Стишки - основной выпуск

Что жизнь годами длится врут:
Она пройдет за пять минут,
Знай, треть драчливого народа
Дожить сумеет лишь до года.
Ползем с тобой едва-едва,
Цинизмом пышем года в два,
Наш опыт - плюнь и разотри,
Учить всех будем года в три,
В четыре значимость лелея
Справлять возьмемся юбилеи
Под жизни занавес опять
Впадаем в детство, в возраст пять.

Я просто рыба - водный знак,
И каждый рыболов-рыбак
На берег вытащить мечтает
Меня. Но подцепить мешают
Излишне крупные крючки.
Лишь только глупые бычки
Клюют на это крупным носом,
Чтоб стать завяленным отбросом.
А мы-плотва шустры и мелки,
Проворны, как на суше белки,
Червями брезгуем, а булки
Нам в самый раз. И на прогулке
Мы блещем яркой чешуей
Мы ослепляем. Ой-йой-йой,
Полундра, братцы, справа щука,
О , боже мой, какая скука,
На этом сплющенном лице!
Как на прислуге при WC.
Забыла злюка? Как-то встарь
Тебя за жабры взял Щукарь!
Крупна ты - сверх приличных норм,
Но если честно - просто корм,
А мы блистательно-активны,
Все наши мысли позитивны,
Загадочные существа,
Нас много. Осенью листва
Накроет сверху водоемы
И крышей станет в нашем доме...
Судьба к плотве совсем не зла,
Нас не волнует год козла,
Ведь у рогатых нету люста
Жевать подводную капусту.
Вам не понять плотвичку-крошку::
Мечтает стать бродячей кошкой,
Мечтает вылезти наружу,
Еще ей кот, конечно, нужен,
Который просто по привычке
Подарит к ужину плотвичку:-)

Снегурочка сегодня встала с левой,
Ведь/ Мать ее!/ снежинок королева,
Осуществить задумала угрозу,
Отправив дочку к дедушке Морозу
Под видом отнесенья пирожков.
Сама же отмороженныж дружков -
Полярников беспечных поджидает,
От нетерпенья сердце-льдышка тает...
И, объезжая снежные берлоги,
Скользят бродяги в гости к длинноногой....
Снегурочка, не девочка, а леди,
Ей не страшны белесые медведи,
Бежит среди сугробов, словно кошка,
Хоть тяжело плетеное лукошко,
К далекому походу привыканье
И северно-гирляндное сиянье
Помогут пирожки доставить всрок,
И только пансатоновский сурок,
Уснет, не дожидаясь важной встречи,
Решив: "Все будет вновь! Еще не вечер!"

За danke не стремись из кожи:
В карман "спасибо" не положишь.
Оно сродни обману даже
Его, как масло, не намажешь.
И знает самый глупый еж:
В тарелку danke не нальешь.
На Украине с салом свежим
Его ломтями не порежешь.
А на Кавказе или ближе
На шампур смачно не нанижешь.
Вам азиаты скажут: "Что ж,
Его в мантЫ не завернешь!"
В Китае время зря потратишь:
Как рис соломкой не ухватишь.
Голландец "долетучит" всяк:
Его не затолкать в косяк.
Под русский матерный, ядреный,
Нельзя разлить в стакан граненный.
Его не принимают в банке:
Оно бесплатно это danke.
И потому без боли в сердце
Его отдай любому немцу.

Раньше были времена, а теперь мгновения,
В суете не отличить дурака от гения,
В торопях не отделить страсти от любвишки,
С подоконника прыжок от полета с вышки.

Раньше были времена, а теперь времюшки,
Мы играли, а теперь стали, как игрушки,
Нас раздели до совсем состоянья голово,
А кому-то между тем оторвали голову.

Раньше были времена, а теперь времищи,
Выпивай скорей до дна красное винище,
И ходи довольный всем, как железный робот,
Опустив печально нос, ну а может хобот.

Раньше были времена, а теперь времянки,
До открытия сельпо встанешь спозаранку.
Ноги в валенки воткнешь или всунешь в боты,
И зеркально рассмотрев, не узнаешь - кто ты.

Раньше были времена, а теперь времята,
Подросли в больших козлов нежные козлята,
И трясется борода на природом лоне,
А повсюду аромат от козлиной вони.

Раньше были времена, а теперь времчата,
Были смелыми тогда, а теперь зайчата,
Были бодрыми тогда, а теперь, как сони,
Лишь проносятся года, как гнедые кони.

Раньше были времена, а теперь времючки
Опыт старых не хорош для детей и внучки,
Дети резко стариков за дремучесть кроют,
/Что же знать они могли, кроме домостроя?/

Раньше были времена, а теперь объедки,
К нам нужду идут справлять пьяные соседки,
Мы для них, что туалет, благо рядом с домом,
Напряженье разотрем по закону Ома.

Раньше были времена, а теперь времуньки,
Штепсель вымахал теперь выше Тарапуньки,
Растолкует, раскопав все пласты историк,
И очистив черепок скажет: "Бедный Йорик!"

Наступили времена траурных картинок:
Скоро станем мы с тобой поводом поминок,
Станем травкою, землей или грязной лужей,
Знать проступит все нутро с возрастом наружу.

"В огороде, копая цибулю,
Обнаружил погнутую пулю..."
Из одного альманаха

В огороде, копая цибулю,
Обнаружил погнутую пулю,
Проезжая зимой на салазках,
Обнаружил помятую каску.
А на днях, говоря между нами,
Обнаружил зашитое знамя,
Разгуляться решил в поле чистом,
Напоролся на череп фашиста,
Покидая под вечер просторы,
Обнаружил лопатку сапера,
Мать-цибулю особеннко сладко
Откапать той саперной лопаткой.
Собирая бутылки и банки,
Зацепился за ржавые танки,
Вам лапшу надевая на уши,
Разыскал установку-Катюшу,
Натаскавши навозные мины,
/Знай, картошке нужны витамины!/
Я на печке сижу, как барон,
Мне остался последний патрон,
Виноградно его побетрою,
И погнувшись с цибулей зарою.

Как-то шел мимо дома высотного
Поздно вечером, ближе к ночи.
На бошку из цемента добротного
Мне собрались упасть кирпичи.

Собрались на кирпичный симпозиум,
Посчитали и эдак и так,
Черепицой слегка поелозили
И нырнули в глазвыкольный мрак.

/Лишь слегка покарябали краску
На моей металлической каске,
А какой-то приблудной старушке,
Разнесли до плечей черепушку/.

Соболезную старенькой даме,
Что раскинула поздно мозгами.
Выпью с горя, подайте же кружку!
Пусть кирпич станет пухом старушке!

А на днях, ощетинивши пасти,
Мне на головы снегом напасти
Обвалились. "Ну это уж слишком!"-
Я подумал, что домику крышка.

Но глаза от цемента протер:
Снова в каске я - я каскадер.
Друг, в общественной жизни и личной
Будь готов к нападеньям кирпичным!

Я так люблю люблю люблю тебя любить,
Я не могу не мочь сказать, что не могу,
Тебя хвалить за то, что хвалишь ты меня,
Тебя ласкать, за ласку ласковой руки.
Я осмысляю смысл, осмысленно молчу,
Я не хочу, чтоб ты сказала "не хочу",
Я прилечу, летая летом и в летах,
Я зацелую твой воздушный поцелуй.
И заиграюсь так игриво в ту игру,
Где время временно и временна любовь,
Где кровь кровит. Ах как кровава эта кровь!
Где ты горишь, сгорая в горе горевом,
И тлеешь тленно растлевая тленный тлен,
Ты обижаешься обидой трех обид,
И кипятишься кипятком кипящих ран...

Я вид подам, что я не подал даже вид,
Я рефлексирую, флексибельный баран.

Фигуры воровать не буду, честно,
Едва-едва схожу на Е четыре.
Мне выиграть сегодня будет лестно
У чемпиона маленькой квартиры.

Смотри как деревянно ходит лошадь
И пешек ест-людей, какая злюка!
С доски смахну и далеко заброшу:
Пускай ее седлает маршал Жуков.

Свободу дай, пусть все фигуры с левой
По флангам маршируют, мне послушны,
А я ферзем им стану, королевой,
А непослушных буду драть за уши

И в угол ставить тех, кто не сдается
/О правилах каких-то мне бормочет/.
Не нужно мне выказывать эмоций,
Ведь ферзь без спросу делает, что хочет.

Когда ж я всех построю, заодно
/Мне что-то захотелось свежей рыбки/.
Сыграем пару партий в домино:
Пусть в жизни доминируют улыбки!

Примеров знаю двести или триста,
Где муж с женой просто, как Geschwister,
Хотели б мы того иль не хотели -
Все браки распадаются в постели,
Где чувств исходно мощная река,
В ручей инцестно взбитого белка
Ссыхается, течет безвольно, вяло,
Под звуки нескончаемых скандалов,
Под родственников близких пересуды,
Под грохот разбиваемой посуды.
Упреков жуть, раздувшиеся вены,
Измены, перманентные измены,
И недовольство жизнью на лице,
И ненависть к попутчику в конце,
И чувство напряженья - ты на мушке,
Полет нелегок над гнездом кукушки.
В мельканье частом ненавистны лица,
И нету сил по-новому влюбиться...

Я не хочу прожить в таком режиме,
Давай любить друг друга, как чужие.

Отдам пару евро, добавлю целковый,
Чтоб курицу взять для диеты белковой.
Ее потреблять буду по расписанию
В католико-лютеро-жирной Германии.
Чтоб мне не пропасть от голодной тоски,
Разрежу свирепо ее на куски.
Прочь хмели-сунели и Кинзмараули:
Достану для птички большую кастрюлю!
И лука порежу три крупных балдЫ,
Добавлю /не жалко/ из крана воды,
Завидуйте люди, клопы, тараканы!
Я сыплю орехов два полных стакана!
Как я обожаю ту грецкую пищу,
Я чищу их, словно под Лениным чищу.
Теперь эту пресность мы круто посолим,
Достанем шафран и чеснок с антресоли,
Мы мчимся к блаженству, как будто в Феррари:
Добавим куркумы, а может быть карри,
Как мозг закипает кастрюлька слегка,
Зубасто начищу пока чеснока:
Быть может чуть-чуть, а быть может головку:
Хотя целоваться нам будет неловко.
Плевать, что на нежность я встречу отказ,
Тихонько убавлю под курицей газ,
И как завещал старикан Воннегут,
Вздремну перед трапезой 40 минут,
Шагаю на кухню. Как прыгает сердце!
Чтоб всыпать несчастной различного перца,
Стрясу две баклажки, все будет прекрасно:
В одной перец черный, в другой - перец красный,
И "крибле" сказав, потом "крабле" и "ку",
Как Джордан в корзину метну чесноку.
"Теперь похудею!"- себя утешаю,
И ласково так все мешаю, мешаю,
Уж слюнки текут, выделяется пот,
Как будто не ел до того целый год.
Я скину условностей бремя оков:
Мне в жизни всегда нехватало белков!
Сверкает глазами блаженное личико,
Весь день наслаждаюсь с ореховой птичкою,
Я выпью пивка, закурю сигарету,
Трудна моя жизнь - соблюдаю диету.