Чемпион 2007 года - Конь в шляпе (3 место)

Да уж, студенческие истории, это отдельный исторический жанр.

Был у нас такой преподаватель, как Борис Викторович К., личность
уникальная, со своеобразной логикой и не менее своеобразным чувством
юмора. За ним тянулся целый хвост из баек и историй, который его трудами
непрерывно обновлялся.
В частности, было предание, что однажды он одной изрядно беременной
студентке поставил два балла. От расстройства у нее тут же начались
схватки и она начала рожать, предание сохранило также, что роды прошли
успешно.
Так это было, или не так, мне неизвестно, но факт остается фактом,
когда на экзамене он видел беременную студентку, то забирал у нее
зачетку, ставил туда оценку, которую назовут и, отчаянно жестикулируя,
выпроваживал ее из аудитории.
Естественно, что во время сессии количество "беременных" студенток
резко возрастало. Дабы не перегибать палку, доходило до того, что девки
тянули спички, кому в этот раз беременеть. История сохранила даже такой
факт, что одна беременная тетка, не имевшая к универу никакого
отношения, сдавала экзамен за своего двоечника мужа (фамилия была
нейтральная, а на фотку он, как правило не смотрел).
Нам посчастливилось застать продолжение этой истории.
Начинается экзамен у Бориса Викторовича, счастливая обладательница
поломанной спички, в полной экипировке, подходит к столу, сует ему
зачетку, он видит торчащее перед ним пузо, глаза как всегда
округляются, она скромно мямлит, что четверки ей вполне хватит, он уже
прицеливается ручкой и тут... вероятно от напряжения момента, рвется
резинка на трусах (или че там подушку держало) и у нее случается
выкидыш...
Немая сцена, он поднимает на лоб очки, смотрит на подушку, на нее и
произносит фразу, типа - "Я уже слышал о том, что забеременеть можно и
от матраса, а теперь вижу, что можно даже от подушки".
Народ в аудитории сдерживается из последних сил. Он открывает зачетку,
чтобы на веки веков внести эту студентку в ПЗУ и читает ее фамилию -
Подушко.

Гомерический хохот Бориса Викторовича, с аккомпанементом хора студентов,
в течении долгого времени разносился по гулким коридорам универа.

Гарнизонный смотр. Командир дивизии величественным и непобедимым
памятником высится на трибуне. Вокруг него с суровыми лицами стоят
соратники и приближенные.
Строгим, но справедливым взглядом он обводит выстроившиеся на плацу
подразделения. Тут его посещает мысль и он набирает в орденоносную грудь
воздух, чтобы максимально точно и ясно довести ее до личного состава.
На плацу полнейшая, абсолютнейшая тишина, гарнизон замер и готов внимать
начальственному слову, и тут, прямо у него над головой, какая-то наглая
ворона четко, громко и раскатисто произносит – Кааарррр.
Он аж поперхнулся от такой наглости, мысль безнадежно пропала. Всем
своим видом показывая, что ничего не случилось, а просто он передумал
говорить именно это, командир вошел в режим ожидания мысли. Когда мысль
вернулась, он вновь раздулся, как гордый павиан... но ворона вновь его
опередила – Каааарррр. Мысль снова ушла.
Тут уже сделать вид, что ничего не случилось, было невозможно, поэтому
он обвел строгим взглядом своих приближенных. Те, стараясь не потерять
воинственного вида, приличествующего обстановке, с каким-то полувзглядом
вверх, сквозь зубы прошипели "кыш, кыш", при этом рукой стараясь
изобразить жест, который не был бы заметен солдатам, но должен был
пристыдить ворону.
Посчитав, что ворона достаточно пристыжена и вновь поймав исчезающую
мысль, командир был вновь обломан вороной.
Тут, понимая, что личный состав находится на грани истерики, он
переходит к решительным действиям. Снова обводит плац взглядом, от
которого смешки залазят в глотку и произносит – "Что, смешно? По моей
команде, все троекратно кричат "кыш"".
Громогласное, троекратное "Кыыыыыш, Кыыыыыш, Кыыыыыш" подняло всех ворон
в округе, после чего последние остатки инстинкта самосохранения у
солдат пали под натиском истерического хохота.
Весь оставшийся после смотра день и до самого конца недели весь
гарнизон, не покладая ног, занимался усиленной строевой подготовкой.

Человек, рассказавший мне эту историю, утверждал, что все истинная
правда, учитывая безупречную репутацию этого человека, поверим ему на
слово и продолжим.
Жил на свете Капитан, для определенности назовем его дядя Саша. Мужик
был очень хороший, работу свою знал и любил. В один, далеко не
прекрасный день, с ним произошел несчастный случай и он получил жестокую
травму, после таких травм работа в море, как правило, заканчивается.
Оклемался он быстро, но к жизни на берегу не мог приспособиться никак.
В конце концов, потыкался, помыкался по начальству и так как авторитет
он наработал себе очень высокий, ему в виде исключения разрешили работать
на должности.
Определили его капитаном, на небольшой пароходец, по которому ему
несложно было перемещаться. Судно свое он любил больше себя и держал его
в идеальнейшем состоянии, команду подобрал под стать себе.
Как-то раз в порт, к которому было приписано судно, приехала какая-то
комиссия, из какого-то центра. Пока капитан порта разводил комиссию и
рассказывал ей, как хорошо в стране советской жить, дядя Саша
швартовался на одном из причалов.
Когда швартовка подходила к концу, вся эта банда "совершенно случайно"
оказалась рядом, а капитан порта продолжал свой рассказ – "А вот
швартуется один из наших лучших работников – дядя Саша. У него очень
интересная судьба..."
В этот момент дядя Саша увидел, что сейчас его судно е... сильно
ударится бортом о металлическую балку причала, причем кранца* на балке
нет. Он, как мог быстро, подлетел к тому месту, перекинул ногу через
борт, при этом нога попала между бортом и балкой, судно всей своей
массой навалило на нее. Раздался страшный хруст...
Капитану порта пришлось прервать свой рассказ о дяде Саше, чтобы
привести в чувство женщин из комиссии, а дядя Саше пришлось прервать
руководство швартовкой, чтобы заменить протез.
Благо, для таких случаев у него имелась пара-тройка запасных и иногда,
при необходимости, он их использовал как кранец.

*Кранец – чаще всего резиновая подушка, которую вывешивают, чтобы судно
не билось о причал.

(с)Конь в шляпе