Поиск по автору:

Сам не видел, но участникам верю.
Ташкент. Середина 90-х. Театр оперы и балета имени Алишера Навои. Группа
студентов пришла приобщиться к искусству, послушать «Отелло». Пришли
эдак за полчаса до начала (просто с транспортом повезло). В фойе все
пересмотрели, стало скучно и тогда решили занять свои места в зале
(все-таки мягкие кресла). Сидят в партере, переговариваются под
пиликание настраиваемых инструментов в оркестровой яме. Вдруг из-за
кулис выходит мужик, подходит к яме и так шепотом спрашивает в нее
(а акустика ведь что надо, так что все слышно):
- Чего поем-то сегодня?
Ответ музыкантов утонул в дружном ржании. Мужик сей был потом замечен
среди исполнителей. Когда они все вышли на сцену, в перерыве между
музыкой можно было услышать сетование шепотом (опять акустика):
- Что-то зрителей сегодня мало...

Сам не видел, но участникам верю.
Ташкент. Середина 90-х. Театр оперы и балета имени Алишера Навои. Группа
студентов пришла приобщиться к искусству, послушать «Отелло». Пришли
эдак за полчаса до начала (просто с транспортом повезло). В фойе все
пересмотрели, стало скучно и тогда решили занять свои места в зале
(все-таки мягкие кресла). Сидят в партере, переговариваются под
пиликание настраиваемых инструментов в оркестровой яме. Вдруг из-за
кулис выходит мужик, подходит к яме и так шепотом спрашивает в нее (а
акустика ведь что надо, так что все слышно):
- Чего поем-то сегодня?
Ответ музыкантов утонул в дружном ржании. Мужик сей был потом замечен
среди исполнителей. Когда они все вышли на сцену, в перерыве между
музыкой можно было услышать сетование шепотом (опять акустика):
- Что-то зрителей сегодня мало...