Копии стишков

ОДНОКЛАССНИКИ.

Я помню молодости время,
Те бесшабашные года,
Когда меня и в хвост и в темя
Клевала шалостей орда.
Я так то помню: первый друг,
Потом второй и третий вдруг,
Потом сплошной порочный круг –
Угар, отменные пирушки,
Веселый смех, пивные кружки,
Подъезд, развратные подружки,
Да, что скрывать теперь, родитель,
И КПЗ и вытрезвитель,
Все было мне тогда – обитель.

Теперь, конечно, так нельзя.
Тогда же сплошь друзья, друзья,
Да бесконечные досуги,
И снова выпивка, подруги –
Кругом один родной народ,
Да праздных лиц круговорот.
Мой водоем сражала тина.
И время было из пучины
Уж выплывать. Я затаился,
Я отсиделся, изменился.
Со многими тотчас простился –
Пора и делать что-нибудь.
Я выбрал свой особый путь.

Теперь один бежал я к счастью.
Всему, мой друг, свои года.
И счастлив стал я в одночасье,
Вкушая тишь... Одна беда –
Сокурсник или одноклассник
(в старинных пьянках соучастник)
Меня поймает во дворе,
Воспомнит о былой поре,
К себе затащит, и давай:
"Ну, что сидим? Ну, наливай!
Допей, дурная голова..."
Я все терплю, хоть и едва.
Добьют бессмертные слова:

"Старик, давай-ка глянем фотки!
Вот это мы, вот ящик водки;
Мы за столом, на нем, под ним;
Скучает трезвенник Ефим;
Вот лысый морду ему бьет;
Ефим – на брудершафт с ним пьет;
Мы все – поем "Мороз, мороз";
Вот с пляжа девочек подвез
Наш ненасытный Казанова;
Не помню что-то я такого;
Вот лысый бьет Ефима снова;
Ох, Казанова! Ох, проказник!
Не правда ли, отменный праздник!"

Уж не люблю такой сценарий,
Но блажь чужую не сужу.
По мне – я в праздник в планетарий,
Иль прямо к звездам выхожу.
Бутыль шампанского открою,
Строфу светилам посвящу;
Подняв бокал над головою,
В лучах седых затрепещу,
Небесной братье возвещу
Души иссохнувшей порывы;
Да сердца громкие разрывы
Пошлю в галактику к богам,
Иль ближе – к отчим берегам.

Мне говорят: "Что за потребность
Взывать ко звездам в наши дни,
К богам испытывая ревность –
Давно раскрыты все они;
Покойся же, наивный путник,
Уже и телескоп и спутник
Сорвали тайну бытия..."
Быть может... но не верю я
Тем механическим приборам,
Мужей науки хладным взорам...
Нет! Не звучала б песнь моя!
И я б не создал свой рассказ
Под тусклым светом мертвых масс.

Сплошную тьму в небес борозды
Посеял мрачный пессимист.
Поэт же все глядит на звезды,
И взгляд его и свят и чист,
И свет его небесный греет,
Тьма, хоть и есть, но не довлеет,
И ввысь летит его душа,
А бренно тело не спеша
Тропой земною где-то бродит –
Небесный царь его уводит
В обители миров своих.
Поэт там, воспевая их
Слагает свой высокий стих,

Ведь в них истоки бытия –
Веселье, молодость, друзья!
-----------------

Егор Егоркин.
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=183223