Поиск по автору:

Парк. Вдоль аллеи на лавочках молодые мамаши с колясками. На соседней
скамейке студенты, четыре влюбленные пары с авоськой пива. Девушки сидят
на коленях парней, веселятся и целуются потягивая пиво, вобщем
наслаждаются. Солнышко светит, листва шелестит, птички поют, мамаши
сплетничают. Рядом дедок с шахматами и шестилетним внуком. Неугомонный
внук бегает за голубями, рычит на собаку и заглядывает в детские
коляски. И тут вдруг видя выбежавшую на аллею белку, начинает за ней
гонятся. Дед улыбается, студенты подбадривают, мамаши умиляются. Белка,
устав прятаться за урнами и скамейками от назойливого внука прыгает на
дерево скрывается в дупле. Внук пыхтя и сопя упорно лезет на дерево,
незамечая что белка уже вылезла и скрылась в листве соседнего дерева.
Все с любопытством наблюдают как внук заглянув в дупло и пошарив в нем
рукой, разочарованно начинает спускаться на землю. Задрав голову дедок
спрашивает: Ну что Генка, есть в дупле белка? Обиженый внук слезая молча
сопит. Дед вздохнув и адресуя явно для ушей студентов, филосовски
замечает: "Вот и в жизни внучок так, пыхтишь лезешь, гоношишься, а там в
дупле, уже и нет ничего. " И тут дедок хитро прищурясь и подмигнув
парням, выдает: "Мда... Генка, дупло без белки, что пизда без целки. "
Парни прыснув пивом валятся со скамейки и дико ржут, визжат обрызганые
девки, катятся оставляя пенный след бутылки, плачет сорвавшийся с дерева
внук, хором орут проснувшиеся младенцы. И на все это смотрит сверху
удивленная белка.

Было это давно, в прошлом веке, то ли в 1967м году, толи в 68м, но
ракеты уже вовсю дырявили космос, и советские люди дружно готовились
засадить планету Марс, яблонями. Наши, вечно уставшие и замученные
родители под руководством Л. И. Брежнева, с угрюмым остервенением
строили коммунизм, а мы, ребятня, готовились стать пионерами и
космонавтами, а о телевизорах даже и представления не имели. Короче,
так давно это было, что многих из вас, читающих это, мы еще не зачали.
Потому как сами были еще сопливыми и только только учились курить
дешевые сигареты и пили в основном брагу. Самогон нам доставался лишь
по праздникам, а водка в чекушках, была даже нашим родителям по цене
недоступна.
Дак вот, история эта, повлекшая за собой выговоры и нагоняи по партийной
линии, пересуды, сплетни и мистические слухи, на долгие годы
в нашем селе, началась с нелепого случая, на месте нашего постояного
сбора для игр, разборок и драк, которое находилось за длинными бараками
ссыльных немцев, в дальнем углу, за кучами бревен комхозовской пилорамы.
Там, где было нам раздолье играть в войнушку, в противоборстве с
немчурятами жившими в тесных клетушках бараков. И в самом дальнем углу
территории этой пилорамы, среди крапивы и высоких репейников стояли
забытые, давно заросшие травой, большие деревянные ящики, с каменными
частями каких то двух памятников. Одна часть лежала без ящика, среди
вонючей полыни, как огромная крышка заварного чайника со звездой на
боку, в дальнейшем оказавшаяся верхушкой буденовки, заезжего героя
продотрядовца, зверски затыканого вилами при раскулачивании,
разьяренными крестьянами в соседней деревушке.
Наигравшись, часто собирались у одного из ящиков за которым было удобно
прятаться от глаз взрослых, чтоб позобать втихаря гуртом, спизженую у
бати беломорину. Откидывали боковую стенку, которая была оторвана и
прислонена к ящику закрывая обзор каменному мужику,
голова с плечами которого хранилась в дощатом ящике и выглядывала
из лохмотьев стружечных завитушек. На шею ему, видно для безопасной
транспортировки, была надета как ошейник, покрышка от колеса легкового
автомобиля, и блестя стертым протектором напоминала французкое жабо,
со старинных гравюр. Из глубины ящика, сквозь древесные кудри, мужик
оглядывал нас, лукаво прищуреным, по отечески заботливым и любящим детей
взглядом. Там же, в ящике, мы хранили свои деревянные ружья, пугачи,
спички и недоспелые шайбы наворованных подсолнухов. Где-то в углу ящика,
за каменной спиной, шуршали стружкой и попискивали мыши.
Здесь же был и наш, чисто мужской клуб, главной лярвой в котором,
выступала вечно голодная и повсюду таскающаяся за нами Катька.
Катька была из такой бедной семьи, что восьмикопеечный, непропеченый
черный хлеб на столе ихнего барака, был не каждый день, и поэтому,
забравшись голышом, наверх ящика, она соглашалась устраивать перед нами
голозадые танцы, за одну головку лука, которую тут же обливаясь слезами
с аппетитом сгрызала. Потом мы, снисходительно сплевывая меж зубов,
давали пару раз зобнуть остаток папиросины Катьке, и всей кодлой
становились в очередь, подтверждать свое пацанство.
Катька безропотно застилала дырявым платьецом вытащеные из ящика
стружки, и под одобрительным взглядом каменного мужика, мы по очереди
ложились на немытое худосочное Катькино тело.
Письке было стремно и щекотно, зажатой между Катькиных, усыпанных
синяками ног, и мы старались, подражая нашим родителям, потыкаться
губами в Катькины соски и, усердно пыхтя, потереться по-быстрому о ее
впалый живот. Изображая на рожах блаженство, под одобрительные
комментарии друганов, слазили с нажравшейся и воняющей луком Катьки,
с постоянно преследуемым ее, запахом неподтертой задницы, до следующего
раза. Вот так, безмятежно, в играх и драках проходило наше счастливое
детство. Однажы накурившись "Беломора", побросали цыгарки, придвинули
стенку к ящику и разбрелись по домам. Но прийдя на следующий день, ящика
на месте не обнаружили. В середине кострища, среди золы и пепла стояла
абсолютно черная голова с плечами. Как будто шахтер высунулся из земли.
Но так как у него не было каски, то он больше походил на африканского
негра, со ржавым проволочным ожерельем на шее, и торчал по плечи
закопаным в землю, как туземный идол в скорби обсыпавший голову пеплом.
Опасаясь за здоровье наших, и без того часто поротых задниц, игры
временно переместили на школьную новостройку. Вскоре начался учебный год
и про негра мы вовсе забыли. Тогда мы, малышня, еще не знали что
сожженная голова от памятника ленину нам запомнится на долгие годы.

Со школьного детства шестидесятых годов запомнился один шедевр, который
я нарисовал на районный конкурс рисунков, в надежде победить и занять
как минимум первое место.
По огромному полю листа ватмана, на белом пространстве космоса, среди
красных кремлевских звезд, между косоглазой луной в виде серпа с носом,
и желтым улыбающимся солнцем с веснушками, держащим лучами транспаранты
с надписями "мир", "труд", "май", была нарисована первая космическая
собачья упряжка. По небосклону пять собак, одетых в собачьи скафандры с
написаными на них именами "Стрелка-Белка-Лайка- Жучка", тащили в упряжке
спутник. Из него, высунувшись по пояс, и, подгоняя собак красным флагом,
мчался, щурясь от широкой улыбки щелками глаз как чукча, первый
космонавт... У родителей на работе были неприятности, о которых моей
заднице в мелких подробностях рассказал ремень, выданный мне по первое
число.

Навеяло вчерашней историей по поводу не габаритного транспорта.
Во время службы в доблестных конвойных войсках, чтобы для ремонта
загнать машину-автозак предназначеную для перевозки зеков в низкие
ворота ангара предназначеные для машин автозаков старого типа, где новым
не хватало пространства над крышей будки сантиметров 20-25, для прохода
в этот самый ангар. С зоны в автопарк привозили зеков. Загоняли и
натрамбовывали в будку человек двадцать. Затем туда же запускали
служебную собаку овчарку без намордника, после чего там умещались еще
пять-семь зеков. Рессоры от веса прогибались наизнанку, машина оседала и
под стоны задыхающихся в тесноте душегубки зеков, затаскивали автозак в
ангар. Зеков выгружали и увозили на зону, машину ремонтировали.

P.S. И без всяких умных мальчиков.

В далеком детстве было. В те времена папаня работал шофером, возил
первого секретаря Райкома Партии. В партию принять его так и неудалось,
но в шоферах и охотниках Райкомовских оставили. Ну а тут по календарю
открытие охотничьего сезона как всегда совпало с (плановой) Обкомовской
проверкой. Охота предвкушалась солидной. "Уазик- Буханка" со снарежением
всевозможным, и как бы тара для трофеев, впереди. Далее колонной еще 8
"Уазиков-членовозиков". Ну и я при отце побегушкой, и при собаках
погонялой. Задача не сложная, бегать и вырывать из пасти у собак уток и
дичь всякую, пока сожрать неуспели. Приехали, расположились. Тайга
осенняя, без комаров, в Сибири прекрасная. Охотничий домище с камином. В
протоке неширокой, лодки на привязи и гладь озерная утками, словно
маковыми зернами усыпана. Ну а пока вечерняя зорька неначалась,
секретари по тайге кабанов гоняют. Вечером охота была на славу. Всю ночь
я этим гадам ружъя чистил, пока они у костра тосты за великие достижения
партии поднимали. Ну а на другой день облом. Наезжает с другой стороны
протоки такая же оголтелая и вооруженная до зубов кодла партийных бонз
на охоту. Они оказывается с соседнего Обкома партии в соседний район с
проверкой прибыли, ну и расслабиться решили в соседнем то бишь нашем
районе, на нашем озере. У наших естественно гонору после вчерашней
канонады и водки, больше чем власти за плечами. А ну, мать перемать с
нашего озера, и особо старается "Пузатик", из наших, ну очень колоритная
шестерка.
Метровый колобок, в болотных сапогах до пупа, галстук, шляпа и пафосу
немеряно.
Слово за слово, подъем адреналина и никто уступать не хочет. Папаня
задвигает меня за спину и пятится в тайгу. Другие тоже по "уазикам"
зашныркали, боеприпас сгребают.
За валежины и коряги расползлись, оборону заняли и матом переговоры
ведут.
Кто первый кого лично оскорбил, тем более кто первый выстрелил конечно
ненашли. Стрельба началась такая!!! (Вчерашяя, охотничья пальба
отдыхает). От дымного пороху туман в лесу, облаками висит. Лай и вой
собачий. Утки в панике, тучами по небу. Ну прям какую то Горячую точку в
тайге образовали. Я ору "папка не стрелляй", а он матом-"патроны давай"!
А когда от дыма кашлять начали и патроны беречь, этот "пузатик" и вылез
выпендриться. "Че суки, патроны кончились? Здавайтесь"! Вот тут то он и
получил из "карабина" прям в партийный лобешник. Отвоевался, герой. Кому
охота без патронов то воевать, перемирие конешно. С нашей, "Пузатик" в
простреленой шляпе, у них трое раненых. До вечера водку пили и камеры
"Уазикам" клеили. Ну а "Пузатику" надели рюкзак на башку, веревочки на
подбородке завязали, а карманы рюкзака мне напоминали огромные глаза на
большой зеленой голове. Ну очень на современного "Шрэка" был похож, и
как трофей лежал на полу "Уазика" этот добытчик, среди добытой дичи.
P.S.
В школе я был "героем дня", как участник ТАКИХ событий. Конечно все
замяли.
В 70е годы такие случаи легко на тормозах спускались.

Зацените, ведь прикольно и смешно!

Навеяно про sex в трубе.
1979 Норильск. Весна. Бригада ушла на обед. А наш Колян решил поискать
приключений, и полез за ними на башенный кран к Люське. Люська смекнув,
что к ней ползет десерт, быстренько умяла свою консерву, ждет. Не знаю
как сейчас а раньше под краном было такое переговорное, с кнопкой и
отвратительно пищщащим зумом.(для связи с Люськой)
Мы уже с обеда вернулись, сидим курим, на солнышке весеннем греемся.
(МЫ-это бригад 20, комсомольцев, человек 300 будет, начинаем
разбредаться по этажам объекта. Тут наш ухарь, бригадир подходит к
(переговорному) жмет кнопку и орет
"Люська, Давай!!!"(в смысле раствор) А Люська не только дала, а взяла и
стиснула
прямо в собачьей позе.... Кто как и сколько хохотал, другая история. Но
чтоб быть по ближе к месту действа (к кабине крана) к нам на крышу
пятого этажа натрамбовалось человек 500. Начальник СМУ на служебной
Волге собской персоной, внизу ждет.
Пустую от цемента, бадью другим краном подогнали прям к дверце кабинки.

Так они миленькие, повизгивая, поскуливая в той-же собачьей позе под
наши улюлюканья и свист, переползли в бадейку. и благополучно были
спущщены к спасительной неотложке.
Мы не слышали что говорил им Шеф, но. Но мы видели, с какой скоростью
Люська карабкалась на верх, в кабину своего крана. И вот, пока она
лезла, эти 5 этажей,
Бурные аплодисменты не смолкали.... Мы Все понимали- Родилась новая
ЗВЕЗДА.!!!