Рассейский рифмо-обормот!

Тебя я чту за скомороха:
Ты до сегодняшнего дня
Стреляешь рифмой, как горохом.
Уж поучился б у меня…".

В ответ промямлю еле-еле:
"Ляксандр Сергеич, дорогой!
Вы на стихах собаку съели,
Но в рифме вы – ни в зуб ногой.

Ведь рифма, это вам не муза:
Сиди себе да знай, пиши…
Её найти – уже обуза,
Ещё пригладь, да причеши.

Порой возьмёшь, взобьёшь ей кудри,
Так нарядишь – поёт душа!
Надушишь, вылощишь, припудришь.
А вставишь… Нет, не хороша.

Поставим в споре нашем точку,
Я принимаю ваш укор:
Не всяко лыко лезет в строчку,
Когда в лаптях плетёшь узор.

И вы, в сафьяновых штиблетах,
Без надлежащего труда,
И вкривь, и вкось в строфу дуплетом
Вбивали рифмы иногда…

Пускай меня не станут слушать,
Пусть завернут руками уши,
Пусть освистят со всех сторон:
Мы с вами – родственные души,
Ведь у поэтов – свой закон!".

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

И если кто-то скажет, сс.ки,
Что Пушкин мне – не старший брат,
Тому... серпом отрежу штуки,
О коих вслух – не говорят!

Мой мыслительный процесс
Научный тормозит прогресс
Не идет в стране инновация
На сексе моя концентрация