Копии стишков

После пьянки небольшой
Миша мучился башкой.
Лоб разбил о край стола -
Заболела голова.
Зайка рюмочку поднес,
Утирая Мишке нос:
"Не горюй ты, Миша, друг!
Вот приедет пять подруг,
Посидим с тобой опять,
А потом пойдем плясать!"
"Нет, Зайчишка, не могу,
Лучше я домой пойду.
Дуну шишек я опять,
Чтобы крепко-крепко спать."

http://www.krestom.ru/humor/boo-boo-bear.html

Ворона и лиса
Умных сказок скрытый смысл открываем вновь и снова в баснях дедушки
Крылова. Поучительный момент завершал любой сюжет. Вот и в басне про
ворону тему важную затронул, показав, что с тем бывает, кто от лести
ум теряет. Дети плачут: жаль ворону. Все сочувствуют урону.
Малыши, утрите слезы: кактус там, где были розы. Правду всю об этой
басне от людей скрывали власти. А теперь настал момент скорректировать
сюжет, рассказать оригинал, так как автор написал.
Вороне где-то бог послал кусочек сыра: неужто верите, что прямо так
и было? Цензура правду не сказала: ворона у лисицы сыр украла. Чего ж
не свистнуть – та ведь спала. Признаем правду: птица ловко стащила сыра
целую головку. Взлететь ей силы не хватило - к гнезду ворона сыр катила.
На ель с натугой еле влезла - в гнездо добыча не пролезла. Держит в
клюве этот сыр, вдыхая аромат из сыра дыр.
Тем временем лиса проснулась: вокруг три раза обернулась. По заначкам
поискала - нету сыра, все пропало. Видит только колею.
- Сперли собственность мою. Что ж за страсти происходят - из под носа
сыр уводят. А пойду ка я по следу: может сыр верну к обеду.
След у ели обрывался. Там же сыр и оказался. Был он в клюве у вороны,
наверху, у самой кроны. В общем, с ходу не достать. Что же, сыру
пропадать?
- Нет. Такому не бывать. Сыр верну домой, в семью. И вороне клюв набью.
Слышишь, глупое создание. Есть последнее желание? Торопись его сказать.
Ведь недолго жить осталось – скоро буду убивать.
А ворона та молчит – сыр из клюва то торчит. Да и нечего сказать:
голодна - хотелось жрать. Так ведь это не причина, чтобы пищу воровать.
- Так и будем мы молчать? Ты, голубушка, покайся, честь по чести мне
признайся. Так мол так и сяк мол всяк. Упорола я косяк. В чем прилюдно
признаюсь и немедля правосудью с потрохами отдаюсь.
Но ворона все молчит. Из густой еловой кроны только клюв и сыр
торчит.
- Ах воровка, ах зараза, не поймала тебя сразу. Эх, сейчас бы мне
ружье. Наказала я б ворье. Иль хотя бы пистолет: бахнул раз – проблемы
нет.
Ухмыляется ворона. Кто ж ее на елке тронет. До скончания веков
наблюдать с верхушки будет на потуги дураков.
- Эй, пернатая зараза. Не сказала тебе сразу. Не хотелось грязных
тряпок мне прилюдно ворошить, но раз так вопрос ты ставишь, то придется
доложить. Довелось с твоей мамашей мне интимно подружить. Знаешь, как
она брыкалась? Все орала, надрывалась. Умоляла пощадить, обещала
наградить. Все по правде так и было – я награду от вороны долго травами
лечила.
- Врешь, мохнатая чудила.
Выпал сыр у той наседки - вниз упал, ломая ветки. На пути лиса
стояла - на нее еда упала. И лисица наповал – долго крик ее предсмертный
над березами витал. А ворона не смутилась – по стволу к корням
скатилась, за орудие убийства резво лапами вцепилась.
- Мой навеки, это точно, сей продукт кисломолочный. Хоть теперь ты и
улика, но попробуй, отбери-ка. Мы с тобой, мой сыр, вдвоем, и слона
теперь убьем.
Тут вот сказка оборвалась. И под елкой в раскоряку лишь лиса
лежать осталась. А мораль у этой сказки: не гуляй везде без каски.
2008 © juriy

http://www.hohmodrom.ru/project.php?prid=46554

Стакан.
Максим Бланк

Отдыхала муха баловская,
на дне полупьяного стакана;
улетела утром, чуть живая,
по заре на солнышко бухая;

лапок след остался на чужбине
грязного стакана. Но далеко
муха, поступившая жестоко,
в этой сонной утренней квартире.

3.02.08.

Я сегодня все грущу и плачу.
Максим Бланк

Я сегодня все грущу и плачу,
Не курю сегодня анаши;
Промуфлонил я свою удачу,
Что светила мне в ночной глуши.

А когда-то, я удачу лямзил,
По губам удачи колотил;
На реке, на русской тихой Клязьме,
Ею я себя боготворил.

Лето наслаждалось нашей мукой,
Все светило, подлое, в окно,
А зима нам принесла разлуку;
Без удачи быть, мне решено.

Как мы на песочке кувыркались...
Среди пальм Египетского дна
И арабы нами умилялись,
Из оконец замка "максимА".

Чопорна Москва своей зимою,
В небе светит полужелтый блин;
Поругались мы и я с душою,
Посещаю свой пивной "Берлин".

А ведь мог, ведь мог с тобою быть я
И тебе читать свои стихи.
Упиваюсь пьяный я в забытьи,
Среди поэтической тоски.

Где мне грузят, сразу у порога,
Про просторы белого снега,
По которой пролегла дорога,
Кокаинистическая мгла.

Евтушенят мне стихами мозги,
Что снега белы и глубоки,
И прекрасны блядские полоски,
Что барменят в клубе мудаки.

Ночь сжигает все мои упреки
Мундштуком фарфора Тулипье.
На салфетке полупьяной строки
Я сжигаю портером в вине.

Я сегодня все грущу и плачу,
Не курю сегодня анаши;
Промуфлонил я свою удачу.
В этой поэтической глуши.

Не забыть ее прекрасный образ,
Ее дивный непорочный стан,
Сладострастный томный нежный голос
И бутылку летнюю "Агдам",

Негу загорелого бутона,
Средь травы Рублевсколуговой,
И ебло мордатого гандона,
Что порвался на минуте той.

05.01.08.