Новые истории - основной выпуск

Один мой товарищ в годы поздней перестройки служил механиком
на научно-исследовательском судне.Зашли они как-то в один из новозеландских
портов и удалось ему слинять из-под бдительного ока помполита в самовольную
прогулку без коллег по службе. Набрел он на одной из улиц на оружейный магазин,
и обуяла его любовь неземная - увидел он красавицу "Беретту" и понял, что без
нее просто умрет. Деньжат хватало, хоть и в обрез, и он решил рискнуть...
Флегматичный хозяин лавки оформил покупку и попросил у товарища какой-нибудь
документ, удостоверяющий личность...
Вот тут-то сердечко у него и ухнуло! Пронеслись перед глазами таможенники,
тюремные решетки, Колыма и т.п., т.к. паспорт советского моряка, засвеченный
в оружейной лавке буржуазного государства, являлся прямым билетом к статье
Уголовного Кодекса. Но не тут-то было! Мысль сработала четко и безошибочно -
вместо паспорта был предъявлен носимый у сердца комсомольский билет!
Флегматичный хозяин также флегматично влепил рядом с фотографией роскошную
блямбу штампа, что "совершеннолетний предъявитель сего купил шпалер № 322-223"
и товарищ мой, зажав трясущимися руками драгоценную покупку, выскочил за двери.
Комсомольский билет был спущен в ближайшую урну в сильно измельченном виде,
а "Беретта" провезена в СССР в емкости с отработанным маслом. Через полгода
пистолет был утоплен в Севастопольской бухте без единого выстрела. На вопрос
"Зачем?" товарищ отвечал: "Слишком был велик соблазн пустить его в дело
в очереди за колбасой..."

Сын рассказывает о том, что он делал на занятиях в ЛЕГО-клубе:
- Знаешь, папа, я сегодня собрал подъемное устройство. А потом
его усовершенствовал!
- Как?
- Я приделал к нему пять пулеметов!

Not Found

История эта рассказана мне отцом, работавшем на Ленинградском объединении "Азимут".
Произошла она с его сотрудниками в доперестроечную эпоху во время командировки
в Нижний Новгород (тогда - город Горький). Когда срок командировки и деньги
подходили к концу, было решено сдать накопившиеся бутылки. Но в ближайшем магазине
было в этом отказано. Ленинградские инженеры, надеявшиеся на продолжение банкета
на вырученные за пустые бутылки деньги, возмутились: "У нас принимают бутылки
во всех магазинах, где продают напитки". Они потребовали Жалобную книгу и выразили
в ней переполнявший их иссохшие души праведный гнев.
Дальнейшая судьба бутылок неизвестна, но через некоторое время после возвращения
в Ленинград герои рассказа были вызваны на ковер к Генеральному директору
объединения. Когда они вошли в кабинет, он произнес: "Читайте, засранцы!"
и протянул письмо. Текст гласил:

От заведующего прод. магазином №..
Генеральному диретору НПО "Азимут"
Такого-то числа этого года Ваши струдники Н и М пытались сдать в нашем магазине
стеклотару из-под вина и вино-водочных изделий в количестве 34 штук. Им было
отказано в приеме, так как согласно распоряжению Горьковского горисполкома №..
наш мазазин не относится и числу предприятий, осуществляющих прием стеклотары
у населения.
Если Вам или Вашим сотрудникам, будучи в г.Горьком потребуется сдать стеклотару
из-под вина и вино-водочных изделий, обращайтесь в пункты приема стеклотары
по адресам:
..следует список..

Это случилось давно - году в 90-м. Учился я тогда на втором курсе в ХПИ.
Было часов 6 утра - я и еще один крендель стояли в центре города около
пункта междугородных переговоров (по-моему, это так называлось) и ждали
своей очереди. Коммерческие ларьки тогда еще не работали круглые сутки и
поэтому сигарет купить было невозможно. Мы обошли окрестности - бестолку.
Но у Ильюхи была заначена одна, крутая по тем временам, сигарета "Космос".
Так вот, стоим мы на улице - курим эту "Космосину", и вдруг из соседнего
полуподвального кабака вылазит "сильно помятый" грузин - видимо, пробухал
всю ночь. Ну как будто с картинки из учебного пособия - большой нос,
небритый и в дубленке. Проходит он мимо нас один раз, второй, третий,
потом останавливается и говорит:
-Рэбата! Сигарэты лышней нэ будэт?
- Не! Мы сами одну на двоих курим! - почему-то в один голос отвечаем мы.
Он уходит. Ильюха затягивается сигаретой и задумчиво так произносит:
- Да-а-а, ты гляди - зверь, а тоже без курева мается...

Начало 70-х...
Работал я тогда художником на Н-ском ж/д вокзале. Расписания поездов, электричек,
различные объявления, социалистические обязательства и все в таком же духе.
Короче, сплошная писанина... Если бы не гости, которые постоянно к нам
в мастерскую приходили, то работа превратилась бы в наказание. Вот приходит
как-то раз Витька-художник, чуть постарше меня (лет 25-27), соответственно
с бутылкой, точнее с двумя. Познакомились, сели за стол, выпиваем. Стал он
рассказывать, как ему работается в Торг-Рекламе (а до этого он работал на моем
месте).
Торг-Реклама - это такая большая организация художников, которые занимаются
оформлением различных кафе, столовых, ресторанов и т. д. Их там человек сто.
Распределены они все в бригады по 8-10 человек. Текучесть кадров соответствующая.
Пьют потому как. Ну вот Витька и рассказывает, что попался к ним в бригаду
непьющий художник (!). Нонсенс!
Они сначала приставали к нему - почему да как, потом отстали. Как-то раз они
всей бригадой оформили какое-то кафе и по тем временам очень прилично заработали.
Этот новенький, кстати, выглядел как настоящий художник - длинные волосы, взгляд
как у напильника и т.д. Купил сразу себе белый немецкий плащ (по тем временам
писк моды), что-то там жене-дочке и был он в таком настроении, что поддался
на провокационные уговоры выпить коньяку.
Воздержание - вещь опасная! Скопытился он быстро. Братья-художнички оттащили
его в уголок и уложили на огромный фанерный щит тут же в мастерской. Когда
собрались уходить, то разбудить его не смогли.
Решили - пусть спит, ничего страшного. Потушили свет и ушли. Надо добавить,
что Торг-Реклама занимала весь первый этаж жилой пятиэтажки и для каждой бригады
были выделены большие комнаты. А некоторые бригады держали у себя на правах
домашних животных собак, кошек, у одних даже ворона жила. Все веселей! В общем,
та еще обстаночка... Короче, "непьющий" ночью просыпается в полной темноте,
начинает шароебиться: пытается то ли попить водички, то ли найти выход. Ни того,
ни другого ему не удается. Зато удается впотьмах опрокинуть ведро с красной
нитроэмалью, поскольознуться и упасть в эту лужу быстросохнущей краски в своем
неношенном белом плаще.
Утром придя на работу, художнички из его бригады застают такую картину:
на фанерном щите, в позе морской звезды, в бывшем белом плаще, с длинными
волосами, влипшими в ярко-красную застывшую (!) краску, спит сном праведника
неудавшийся трезвенник. Работе пиздец! Каким-то образом об этом узнают остальные
бригады и начинают стягиваться на место проишествия. Особо нетерпеливые пытаются
оторвать его от фанерного щита. Не тут-то было! Но главное начать! После
нескольких попыток отодрать беднягу от щита, принято решение вырезать его
по контуру из этой фанеры. Когда он был вырезан и поставлен на ноги, он являл
собой Фантастическую картину, которой позавидовал бы Сальвадор Дали. Окончательно
не проснувшись, пошатываясь и поскрыпывая при каждом движении, он походил
на какую-то страшную красную птицу с растопыренными крылами (остатки плаща)
и торчащими вверх красными волосами. Такую картину спокойно наблюдать не мог
никто. Кто-то хохотал так, что дребезжали стекла, кто-то от хохота не мог стоять
на ногах и расползался на четвереньках по мастерским. Про какую-либо работу
можно было забыть...
Директриса Торг-Рекламы хотя и имела отдельный закрытый кабинет,
но по неуловимым воздушным колебаниям поняла, что происходит что-то
экстраординарное. Выйдя из кабинета и увидев этого "Гамаюна", поняла, что
если его срочно не удалить, то работа прекратится минимум на весь день.
Ринувшись назад в свой кабинет, она вызывает милицейскую бригаду вытрезвителя.
Те приезжают через полчаса и забывают, для чего были вызванны. Наконец, при помощи
директрисы, его выводят на улицу и подводят к воронку. Теперь выясняется, что
никаким боком он в воронок не влезает, так как мешают фанерные "крылья".
Милицейская бригада постепенно охуевает и сама начинает ползать вокруг воронка.
Наконец, два дюжих милиционера, забравшись в машину, затягивают его внутрь,
обломав со страшным хрустом ему "крылья"...
Через пару дней он появился и рассказал, что после того, как его отскоблили
и остригли, он для вытрезвителя нарисовал большой портрет Дзержинского и был
отпущен с миром и обещанием заплатить за портрет...
Да... Воздержание - вещь опасная!