Стишки - основной выпуск

НАША ОХОТА

Старый Кузьма разболтался в сорае:
- В нашем раздолистом кировском крае
Впятеро больше бы дичи велось,
Кабы по пьянке ее не мочили,
Кабы под пиво ее не солили.
Кабы для нас бы, для бесовых слуг,
Был бы какой кроме пьянства досуг.

Вона в столицах какие гулянки:
Байкеры, хакеры, хиппи да панки.
Мы же, чтоб как-то забыть про работу,
В лучшем случае идем на охоту.
В прошлом году с нашей местной братвой
Был я на славной охоте такой.

***
К егерю едем , он старый наш друг,
С детства в охоте проводит досуг,
Среди трофеев его был кабан,
Пару лосей, да отряд партизан:

«Дай нам, Кузьмич, разрешенье свое,
Боеприпас, напрокатик ружье,
Транспорт еще б нам, до леса добраться,
Будешь три дня за наш счет похмеляться.»

«Что ж, вон берданки, по литре за сутки-
В нашем лесу и кабанчик, и утки.
Транспорт? А транспорт в деревне какой?
Разве вот ….. танк, со Второй мировой !!!»

Лают собаки и брешутся бабки,
Мы по деревне буксуем на танке.
Леха-водила, упершись ногами,
Рулит, усердно скрипя рычагами.

В топливных баках бурлящая брага,
И дозаправка идет без напряга,
Наш знаменитый алхимик Андрюха
Прямо в пути выгоняет сивуху.

Мишка в гармошку играет на пушке,
Мы, что есть мочи, горланим частушки.

Три забулдыги за две поллитровки
Танк за собой волокут на веревке.

К лесу мы прибыли – стало смеркаться,
Все мы успели изрядно набраться,
Но, по традиции встав во весь рост,
Все за охоту мы подняли тост.

Тут-то ужо началася ОХОТА,
Только нам зверя искать неохота,
Так мы решили: -Коль зверь не дурак,
Выйдет он к нашей стоянке и так.

Стали мы зверя к себе привлекать,
Начали хрюкать и в воздух стрелять,
Мишка усилил гармошкой гуденье,
Изображая звериное пенье.

Леня в момент оказался на танке,
Всюду развесил носки и портянки,
На аромат незнакомый такой
Должен купиться зверюга любой.

Зверя все нет, уже стало темно,
Все что горит мы попили давно,
Лес оглашают гармошка и мат,
Песни и свист, и разрывы гранат.

Мы с Александром достали берданки,
Долго палили в консервные банки,
Пушку картечью мы туго набили,
Залпом по лесу разок зарядили.

«Все, - мы решили,- зверей не дождались.»
Сами уже на ногах не держались.
Тут к нам и вышли медведь с кабаном….
Плохо я помню, что было потом…»

***
Старый Кузьма завершил свой рассказ:
- Было такое, и даже не раз.
Хватит! Довольно! Уеду в столицу.
Буду уж там по-людски веселиться

Я любую
облюбую.

Все что задумано
Все то не збылось
Может быть просто
Ты мне приснилась
Сон был разбавлен
Вкусом коктеля
Ингридиентами -
Твоего тела

Серьезная рожа, глаза с пятачок -
Впервые надел пионерский значок.

Про космос.
Свиньи, мокрые от пота, захотели бегемота.
Не спрося, они его потащили на гумно(случки не было давно).
Там, среди кусков навоза, комбикорма и силоса,
Ложе сделали они, надглумились и ушли.
Бедный парень.Что же свиньни?
Желуди свои доели, отпуск взяв на две недели,
Свиньи в космос улетели.

Висит большой топор в тумане сигаретном,
Зачуханный пентюх предательски повис,
Зависшая любовь все больше безответна,
Повисший кисло нос противоречит "Cheese".

Нет радости висеть на черном телефоне,
Сосульками февраль предмартовски повис,
Завис в углу Иисус на старенькой иконе.
Свисает небосвод, и мысли только вниз.

Висящий календарь отсчитывает числа,
Кавказец Моргунов отплясывет твист,
На карте, что висит на стенке - речка Висла,
И вислоухий Бим, и жизнь, как чистый лист.

Я стою на швелле или на пороге:
Не уйти из дому - подкосились ноги.
Пью шестые сутки - закосел от водки:
Чертики косые на косоворотке.
В рюмку для здоровья всыпал горстку перца,
Но перестарался - подкосило сердце.
Кончились сюжеты - в жизни только точки:
Губит анурия - подкосились почки.
Пивом вечерами ностальгию лечим:
От вливаний частых подкосилась печень.
Жутко и ужасно, словно в страшной сказке,
Без конца слезятся скошенные глазки.
Мечутся от страха пуганые души:
От предчувствий зайцам подкосило уши.
Подкосились елки под конец июля:
Грустно ковыляет по лесу косуля.
У клювасто-сизых просто от бессилья
От неважных мыслей подкосились крылья.
У четвероногих мурчато-усатых
С кошко-депрессухи подкосились лапы.
Скоро будет осень - как-то очень мрачно:
Журавлей потянет на юга косячно.
Корабля пустыни оставляют силы,
Два горба безводно сильно подкосило.
Слон-гигант ушастый ходит словно робот:
У него тоскливо подкосился хобот.
Маленькие тирхен злобно хорошеют:
В Африке жирафу подкосило шею.
У коровы кличка, у доярки - имя,
От неуваженья подкосилось вымя.
С горя у акулы подкосились зубы:
Хищно ненавидит свой характер грубый.
Кислород кесонно пучит под скафандром,
Сгубит Лорелея, подкосит Кассандра.
Медленно шагая поступью босою,
Смерть на нас косится с острою косою.
Толи от маразма, толи от бессилья
По ночам читаю книжку Льва Кассиля.
Ласточку скосило прямо в наши сени,
А Муму кирпично подкосил Тургенев.
Если Кабаниха смотрит зло и косо,
Значит Катерина бросится с откоса.
Грустно пацифистам - бог помог бы уж бы
Молодым ребятам откосить от службы.
Пусть военным гнидам жизнь расставит вилы
Маленьких размеров, чтобы подкосило.
Если замечанье получил от босса,
Значит наступило время сенокоса.
Нос скоси по ветру и меня не слушай:
Могут как у зайцев подкоситься уши.
Но пока на солнце есть протуберанцы,
Будут сочиняться скошеные стансы!

Да, жизнь под старость, несомненно, куцая:
Беззубо улыбается Меркуцио,
Просохли страсти океаны-реки,
Не вдохновить на подвиги Монтеки,
Ушло все в Лету, в этой вечной Лете
Очарованье юной Капулетти.
Конец любви, романтики конец
Венчает бело-розовый чепец.
Закрашены белесые виски,
И над губой пробились волоски,
Обвисла грудь, суставы жжет артрит,
И апельсиновым рисунком целлюлит
Раскрасит нежно-бархатную кожу.
И лишь для сна используется ложе,
А жизнь течет тоскливо, без затей,
Лишь хлопоты от выросших детей,
Которые воюют за наследство.
Смешно уже жеманство и кокетство.
Старение безрадостно и сиро,
В углу пылятся старые рапиры.
Такая скука, что, как говорится,
Пора уже по-новому влюбиться.

Дороги в генералы наследственно прямые,
А нас с тобой назначат бесспорно в рядовые,
Вобьют экспресс-идею, чтоб драли мощно глотку,
Подбрасывая в воздух то каски, то пилотки.

Почесывая важно зудящую мошонку,
Приучат подчиняться, посадят на тушонку,
Ненужные рефлексы, чтоб по команде "газы",
Потешить маскарадно, надев противогазы.

Солдат стреляет метко, солдат почти не плачет,
Сиденье - табуретка, под башней - кукарачи,
Портянками пронизан козлиный и приматный,
Казарму наполняет дух-воздух ароматный,

Когда залепят в морду, на то и дедовщина!
Поймешь, убого-гордо, что стал уже мужчиной...

Я бодрячок, тяну на три носок,
Танцую с наслаждением вальсок,
Хоть капает уже чуть-чуть с лица,
Я даме предложу бокал винца,
Потом на счет невальсовый четыре,
Окажемся нечаянно в квартире.
Все женщины на комплименты падки,
На пять спущусь с носков на землю-пятки,
На шесть игриво поцелую ручки,
Хотя для вида выставит колючки,
Но я пойму - она не прочь совсем
Со мною целоваться. Где-то в семь,
В глазах моих желанием-вопросом
Невольно отразится цифра восемь,
На ушко прошепчу:"Решать не мне ведь!"
И на колени встану ровно в девять.
Чертенок пробежит в глазах и рожки
Покажет. Эти бархатные ножки
Ласкать начну, почувствовав как тесен
Костюм для танцев. И почти что в десять
Я предложу конфеты, шоколад.
Чтоб не запачкать праздничный наряд,
Я вынесу халат, пусть платье скинется
/Часов не вижу/, кажется в одиннадцать.
К друг другу бесконечно прикасаться
Придет пора, ведь на часах двенадцать...